Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗

За эти месяцы моего знакомства с нею я видел очаровательную бестелесную фею, ум, в котором были танцевальные па, справочник по кинопродукции, классическая музыка, политика, балет.

– Ну что? Можно сказать, что я питаюсь мороженым?

– Восхитительно! Нельзя сказать! Это определенно НЕ такое тело, какое бывает от мороженого! Позвольте вас заверить: – Я сгорал от смущения. Какая глупость, – подумал я, – взрослому мужчине: Ричард, смени-ка тему поскорее!

– Одно маленькое мороженое, – поспешно сказал я, – не повредит; это было бы счастье. Если вы сможете там свернуть, мы бы получили прямо в руки, горячее, маленькое, прямо сейчас:

Она посмотрела на меня и улыбнулась, давая понять, что наша дружба осталась невредимой; она поняла, что я впервые обратил внимание на ее тело, и она не возражала. Но ее мужчины, подумал я, возразили бы наверняка, и это создало бы проблемы.

Без обсуждений, не произнеся ни слова, я выбросил мысли о ее теле из головы. Для романа у меня была великолепная женщина; чтобы иметь друга и партнера по бизнесу, мне нужно было поддерживать отношения с такой Лесли Парриш, какой она и была со мной.

Тринадцать

– Это не конец света, – спокойно сказал Стэн еще до того, как я сел по другую сторону его стола. – Это то, что у нас называется небольшая потеря. Товарная биржа Западного побережья вчера потерпела крах. Они застрахованы на случай банкротства. Ты потерял немного денег.

Мой финансовый менеджер всегда имел заниженные данные, потому, как только он это произнес, мои губы сжались. – Насколько «немного» мы потеряли, Стэн?

– Около шестисот тысяч долларов, – ответил он, – Пятьсот девяносто с чем-то тысяч.

– Совсем?

– О, позже ты должен получить по несколько центов на доллар согласно решению отдела по делам о несостоятельности, – сказал он. – Но я бы считал их потерянными.

Я сглотнул. – Хорошо, что есть другие вложения. Как дела в торговой палате в Чикаго?

– Там у тебя тоже есть определенные потери. Я уверен, временные. У тебя сейчас самый длинный ряд убытков, который мне когда-либо приходилось регистрировать. Так не может продолжаться все время, но пока ситуация не из лучших. Ты потерял около 800 тысяч долларов.

Он называл большую сумму, чем та, которая у меня была! Как мог я потерять больше, чем имел? На бумаге! Он, должно быть, имеет в виду бумажные потери. Невозможно утратить больше денег, чем имеешь.

Если бы я был способен что-нибудь изучить о деньгах, возможно, было бы хорошо уделить этому более пристальное внимание. Но мне пришлось бы учиться на протяжении месяцев; обращение с деньгами – это не полеты, это удушающе тоскливое дело; трудно разобраться даже в схемах.

– Все не так плохо, как кажется, – сказал он. – Убыток в миллион долларов сократит твои налоги до нуля; ты потерял больше этой суммы и, таким образом, ты не заплатишь ни цента подоходного налога в этом году. Но если бы у меня был выбор, я бы предпочел не терять.

Я не ощутил ни злости, ни отчаяния, словно очутился в комедийной ситуации, достаточно быстро повернуть стул, на котором я сидел, – и я увижу телевизионные камеры и людей в студии вместо стен этого офиса.

Неизвестный писатель зарабатывает миллион и теряет его за одну ночь. Не банальна ли такая ситуация? Неужели это действительно моя жизнь? – размышлял я, пока Стэн рассказывал мне обо всех этих бедах.

Люди с миллионными доходами, – они всегда были кем-то еще. Я же всегда был самим собой. Я авиапилот, посредственный актер, продающий проулки на самолете со скошенных полей. Я писатель, пишущий как можно реже, разве что – вдохновляемый слишком привлекательной идеей, чтобы оставить ее не изложенной на бумаге: Какой мне интерес иметь дело с банковским счетом на более чем сто долларов, который все равно вряд ли кому-нибудь понадобится сразу?

– Должен также сообщить тебе, пока ты здесь, – продолжал спокойно говорить Стэн. – Относительно вклада, который ты сделал через Тамару, – этот государственный заем под высокие проценты на развитие за рубежом? Ее клиент исчез вместе с деньгами. Там было только пятьдесят тысяч долларов, но тебе следует знать.

Я не мог в это поверить. – Он ее друг, Стэн! Она доверяла ему! И он исчез?

– Как говорится, и адрес не оставил. – Он внимательно посмотрел мне в лицо. – Ты доверяешь Тамаре?

Вот тебе на. Пожалуйста, только не столь избитое клише! Хорошенькая женщина накалывает богатого дурака на пятьдесят тысяч.

– Стэн, ты хочешь сказать, что Тамара могла что-то сделать:?

– Возможно. Мне кажется, это ее почерк на обратной стороне чека. Другое имя, но тот же почерк.

– Ты шутишь.

Он раскрыл папку, достал конверт и дал мне погашенный чек. На обороте была подпись Sea Кау Limited, by Wenly Smithe. Высокие стремительные прописные буквы, изящные окончания букв "у". Увидев их на конверте, я готов был поклясться, что это было написано Тамарой.

– Это может быть чей угодно почерк, – сказал я, и протянул конверт обратно через стол.

Стэн ничего больше не сказал. Он был уверен, что деньги у нее. Но Тамара была в моем ведении; никакого расследования не могло быть, пока я его не потребовал. Я никогда не спрошу и никогда не скажу ей об этом ни слова. Но я никогда ей не доверюсь.

– У тебя на самом деле остались кое-какие деньги, – сказал он. – И разумеется, – новые поступления, каждый месяц. После долгой полосы неудач должен произойти поворот в нашу пользу. Сейчас ты мог бы перевести оставшиеся средства в иностранную валюту. У меня есть предчувствие, что курс доллара относительно немецкой марки может упасть сейчас в любой момент, и ты смог бы за ночь вернуть себе утраченное.

– Это без меня, – сказал я. – Поступай так, как будет лучше по твоему мнению, Стэн.

Судя по вспышкам сигнальных огней и звону колоколов, возвещающих об опасности, мои владения, похоже, оказались атомной станцией за три минуты от катастрофы. Наконец я встал, взял с тахты свою летную куртку.

– Когда-нибудь мы оглянемся на все это как на отправную точку, – сказал я ему. – С этого момента дела могут идти только лучше, не так ли?

Словно не услышав этого, он произнес:

– Я хотел сказать тебе еще одну вещь. Это непросто. Знаешь, говорят: «Власть коррумпирует, но при абсолютной власти – и коррупция абсолютная». И это так. Я думаю, это должно быть верно и для меня тоже.

Я не знал, что он имеет в виду, но я боялся спрашивать. Его лицо было невозмутимо. Стэн продажен? Это невозможно. Я уважал его много лет, я не мог сомневаться в его, честности. «Это должно быть верно и для меня» могло означать только то, что когда-то он, должно быть перекрыл по ошибке расходный счет. Это положение он, конечно, исправил, но тем не менее чувствует себя виноватым, обязанным сообщить мне. И, ясное дело, – если он #.".`(b мне об этом сейчас, – он намерен не допускать впредь таких ошибок.

– Ладно, Стэн. Сейчас важно выйти из этого положения.

– Хорошо, – ответил он.

Я забыл об этом разговоре. Оставшимися деньгами распоряжался Стэн и люди, которых он знал и которым доверял, – мы им хорошо платили за услуги. Хотелось ли им бросить все эти сложные денежные дела, запустить их куданибудь в небо? Конечно, нет, особенно сейчас, когда все шло не так плохо.

Неудачи случаются со всеми, но мои менеджеры хорошо соображают, – думал я, – и скоро найдут решение – быстро и правильно.

Четырнадцать

– Здесь реактивный Один Пять Пять Икс-рей, – сказал я, нажав на кнопку выхода в эфир, – я снижаюсь для посадки с эшелона три-пять-ноль на эшелон два-семь-ноль.

Я смотрел поверх своей кислородной маски с высоты семи миль на пустыни Южной Калифорнии, инспектируя голубизну неба внизу с помощью длительной замедленной бочки.

Фактически я летел на запад, чтобы провести беседу в университете ЛосАнжелеса, которая должна была продолжаться целый день. Я был рад, однако, что в запасе было еще несколько дней.