Собрание сочинений. Том 11 - Маркс Карл Генрих (книга регистрации .txt) 📗
Эта большая эластичность пьемонтской армии, позволяющая ей в любое время увеличивать и сокращать количество войск, находящихся под ружьем, объясняется системой комплектования, весьма близкой к прусской системе; и в самом деле, Сардинию во многих отношениях можно назвать итальянской Пруссией. В государствах Сардинии каждый гражданин тоже обязан служить в армии, хотя в отличие от Пруссии допускаются заместители; срок, в течение которого гражданин считается военнообязанным, делится, как и в Пруссии, на период действительной службы и период, когда солдат, уволенный из рядов армии, продолжает оставаться в запасе и в случае войны может быть снова призван. Эта система представляет собой нечто среднее между прусским методом и методом, применяемым в Бельгии и в менее значительных германских государствах. Таким образом, посредством призыва запаса численный состав пехоты может быть увеличен примерно с 30000 до 80000 человек. Численный состав кавалерии и полевой артиллерии может увеличиться лишь незначительно, так как солдаты этих родов войск, как правило, обязаны оставаться в полках в течение всего срока своей службы.
Пьемонтская армия, как по внешнему виду своих солдат, так и по их боевым качествам, не уступает ни одной армии Европы. Подобно французам, пьемонтцы невысокого роста, особенно пехотинцы; средний рост гвардейца не достигает даже пяти футов и четырех дюймов. Но благодаря одежде хорошего покроя, военной выправке, статной и ловкой фигуре и красивым итальянским чертам лица они выглядят лучше многих
солдат высокого роста. Форма одежды и снаряжение в линейной пехоте и гвардии сходны в основном с французскими образцами, кое-какие детали заимствованы у австрийцев. Берсальеры носят особую форму: шапочку матросского типа с большим плюмажем из петушиных перьев и коричневый мундир. Кавалеристы носят короткие коричневые куртки, едва доходящие до бедер. Пехота вооружена в основном пистонными ружьями, берсальеры — короткими тирольскими карабинами, которые представляют собой хорошее и вполне пригодное оружие, но все же во всех отношениях уступают винтовке Минье. Кавалеристы первой шеренги вооружены главным образом пиками; сохраняется ли это правило в легкой кавалерии, мы не можем сказать. Восьмифунтовый калибр в конных и легких пеших батареях дает им такое же преимущество перед прочими европейскими армиями, какое имели французы, пока сохраняли у себя этот калибр. Но тяжелые батареи с шестнадцатифунтовыми пушками делают их артиллерию самой тяжелой полевой артиллерией на континенте. То, что эти пушки, когда они установлены, могут превосходно действовать, показало сражение на реке Черной, где их меткая стрельба в значительной степени способствовала успеху союзников и вызвала всеобщее восхищение.
Из всех итальянских государств расположение Пьемонта наиболее благоприятно для создания хорошей армии. Равнины реки По и ее притоков поставляют превосходных лошадей и красивых рослых солдат, самых высоких из всех итальянцев, отлично приспособленных к службе в кавалерии и тяжелой артиллерии. В горах, окружающих эти равнины с трех сторон — с севера, запада и юга, — живут смелые люди, не очень большого роста, но сильные и энергичные, трудолюбивые и сообразительные, как все горцы. Именно они-то и составляют ядро пехоты, особенно берсальерскпх частей, которые по своей подготовке почти не уступают chasseurs de Vincennes [венсеннским стрелкам. Ред.], но безусловно превосходят их физической силой и выносливостью.
Военные школы Пьемонта в целом стоят на высоком уровне, и поэтому офицерский состав хорошо подготовлен. До 1846 г. большое влияние при назначениях на офицерские должности имели аристократия и духовенство. До этого момента Карл-Альберт признавал лишь две силы, с помощью которых он управлял: духовенство и армию; и действительно, в Италии всюду можно было услышать, что в Пьемонте из трех лиц, которых встречаешь на улице, один непременно оказывается солдатом, другой монахом и только третий штатским человеком. В настоящее время, разумеется, с этим покончено; духовенство не имеет совершенно никакого влияния, и хотя дворянство сохранило за собой многие офицерские должности, все же войны 1848 и 1849 гг. наложили свой отпечаток на армию, придав ей в известной степени демократический характер, а этот демократизм не так легко уничтожить. Некоторые находящиеся в Крыму корреспонденты английских газет утверждают, что почти все пьемонтские офицеры — «дворяне по происхождению», однако это далеко не так; мы лично знаем некоторых пьемонтских офицеров, которые вышли из рядовых, и можем с уверенностью сказать, что большинство нынешних капитанов и лейтенантов — это люди, которые либо заслужили эполеты своей храбростью в борьбе против австрийцев, либо, по меньшей мере, не связаны с аристократией.
Мы полагаем, что лучший комплимент, который может быть сделан пьемонтской армии, содержится в мнении, высказанном одним из ее бывших противников, генералом Шёнхальсом, главным квартирмейстером австрийской армии в 1848 и 1849 годах. В своих «Воспоминаниях об итальянской кампании» это г генерал, один из лучших офицеров австрийской армии и человек, который всеми средствами препятствовал установлению независимости Италии, всегда с величайшим уважением отзывался о пьемонтской армии:
«Ее артиллерия», — заявлял он, — «состоит из отборных людей, командуют ею хорошие и знающие офицеры; материальная часть в хорошем состоянии, а калибры лучше наших». «Кавалерией нельзя пренебрегать, кавалеристы первой шеренги вооружены пиками, но так как этим оружием могут владеть лишь самые искусные всадники, мы не решились бы назвать это нововведение значительным усовершенствованием. Однако их школа верховой езды стоит на высоком уровне». «При Санта-Лючии обе стороны сражались с поразительной храбростью. Пьемонтцы атаковали очень энергично и стремительно; как пьемонтцы, так и австрийцы совершали много подвигов и проявляли личную храбрость». «Пьемонтской армии не приходится краснеть, когда речь заходит о сражении при Новаре», и т. д. [247].
Прусский генерал Виллизен, участвовавший в кампании 1848 г. и отнюдь не сочувствующий итальянской независимости, также с похвалой отзывается о пьемонтской армии.
С 1848 г. некоторые круги в Италии смотрят на короля Сардинии как на будущего главу всего полуострова. Не разделяя этого мнения, мы все же думаем, что когда итальянцам удастся отвоевать свою свободу, пьемонтские войска будут главной военной силой в достижении этой цели, и они же образуют ядро будущей итальянской армии. Прежде чем это осуществится, пьемонтская армия переживет, возможно, ряд внутренних революционных изменений, но ее превосходные военные элементы выдержат все испытания и она даже выиграет от включения ее в действительно национальную армию.
III. МЕНЕЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ИТАЛЬЯНСКИЕ АРМИИ
Папская армия существует, по-видимому, только на бумаге. Батальоны и эскадроны никогда не бывают полностью укомплектованными и составляют лишь слабую дивизию. Кроме того, имеется полк швейцарской гвардии, — единственная воинская часть, на которую правительство может еще сколько-нибудь положиться. Армии Тосканы, Пармы и Модены слишком незначительны, чтобы на них останавливаться; достаточно сказать, что в основном они организованы по австрийскому образцу. Помимо этого, имеется неаполитанская армия, по и она не заслуживает того, чтобы много о ней говорить. Эта армия никогда не блистала храбростью перед лицом противника; воевала ли она за короля, как в 1799 г., или за конституцию, как в 1821 г., она всегда отличалась тем, что обращалась в бегство [248]. Даже в 1848 и 1849 гг. местные войска неаполитанской армии повсюду терпели поражение от инсургентов, и если бы не швейцарские войска, король-бомба не сидел бы теперь на своем троне. Во время осады Рима Гарибальди с небольшим отрядом солдат выступил против неаполитанской дивизии и дважды разбил ее [249]. Численный состав неаполитанской армии по штатам мирного времени определяется в 26000— 27000 человек, но в 1848 г. он, как утверждают, исчислялся в 49000 человек, а полный состав ее достигал будто бы 64000 человек. Из всех этих войск только швейцарцы заслуживают внимания. Они образуют четыре полка по два батальона в каждом; при полном составе батальон должен состоять из 600 человек, а все четыре полка — из 4800 человек. Но в настоящее время их кадры переполнены, и в каждом батальоне имеется около 1000 человек (один только 4-й, бернский полк, насчитывает 2150 человек); общая численность швейцарских войск равна приблизительно 9000 человек. Это действительно первоклассные войска под командованием своих собственных офицеров, независимые во внутренней организации и в своем управлении от неаполитанского правительства. Впервые они были наняты на службу в 1824 или 1825 г., когда король, не доверяя больше своей еще недавно бунтовавшей армии, счел необходимым окружить себя сильной лейб-гвардией. С различными кантонами были заключены договоры или, как они назывались, «капитуляции» на тридцать лет; швейцарские войска сохраняли свой собственный дисциплинарный устав и военную организацию и оплачивались втрое выше местных неаполитанских солдат; войска вербовались из добровольцев всех кантонов, где были созданы вербовочные бюро. Офицерам в отставке, ветеранам и раненым обеспечивались пенсии. Если по истечении тридцати лет капитуляция не возобновлялась, полки подлежали роспуску. Нынешняя швейцарская конституция запрещает вербовку на иностранную службу, и поэтому после 1848 г. капитуляции были аннулированы; вербовка в Швейцарии была, по крайней мере официально, прекращена, но в Кьяссо и других местах Ломбардии были созданы сборные пункты, и многие агенты по вербовке тайно продолжали свое дело на швейцарской территории. Неаполитанское правительство так сильно нуждалось в рекрутах, что не отказывалось принимать даже отщепенцев из числа политических эмигрантов, находившихся тогда в Швейцарии. При таких обстоятельствах неаполитанский король подтвердил привилегии, установленные капитуляциями для швейцарских солдат, а в августе прошлого года, когда истекли обусловленные договором тридцать лет, в специальном декрете вновь продлил привилегии на все время, пока швейцарцы останутся у него на службе.
