Языческая заря - Щеглов Алексей Михайлович (прочитать книгу TXT) 📗
И из далёкого далека грядущей русской истории кратким мгновением будут казаться не только десятилетия коммунистического лихолетья, но и девять веков монопольного христианского засилья.
Подлинное язычество сдержанно и чувствует свою силу. Оно никому не желает зла, но и не позволит себя принижать. Языческая политическая история прервана… Что ж, тем лучше, надо начать всё сначала. Нужно разрушить политику в самих себе, чтобы остаться в будущем политическом бытии. Политика забивается во все щели — вон эту труху из избы! Постмодерн означает конец русскости. Русскость выступает как один из стилей и, в конечном счёте, оттесняясь на переферию в бесконечно пёстром бессодержательном маскараде, убирается в ничто, в царство Чернобога. Посмотрим, как сохранят русскость все эти кондовые патриоты, проводящие жизнь в череде бутафорских съездов, на которых они привычно словословят в адрес государствообразующей.
Политика и политики питаются нашим вниманием и забирают силы и время у тех. кто им внимает. А внимать надо только своим и божественному в себе. Уйти сейчас из политики, чтобы в ней остаться, вернувшись на новом витке — вот задача для язычества. Стать собой и идти своим путём… Язычество ведь во-многом выросло из отвращения к политике двадцатилетней давности с её ублюдочными мантрами-догматами типа «народ и партия едины». Язычники — люди с «другого этажа» (Розанов). Они своим мифом и северной поэзией плюют с этого этажа на толкущуюся внизу камарилью рвущихся к кормушке политиканствующих. Пусть политики с их нравами вечной растеряевой улицы-«улицы разбитых фонарей» — идут своей дорогой. А у язычества свой путь.
Неоязычество уже заняло свою нишу в трансформирующейся социо-культурной среде российского общества. Группы неоязыческой ориентации, будучи ответвлением от национал-патриотической линии партийного спектра, более двадцати лет являются самостоятельными центрами кристаллизации новой социальности и духовности. То, что их деятельность протекает на периферии политического процесса, скорее большой плюс. Пока что обстановка в России спокойней, чем на Западе, где полицейские режимы, науськиваемые борцами за права недочеловеков, плотно опекают всех отклоняющихся от единственно верной либерально-космополитической линии. Это позволяет спокойно работать и накапливать силы.
Что впереди? Конечно, упрощенно предполагать, что нынешний мир перезрел и клонится к закату. Но, в общем, так и было. Русский коммунизм постарел и ему на смену пришли неозападничество и неопочвенничество (30) . Оформилось и неоязычество, которое вскоре даже для своих недругов станет просто язычеством. Язычество такого-то грядущего дремучего года. Не прибавлять же каждые двадцать лет в связи с естественной эволюцией феномена и сменой лидеров приставку «нео-». Если брать шире, то, например, в православии тоже с лихвою хватает своего «нео-». Хотя русское православие по сравнению с христианством на Западе очень консервативно, но всё же постоянно потихоньку модернизируется. Уж не говоря, паче того о том, что многие из православных, если не большинство, только несколько лет как принялись посещать храмы, а до того времени и не знали, где подобные заведения находятся. Чтож теперь, всё это вместе, как не неоправославие. Просто так не принято называть.
И не стоит называть поимённо недругов. Они в большинстве своём «подлежащее истории». Сказуемое будет дальше.
На «человеколюбивом» Западе сейчас пишут: «Россия закончилась… Русских ждёт долгий, медленный, относительно спокойный спад и уход в небытиё. Именно это сейчас и происходит» (31) . Что ж, посмотрим, кто раньше…
Жизнь — это борьба, как для отдельного человека, так и для наций и государств. Будущее не гарантировано никому, постоянно надо доказывать свою пригодность к истории. Свою уместность в ней. Будем надеяться, что русская история только начинается. Надеяться и бороться. Каждый день и каждый час. И тогда слово «Россия» не превратиться только лишь в географическое обозначение.
