Общая психопаталогия - Ясперс Карл Теодор (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Но двойственная эмоциональная установка по отношению к отцам сохранялась у сыновей на протяжении всего дальнейшего развития человечества. Отец был замещен тотемом — животным, которое рассматривалось как предок и хранитель и на которое нельзя было охотиться. Тем не менее раз в год все мужчины сообщества собирались на пир, во время которого животное-тотем — этот объект безусловного почитания во все остальные моменты жизни — расчленялось на куски и съедалось. Это ритуальное повторение отцеубийства стало началом социального порядка, обычаев и религии.
Вслед за установлением фратрии, матриархата, экзогамии и тотемизма началась новая стадия развития, означавшая возвращение к тому, что было вытеснено на прежних стадиях (процесс вытеснения в данном случае вполне аналогичен тому вытеснению, которое происходит в психической жизни отдельного человека). Предполагается (и это предположение имеет определенную ценность), что психический «осадок», накапливавшийся начиная с самого раннего периода человеческой истории, сделался в конце концов устойчивым наследием, которое в каждом очередном поколении не приобретается заново, а лишь пробуждается к новой жизни. Возвращение к вытесненному содержанию проходит через несколько стадий. Начиная с какого-то момента отец вновь становится главой семьи, но его власть, в отличие от власти отца в исконном патриархальном племени, перестает быть безграничной. Животное-тотем заменяется богом. Появляется идея высшего божества. Единый Бог — это возвращение к отцу исконного патриархального племени. Встреча с тем, что в течение длительного времени пребывало вне пределов досягаемости и служило предметом вожделения, поначалу производит потрясающее воздействие, порождает изумление, благоговение и благодарность. Опьянение собственной преданностью Богу — это реакция на возвращение к великому отцу; но одновременно возвращается и прежнее чувство враждебности, которое теперь уже переживается как чувство вины. Святой Павел это пример прорыва, осуществленного человеческой способностью к пониманию: если мы несчастны, то потому, что убили Бога-Отца. Та же мысль скрыта в учении о первородном грехе. Но одновременно приходит и благая весть: наша вина искупается, когда один из нас жертвует жизнью. Жертвенной смертью искупается только убийство, а именно — убийство отца. Но впоследствии христианство, ведущее свое происхождение от «религии Отца», эволюционировало в направлении «религии Сына». Тем не менее христианству пришлось сохранить Отца в качестве одной из значительных, хотя и побочных, фигур.
Это краткое изложение не оставляет сомнения в том, что Фрейд создал рационалистический и психологический «миф», вполне аналогичный всем прочим порождениям мифотворческой фантазии. Его миф содержит в себе меньше эмпирической реальности, нежели мифы древних. Фрейдовский миф — плод очевидного современного безверия; его содержание невероятно убого и рационалистически плоско, но в нем самым настойчивым образом подчеркивается эмпирическая научная ценность всех изложенных выше нелепостей. В то же время, взывая к мифам древности, Фрейд создает вокруг своих плоских, бессодержательных утверждений атмосферу утраченных воспоминаний, таинственности и смутных предчувствий. В век безверия такой образ мышления способен заворожить кого угодно. Во всем этом «мифе» верно лишь следующее: как в первобытной истории, так и в истории жизни отдельного человека, вероятно, происходят какие-то внутренние события, которые никак не поддаются эмпирическому исследованию и объяснению в позитивистском духе, с учетом одних только внешних факторов.
5. Любая понимающая психология — в том числе и психоанализ (в той мере, в какой его также можно считать понимающей психологией) — должна иметь свои границы. Понимание останавливается прежде всего перед следующим непреложным обстоятельством: эмпирическая совокупность характерологических признаков личности врожденна этой личности. Правда, совокупность эта никогда не может быть реализована в полном объеме и не поддается окончательной фиксации. Но понимание останавливается перед ней как перед чем-то непроницаемым и абсолютно неизменным. Люди не рождаются одинаковыми; в каждом из своих многочисленных измерений они могут выказывать самые различные степени исключительности или обычности. Далее, понимание останавливается перед непреложной реальностью органических болезней и психозов, перед тем, что в них есть элементарного. Это есть последняя, решающая реальность — при том, что многие из составляющих ее феноменов, по меньшей мере в отдельных своих содержательных аспектах, кажутся доступными пониманию. Наконец, понимание останавливается перед непреложностью экзистенции: того, чем человек является на самом деле. Психоаналитическое озарение — это ложное озарение. Хотя экзистенция и не открыта для психологического понимания, она позволяет последнему ощутить себя, поскольку ставит перед ним границы там, где начинается нечто, обнаруживающее себя именно через неокончательность, незавершенность понимания. Психоанализ не желал видеть эти границы; он хотел понять все.
Глава 6. Специфические механизмы проявления понятных взаимосвязей.
Общая психопатология
Карл Ясперс
(а) Понятие внесознательного механизма
В основе всей нашей психической жизни лежат внесознательные механизмы, беспрепятственное функционирование которых служит непременным условием реализации любой доступной пониманию взаимосвязи; но в нормальных условиях мы не задумываемся над этими механизмами. Мы живем генетическим пониманием событий психической жизни; поскольку прямое знание внесознательных механизмов нам недоступно, у нас нет никаких причин специально обращать на них внимание. Над изменениями во внесознательных механизмах нам приходится задумываться только в тех случаях, когда в ходе болезни психологически понятные взаимосвязи угасают или проявляются в какой-либо аномальной форме (например, в форме тех или иных соматических последствий, как при психогенном параличе руки и т. п.); гипотеза об аномальном механизме помогает нам объяснить возникновение таких аномальных связей. К числу важных задач психопатологии относятся поиск и исследование психологически понятных взаимосвязей, вызванных к жизни под действием аномальных внесознательных механизмов; именно этой задаче и посвящена настоящая глава. Сами механизмы недоступны исследованию. Наше генетическое понимание — единственный и притом косвенный путь, ведущий к постижению соответствующего фактологического материала.
Для понимания аномальной психической жизни важно прояснить понятие психического механизма — этого внешнего по отношению к сознанию фактора, обусловливающего возникновение психических явлений и их воздействие на соматические функции. Пока еще никому не удалось описать внесознательные психические механизмы в сколько-нибудь вразумительных соматических или физиологических терминах. Понятие психического механизма, оставаясь чисто теоретическим и психологическим, в лучшем случае помогало внести определенный порядок в многообразие явлений (например, явлений истерии), истинное существование которых иногда отрицалось как врачами чисто соматической ориентации, так и психиатрами интеллектуалистского толка. Исследование механизмов на этих путях не представляется возможным. Мы можем только описать различные способы осуществления психологически понятных взаимосвязей. Все детализированные теоретические построения, пытающиеся обойтись без помощи какого-то, пусть самого общего, представления о внесознательных механизмах, недоказуемы и, насколько мне известно, неплодотворны. Исследования Фрейда — в той мере, в какой их можно считать построениями, воспроизводящими ход событий во внесознательной сфере (а они в значительной степени, особенно в аспекте истолкования снов, являются именно таковыми), — широко открыты для критики. Тем не менее, когда в этих исследованиях обнаруживаются описания действительных психологически понятных взаимосвязей (таких, как некоторые случаи символизации, вытеснения и т. п.), они раскрывают перед нами совершенно новые горизонты. Следовательно, мы должны отвлечься от внесознательных механизмов как общего понятия и попытаться умозрительно восстановить их во всех подробностях для тех исключительных случаев, когда это может принести пользу в смысле упорядочения наблюдаемых фактов (ср., к примеру, понятие психического расщепления [Abspaltung]).
