Все и вся - Гурджиев Георгий Иванович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Когда этот великий невольный автор "вселенского принципа жизни" прибыл в Москву,он вместе со своим другом,как было и еще остается там, "вдрызг напился" настоящей "русской водки".
И когда эти два представителя этой весьма значительной современной группировки двуногих дышащих существ выпили надлежащее количество стаканов этой "русской благодати" и обсуждали проблему так называемого "народного просвещения",с чего уже давно было принято всегда начинать любой разговор, наш купец вдруг по ассоциации вспомнил просьбу своего дорогого сына и решил немедленно отправиться со своим другом в книжную лавку покупать книгу.
В лавке купец, просматривая поданную ему продавцом книгу, спросил, сколько она стоит.
Продавец ответил, что книга стоит шестьдесят копеек.
Заметив,что обозначенная на обложке книги цена лишь сорок пять копеек,наш купец сначала задумался странным, вообще не обычным для русских образом, а потом повел плечами, приосанился и, выпятив грудь, как гвардейский офицер, после непродолжительного молчания сказал очень спокойным,но весьма авторитетным тоном:
,,- Но здесь здесь указано сорок пять копеек. Почему вы спрашиваете шестьдесят?''
На это продавец, сделав,как говориться, "елейное" лицо, свойственное всем продавцам,ответил, что книга действительно стоит только сорок пять копеек, но должна продаваться за шестьдесят, потому что пятнадцать копеек надбавляются за почтовые расходы.
Получив этот ответ,наш русский купец был озадачен этими двумя совершенно противоположными, но,по-видимому,безусловно совместимыми фактами, и было заметно,что в нем начинает чтото происходить; уставившись в потолок он опять задумался, на этот раз подобно английскому профессору, который изобрел капсулу для касторового масла, потом вдруг повернулся к своему другу и впервые на Земле произнес словесную формулу, которая, выражая своей сутью несомненную объективную истину, с тех пор приобрела характер поговорки.
И изложил он ее тогда своему другу следующим образом:
,,- Ничего, брат,мы возьмем книгу. Как-никак мы сегодня гуляем, а уж если "гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы."''
Что касается меня,к несчастью,обреченного уже при жизни испытать прелести "Ада", то, как только я увидел все это, во мне немедленно начало и довольно долго продолжало происходить что-то очень странное, чего я не испытывал ни раньше,ни потом: как будто бы во мне начались всевозможные,как говорят современные "хивинцы", "призовые скачки" между всеми различными по происхождению ассоциациями и обычно случающимися во мне переживаниями.
В то же самое время в области всего моего позвоночника начался сильный, почти невыносимый зуд, а в самом центре солнечного сплетения - резкая боль, тоже невыносимая, и все это, то есть эти двойные, взаимно стимулирующие ощущения, по истечении некоторого времени внезапно сменились состоянием такого внутреннего покоя, который я испытал в последующей жизни только однажды, когда надо мной совершался обряд великого посвящения в Братстве "Основателей делания масла из воздуха"; и позже, когда "Я" - то есть это мое "нечто неизвестное", которое в древние времена один чудак (которого окружающие называли, как мы теперь называем таких людей, "учеными") определил как "допускающее относительные перемещения образование, зависящее от качества функционирования мышления, чувства и физического автоматизма", а по определению другого, также древнего и известного ученого, аравийца Маль-эль-Лель (каковое определение, между прочим, с течением времени заимствовал и по-другому повторил не менее известный и ученый грек Ксенофон) является "объединенным результатом сознания, подсознания и инстинкта",-так вот, когда это самое "Я" в этом состоянии направило мое потрясенное внимание внутрь меня, тогда, во-первых,оно очень ясно констатировало, что все,вплоть до каждого отдельного слова, разъясняющее эту цитату, которая стала "вселенским принципом жизни",трансформировалось во мне в особую космическую субстанцию и,слившись с данными,уже кристаллизовавшимися во мне значительно раньше от наказа моей покойной бабушки, превратило эти данные в "нечто", и это "нечто", протекая повсюду через мой состав, навсегда обосновалось во всех атомах, слагающих этот мой состав и, во-вторых, это мое злополучное "Я" тут же определенно почувствовало и с импульсом покорности поняло то печальный для меня факт, что уже с этого момента я должен буду волей-неволей проявлять себя всегда и во всем без исключения в соответствии с этим неотъемлемым качеством, сформировавшемся во мне не по законам наследственности и даже не под влиянием окружающих обстоятельств, а возникшим в моем составе под влиянием трех внешних случайных причин,не имеющих ничего общего друг с другом, именно: благодаря, вопервых, наказу человека, ставшему, без малейшего желания с моей стороны,пассивной причиной причины моего возникновения, во-вторых, из-за одного моего зуба, выбитого каким-то мальчишкой-оборванцем, главным образом, из-за "слюнявости" когото еще, и, в-третьих, благодаря словесной формуле, произнесенной в пьяном состоянии совершенно посторонним мне человеком - каким-то купцом "московской марки".
Если до своего знакомства с этим "вселенским принципом жизни" я осуществлял все проявления иначе, чем другие подобные мне двуногие животные,возникающие и вегетирующие со мной на одной и той же планете, то я делал это автоматически и только иногда полусознательно,но после этого события я начал делать это сознательно и притом с инстинктивным ощущением двух слившихся импульсов самоудовлетворения и сознания, что правильно и достойно выполняю свой долг перед Великой Природой.
Следует даже подчеркнуть, что,хотя и до этого события я уже делал все не так,как другие, однако мои проявления почти не привлекали внимания моих соотечественников вокруг меня; но с того момента,когда суть этого принципа жизни была усвоена моей природой, тогда,с одной стороны, все мои проявления как целенаправленные,так и просто возникающие, как говориться, "от нечего делать", приобрели живительность и стали "мозолить" глаза всякому, без исключения, подобному мне существу, прямо или косвенно обращающего внимания на мои действия, и, с другой стороны, я сам начал выполнять все эти мои действия в предельно возможном соответствии с наказаниями моей покойной бабушки,и я автоматически приобрел обыкновение, приступая к чему-нибудь новому, а также при всяком изменении, конечно значительном, всегда произносить про себя или вслух:
