Теория справедливости - Ролз Джон (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Кстати, здесь уместно предостережение, сходное с тем, что я сделал ранее в отношении замечаний по экономической теории (§ 42). Мы хотим, чтобы психологическое объяснение нравственного обучения было истинным и согласовывалось с имеющимся знанием. Однако в таком описании невозможно учесть все детали; я набросал только главные черты. Нужно помнить, что цель следующего обсуждения заключается в исследовании вопроса стабильности и сопоставлении психологических корней разных концепций справедливости. Решающий момент здесь заключается в том, как общие факты нравственной психологии влияют на выбор принципов в исходном положении. До тех пор пока психологическое объяснение не оказывается дефектным, что поставило бы под сомнение признание принципов справедливости, а не стандарты полезности, никаких необратимых трудностей не возникает. Я также надеюсь, что ни одно из дальнейших применений психологической теории не окажется слишком далеким от наших тем. Особенно важным среди них является описание оснований равенства.
70. АВТОРИТАРНАЯ МОРАЛЬ
Первую стадию морального развития я буду называть авторитарной моралью (morality of authority). Хотя некоторые аспекты этого типа морали сохраняются в особых случаях на более поздних стадиях, мы можем рассматривать авторитарную мораль в ее примитивной форме в том же ключе, как и мораль ребенка. Я предполагаю, что чувство справедливости формируется у молодых членов общества постепенно, по мере того, как они взрослеют. Смена поколений и необходимость обучать моральным установкам (даже простым) детей является одним из условий человеческой жизни.
Так вот, я буду предполагать, что базисная структура вполне упорядоченного общества включает ту или иную форму семьи, и следовательно, дети сначала подчиняются законной власти их родителей. Конечно, в более широком исследовании институт семьи может быть подвергнут сомнению, и более предпочтительными могут оказаться другие устройства. Но скорее всего, описание авторитарной морали может быть при необходимости приспособлено к этим другим схемам. В любом случае, характерной чертой ситуации ребенка является то, что он не в состоянии оценить правильность предписаний и приказов со стороны наделенных властью, в данном случае его родителей. У него нет для этого ни знания, ни понимания, на основе которых можно было бы подвергнуть сомнению их руководство. Действительно, у ребенка совсем нет понятия оправдания, оно формируется гораздо позже. Следовательно, он не может разумно сомневаться в уместности родительских предписаний. Однако поскольку мы предполагаем, что общество вполне упорядочено, мы можем предположить, чтобы избежать ненужных усложнений, что эти предписания в целом оправданы. Они согласуются с разумной интерпретацией семейных обязанностей, как это определено принципами справедливости.
Родители, очевидно, любят ребенка, и со временем ребенок начинает любить родителей и доверять им. Как происходит такое изменение в ребенке? Чтобы ответить на этот вопрос, я предполагаю следующий психологический принцип: ребенок начинает любить родителей, только если они первые проявляют свою любовь к нему9. Таким образом, действия ребенка мотивированы сначала определенными инстинктами и желаниями, и его цели регулируются (если вообще регулируются) рациональным эгоизмом (в подходяще ограниченном смысле). Хотя ребенок готов к любви, его любовь к родителям является новым желанием, вызванным осознанием им их очевидной любви к нему и получением выгод от действий, в которых выражается их любовь.
Родительская любовь к ребенку выражается в их очевидном стремлении заботиться о нем, делать для него то, к чему склоняет его рациональное себялюбие, и выполнении этих стремлений. Их любовь проявляется в том, что они получают удовольствие от его присутствия и от поддержания в нем чувства уверенности и самоуважения.
Они поощряют его усилия во взрослении и поиске своего места в мире. Вообще, любить другого означает не только заботу о его желаниях и потребностях, но и утверждение его чувства собственного достоинства. Постепенно, любовь родителей возбуждает в ребенке ответную любовь. Любовь ребенка не имеет рационального инструментального объяснения: он не любит их с целью достижения своих исходных эгоистических целей. Имея в виду свои цели, он мог бы умышленно действовать так, как будто он их любит, но такие его действия не приводили бы к трансформации его исходных желаний. Согласно сформулированному психологическому принципу, новая привязанность со временем вызывается очевидной любовью родителей.
Есть несколько способов разбиения этого психологического закона на составляющие части. Так, маловероятно, что осознание ребенком родительской привязанности прямо порождает ответное чувство. Можно предположить несколько следующих шагов: когда родительская любовь к ребенку осознается им на основании их очевидных намерений, ребенок убеждается в своей значимости как личности. Он приходит к осознанию, что его ценят ради него самого те, кто олицетворяет для него власть. Его чувство привязанности к родителям безоговорочно; родители хотят, чтобы он был рядом и делал, что ему хочется. Удовольствие, которое они получают от него, не зависит от деятельности по воспитанию, вносящей вклад в благосостояние других. Со временем ребенок начинает доверять своим родителям и приобретает уверенность в своем окружении; при этом запускаются в действие и испытываются его созревающие способности, все время поддерживаемые привязанностью и поощрением родителей. Постепенно он приобретает различные навыки, и в нем формируется чувство компетентности, которое укрепляет в нем самоуважение. Именно в ходе всего этого процесса развивается привязанность ребенка к своим родителям. Он связывает их с успехами и удовольствием, которые он получал в освоении своего мира, и с чувством своего собственного достоинства. И это вызывает его любовь к ним.
Теперь нам нужно рассмотреть, как проявляются любовь и доверие ребенка. Здесь необходимо помнить особенности авторитарной ситуации. Ребенок не обладает собственным стандартами критики, поскольку он не в состоянии отвергнуть предписаний на рациональных основаниях. Если он любит своих родителей и доверяет им, он склонен принимать их предписания. Он также будет стремиться подражать им, если они действительно достойны уважения и придерживаются своих собственных предписаний. Они демонстрируют большее знание и власть, а также примерное поведение. Ребенок, следовательно, принимает их суждения о нем и склонен судить себя так, как делают они, когда он нарушает их предписания. В то же время, конечно, его желания выходят за пределы того, что разрешено, иначе не было бы нужды в этих предписаниях. В результате родительские нормы ощущаются как путы, и ребенок может восстать против них. В конце концов, он может обнаружить, что нет никаких оснований для подчинения им; сами по себе запреты совершенно произвольны, а у него нет исходной склонности делать то, что ему говорят. Однако если он действительно любит своих родителей и доверяет им, то, когда он подвергается искушению, он разделяет их отношение к своим проступкам. Он будет склонен признать свой грех и искать прощения.
В этих различных склонностях проявляется чувство вины (перед авторитетом). Без них и других подобных наклонностей чувства вины не существовало бы. Однако так же верно, что отсутствие этих чувств указывало бы на недостаток любви и доверия. Действительно, в силу природы авторитарной ситуации и принципов нравственной психологии, связывающих этические и природные установки, любовь и доверие при нарушении родительских предписаний приводят к возникновению чувства вины. Конечно, ребенку иногда трудно отличить чувство вины от боязни наказания, и особенно от страха потери родительской любви и привязанности. У ребенка нет понятий для осознания моральных различений, и это отражается на его поведении. Однако я исхожу из предположения, что даже у ребенка мы можем отделить чувство (авторитарной) вины от страха и боязни.
