Будущее настоящего прошлого (СИ) - Нюхтилин Виктор Артурович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Разговоры о том, что вопрос проникновения в тайны существования субэлементарных частиц держит в руках все будущее естествознание, не только антилогичны, но и напрямую странны, ибо уже ниже атома существуют только разрозненные элементы, не образующие никакого взаимодействия. Они даже не могут образовать из себя каких-либо взаимно устойчивых комбинаций, а не то, чтобы выступать посредниками сложной организации. Чем ниже и глубже вы будете проникать в мир элементарных частиц, тем элементарнее будут их свойства, и тем элементарнее, соответственно, будут возможности наблюдаемых объектов к созидательному взаимодействию. Давайте именно здесь искать истоки самоорганизации! Давайте искать истоки самоорганизации здесь, где все элементы материи вообще никогда не были бы замечены именно по результатам взаимодействия, поскольку здесь никакого взаимодействия уже не происходит! Из отсутствия взаимодействий так перспективно выводить закономерности взаимодействий!
Антилогика — это новый и остроумный прием, однако его перспективность, очевидно, может быть доказана, все-таки, не в системе приемов синергетики. Потому что синергетикой занимаются люди искренние, талантливые и широко образованные. У них свой путь. Они хотят, чтобы мир стал до конца понятным. Тем более что пример самоорганизации нам известен. Это, правда, единственный самоорганизационный процесс в мире. Но он есть и он существует. Это — процесс затухания всех процессов, и причина этому самая физическая — разность потенциалов (давления, температуры, энергетических уровней, зарядов, химических потенциалов). То есть, это самоорганизация в направлении противоположном любому развитию. К остановке развития. Такая самоорганизация в мире действительно существует. Ее описала термодинамика. Синергетики мечтают о другой.
Эти мечты продиктованы бунтом мощного интеллекта против непознаваемого рядом. Видя, что мир непонятен в самих своих основах, такой интеллект ощущает себя в клетке ограничений своих возможностей и стремится расширить границы прутьев все дальше и дальше. Если этот интеллект найдет в материи то, что он ищет, то это будет для него самым печальным — клетка превратится в склеп, за которым уже нет ничего, кроме окончательно понятной материи и случайного человека в ней, без смысла и без будущего…
Но, прежде всего, даже при подобных трагических в своей перспективе целей, синергетики, по мнению автора, должны разобраться с одним из основных вопросов своей теории, который они, или не видят, или им просто некогда. Хотя вероятно и то, что автор просто недостаточно логичен, чтобы осознать этот парадокс синергетики правильно. А парадокс состоит в следующем — синергетика рассматривает мир как суперсложный ансамбль различных процессов, выступающий как целое, которое самоорганизует варианты своих собственных событий. Синергетикой представляется, что множество событий имеет равную реальность осуществиться. Вероятность прихода к жизни каждого из бесконечных событий в этом ансамбле возможностей бесконечна, и какой-либо вариант продолжения избирается стихийно самой этой системой в момент некоего фазового перехода (точка бифуркации). Так вот, здесь совсем ничего не понятно — когда из бесконечного множества вариантов развития самовыбирается только вот эта единственно реализующаяся подвижка событий в абсолютно единичном и единовариантном направлении, то разве это не момент резкого упрощения системы, где всех этих бесконечных вариантов уже нет, а система в момент своего главного рабочего процесса не синергетическая? Более того — по смыслу это процесс вполне термодинамический, а не синергетический. То есть, в момент «самовыбора» система ведет себя совершенно как термодинамически затухающая и упрощающаяся, а не как синергетически усложняющаяся и насыщающаяся бесконечными возможностями. Получается, что сам смысл, сам корень синергетических новшеств основан на обычном классическом термодинамическом процессе перехода из состояния в состояние по принципу понижения всех сопутствующих параметров! Это и есть сама синергетика? В ней все ноги растут из термодинамики, а все остальное — наносное и придуманное. Не надо рассказывать, как вы это понимаете — покажите, как это работает, и мы скажем, что это такое. А работает это в точности так, как работает все вокруг — от высшего потенциала к низшему, когда всё бесконечно вариантное (максимум) переходит в единственно реализующееся (минимум). Обычная термодинамика. Мы об этом и без синергетики знали.
Причем (самое смешное!!!) это всегда происходит по принципу наименьшего действия (потому что по другому принципу вообще ничего в физике не происходит, если вообще что-то происходит), когда избирается наиболее экономичный по энергетическим затратам процесс! Зачем вообще в синергетике рассказывается о каких-то вариантах организации, если есть всегда только один возможный вариант — по самой низкой энергии исполняющегося процесса? Весь сценарный потенциал синергетики состоит именно в этом — в одном термодинамическом переходе. Забавно.
Можно, конечно, строить какую-то теорию только на противоречиях, но на противоречиях самой себе — в этом синергетика уникальна, как научная теория. Но она верит и надеется. Во что верит — понятно. А на что надеется? Она надеется на новые достижения физики элементарных частиц. А мы уже ни на что такое не надеемся относительно возможностей синергетики, потому что у нас есть свой вариант этим надеждам, и мы к нему непосредственно и возвращаемся.
Итак — никакой самоорганизации мы даже в шутку не признаем, потому что это Случай видоизменяет развитие мира под руководством неких потусторонних сил. Давайте уже приведем какой-нибудь этому пример. Аристотелевская работа «чистой мыслью» очень увлекательна, но утомляет и притупляет интерес. К тому же вспомним, что Аристотель был всегда прав в мелочах, но всегда умудрялся из этих правильных мелочей складывать совершенно неправильные выводы. Потому что исповедовал именно «чистую мысль». Например, этот невероятно умный (может быть — самый умный за всю человеческую историю) человек, доказал метафизическим анализом с помощью чистой логики, что тела с разным весом в вакууме будут падать с одинаковой скоростью. Каково!!! И каков был его вывод? А вывод, к сожалению, был таким же строго логическим — поскольку падение с одинаковой скоростью разных по весу тел есть очевиднейшая глупость, то никакого вакуума в природе быть не может. Во всем был изумительно гениален! А Галилей и Ньютон пошли в природу за примерами, и полторы тысячи лет аристотелевского владычества в науке как ветром сдуло. Пойдем и мы за примерами.
Археология. Это будет самым корректным примером, Потому что здесь нет никаких абстрактных моделей, которыми могут грешить другие науки. Здесь нет никаких допущений, как в других науках — или откопали, или не откопали, какие тут могут быть допущения? Нет здесь также и различных только предполагаемых для природы объектов (типа кварков, гравитонов и пр.), а есть только те объекты, которые есть перед глазами и которые можно потрогать руками. Удивительная наука! Результаты археологической науки, пожалуй, самые бесспорные по очевидности. Давайте же, перечислим некоторые из этих бесспорных результатов.
Впервые слово «археология», как обобщающий термин некоего процесса поиска в земле различных древностей, ввел Платон. То есть, уже тогда, в пятом веке до нашей эры, было представление о том, что позади у человека — древность, и в земле от нее осталось много интересного и забытого. С тех пор артефакты раскопок из личных коллекций попадали снова в землю, и снова извлекались новыми археологами вместе с уже другими артефактами позднего времени. Коллекции предметов из раскопок росли и ширились, чему способствовало еще и то, что рынок антиквариата всегда был одним из самых живых и прибыльных. Начиная приблизительно с XVI века, археология систематизировалась, превратилась в науку, и древние времена стали изучаться по ее экспонатам из научных хранилищ и музеев. С этого момента появился и еще один дополнительный стимул к раскопкам — возникли меценаты от науки. И уже не в целях просто антиквариата по всей земле начали расходиться археологические экспедиции, которые по особой системе классифицировали, изучали и оценивали то, что удавалось извлечь из мест бывших поселений.