БИТВА ЗА ХАОС - Де Будион Майкл (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Но это будет позже. А поначалу, большевики захватившие власть, сами стали вверху иерархии системы, которую они намечали реформировать. Поэтому их первые указы или, как они их сами называли, Декреты, поражают своей своевременностью и четкой направленностью на отсечение выскоэнтропийных групп могущих реально противостоять. Первые указы революционеров всегда такие. И действительно, зачем тратить энергию на приведение той или иной подсистемы в порядок, если можно её просто исключить, тем более что на данный момент она вообще может считаться избыточной.
Первым делом разобрались с войной, по сути убившей Российскую Империю. Злой парадокс: номинальная правящая верхушка России, стопроцентно немецкая, ввергла страну в войну против двух древних немецких европейских монархий, уложив в землю три с половиной миллиона человек. Поэтому первый декрет — Декрет о Мире. [437] Теперь можно было не беспокоиться, что восемь миллионов солдат попрут против большевиков. Наверное, если бы Николай Второй продавил подобный декрет хотя бы осенью 1916-го, то спокойно досидел бы до глубокой старости или, в крайнем случае, был бы взорван последними недобитыми радикалами, что было бы безусловно прогрессивней, чем отречься от престола в решающий момент, потеряв все без исключения рычаги управления страной и обречённо констатировать, что, мол, «кругом измена трусость и обман», хотя заявить нужно было что-то типа «страшно далеки мы от народа!». Но решения не было. Война, которая в отличие от Второй Мировой по сути была династической разборкой, продемонстрировала глубочайшую деградацию монархической системы как таковой и ознаменовала окончание «Pax Germana».
Затем разобрались с нацменьшинствами. Для начала всем дали право на самоопределение, чем те незамедлительно воспользовались, пока большевики переупорядочивали под себя центр страны. И впрямь, зачем втягивать в процесс всех, ведь чем меньше система, тем легче ее оптимизировать. А потом пошел обратный процесс — возвращение территорий. Некоторые устойчивые арийские национальные образования, такие как Польша или Прибалтика, сразу вернуть не удалось, да и Финляндия (правда, полунезависимая при царе) под шумок сбежала, но теперь уже возврат шел на несколько других условиях — возвращаемым давался формальный статус государственного образования. Так возник Советский Союз, так самая большая его часть — Российская Федерация — была разрезана на кучу национально-территориальных образований, причем так, что площадь регионов не выделенных для националов (т. е. населенных русскими) оказалась меньшей. Удивляться не стоит — это тоже было чисто политической мерой, не имеющей никакого отношения к строительству русской нации.
Говорят, что если двух близнецов-клонов воспитывать отдельно, причем так, что они даже не будут знать о существовании друг друга, их системные часы будут биться одинаково, т. е. схема их жизни будет похожа. Например, они могут жениться в один год, причем на внешне похожих женщинах. Могут заниматься одним и тем же делом и даже умереть в одинаковом возрасте. Такие примеры известны. Вот у немцев и русских, притом, что они жили отдельно и очень малое время имели общие границы, многие ключевые моменты похожи. Смотрите сами: крещение расового ярда немцев — саксонцев и пруссаков — IX век, крещение славян — Х век. И там и там — процедура довольно кровавая. Карла-крестителя так и называли — «истребитель саксов». [438] Потом Гитлер запретит использовать это клише. Ну а про крещение Новгорода и так всем известно. Следующая немецкая катастрофа — Тридцатилетняя война. Тоже на религиозной почве, между католиками и протестантами. Закончилась Вестфальским мирным договором 1648 года. А в Москве Никон в 1656 году начал свою Реформу повлекшую Раскол в православной церкви, её можно вполне приравнять к гражданской войне. Только через сто лет, в 1762 году, немец Петр III прекратил преследования старообрядцев. Ну и в катастрофах 1914-18 и 1941-45 гг. немцы и русские уже выясняли отношения непосредственно. В результате Германия была уничтожена как самостоятельное государство, а славяне и немцы понесли беспрецедентные потери только для того, чтобы мировая гегемония перешла от Англии к Америке. 25–30 миллионов славян были потеряны в этих войнах. Еще как минимум 10 миллионов стоила индустриализация и коллективизация. Раненых и искалеченных мы не считаем, но понятно, что их было не меньше. Миллионами они умирали в первые послевоенные годы. Тем более излишне доказывать, что эти 35 миллионов человек составляли значительную часть цвета нации, что в более понятом смысле означает расово-биологическое ядро. Интеллектуальная часть пострадала значительно меньше, это давало шанс не быть размазанным по стенке в первые же годы противостояния СССР-США. Ведь «холодная война» была интеллектуальным продолжением «горячей». В ней воевали интеллектуалы, а оружием были кульманы, первые электромеханические и аналоговые ЭВМ, циклотроны и синхрофазотроны, аэродинамические трубы, испытательные стенды, генераторы СВЧ, Бойцами можно было считать всех, от рядовых — физиков, математиков и инженеров, до маршалов — гениальных теоретиков и конструкторов. Эта невидимая, незаметная для масс война, — самая выдающаяся из всех проведенных СССР. Начатая при сильно неравных условиях, к завершению правления Сталина она была фактически выровнена к патовой ситуации, а к концу 50-ых годов инициатива и вовсе была перехвачена, правда ненадолго: страна, где статус главного народа бы низведен до уровня обслуживающего персонала, а потребности сведены к удовлетворению первичных потребностей, причем в минимальной форме, не имела будущего. Но шансы на стабильный научный паритет были. Это подтвердил посетивший в 1963 году СССР Норберт Винер. Понятно, что ему показали не всё, но про ту поездку он написал: «Они отстают от нас в аппаратуре — не безнадежно, а немного. Они впереди нас в разработке теории автоматизации». [439]
Итак, интеллектуалы гарантировали стабильное существование страны как минимум на несколько десятилетий вперед. Но СССР это не только кучка интеллектуалов и славянское расовое ядро. СССР — это 150 (или 200) национальностей, сколько именно, точно не знает никто. И у каждой свойв ектор, свой уровень энтропии. Системология рассматривает два уровня — описание отдельных звеньев системы и описание связей между ними. На политическом уровне, понятно: такими звеньями были народы, а связи между звеньями — тип отношений между народами. И вот здесь картина вырисовывалась довольно мрачная, по крайней мере, в перспективе. Сталин впервые столкнулся с этой проблемой во время войны (т. е. возмущающего воздействия на систему). Финалом была высылка народов имеющих низкую внутреннюю энтропию, вектор которых слишком явно не совпадал с направлением заданным Сталиным. И вот уже в дальнюю дорогу собираются чеченцы и ингуши, калмыки и крымские татары, карачаевцы и черкесы. Оправдан ли был такой шаг? На тот момент времени — да, он как бы выводил эти народы из кавказского социума, рвал связи, что способствовало стабилизации обстановки там, но одновременно он не допускал и обратного действия, ибо такой «откат» приводил к хаосу куда большему чем был до депортации.
Известно, что переход «хаос-порядок» требует энергетических затрат. Принимая решение о возвращении депортированных народов, власти понимали, что просто возвращением дело не ограничится. Начнется передел. Хаос. Он и начался, когда часть народов вернул Хрущёв, а оставшуюся часть — Горбачев. Две чеченские войны, трение между ингушами и осетинами, проблема крымских татар и турок-месхетинцев — всё это следствия системных ошибок. Но это т. н. «репрессированные народы». С нерепрессированными проблем было не меньше. Убереженные от массовой мобилизации, нетронутые военными разрушениями, с полностью сохраненной национальной элитой, крупные неарийские меньшинства (прежде всего закавказские и среднеазиатские) начали расти как на гормонах и кремлевская власть, состоявшая из деклассированного славянского, славяно-тюркского, хазарского и кавказского элемента могла реагировать только одним образом — увеличивать их степень свободы, попросту говоря — отпускать гайки. В полном соответствии с теоремой о минимуме производства энтропии, они должны были компенсировать её отдачей энергии. Как это происходило? А вот как. Разоблачение культа Сталина, оказывается, сильно оскорбило грузин. И действительно, Сталин сделал для них неизмеримо больше чем все их правители за тысячу лет до него. За что им на него обижаться? Вот они и оскорбились. Из маленького народа, насчитывающего до вхождения в Россию несколько сот тысяч человек, грузины, к середине ХХ века, превратились во второй (после евреев) привилегированный этнос империи, её лидеры вершили судьбы «тюрьмы народов», а такой субъект как Шеварднадзе, ставший во времена агонии СССР министром иностранных дел, даже раздаривал имперские земли! И непростые, а нефтеносные! [440] Каково? Вы думаете Шеварднадзе был великий? Никоим образом. Его высокий статус был данью одному из нацменьшинств. Евреи поставлены впереди грузин только потому, что им была дарована фантастическая возможность — покидать пределы государственно-лагерных границ, выезжая туда, где их будут согласны принять. Наверное, это была своеобразная «отступная» за выдающееся их участие в установлении большевизма. Внуки начинали покидать страну созданную их дедами и «новые власти», за редкими исключениями, им не мешали. Потом, в Америке, они запели в дешевых ресторанах песни про «поручиков голицыных», «корнетов оболенских», «синее небо России», «гусарскую рулетку», «русские поля» и «деревянные погосты». Эта, с позволения сказать продукция, пачками поступала в СССР, что позволяло умным людям сделать единственно правильный вывод: мавр сделал свое дело, мавр может уходить. «Совок» себя исчерпал. [441] Не были забыты и мелкие народы. Но там политика была несколько иная. Предельно низкий уровень их развития и полное отсутствие понимания сущности государства, выделяло их в замкнутые сообщества находящиеся под тотальной тиранией местных князей имевших абсолютное влияние, а потому управление ими извне было затруднено. Как управлять тувинцами, хакасами или горными кавказскими племенами? Царская политика строилась на принципах договоренности с элитой, по модели: «вы платите налоги и не трогаете наших, а мы, если вы желаете, открываем вам доступ к определенным благам нашей цивилизации». И открыли. Большевики, уничтожив их элиту, всех этих князьков, баев и шейхов, пошли по более простому, марксистскому, но совершенно тупиковому пути — стали выращивать элиту из низов. Брали детей из кишлаков, аулов, а иногда и просто из первобытных стойбищ, учили их грамоте (специально для них разработанной!), затем отправляли в лучшие университеты, после чего назначали на ключевые должности, как своих государственно-племенных образований, так и центральных структур, включая армию, МВД и КГБ. Изучите биографию любого азиатского «президента» или кого-нибудь из межвидовых пристроенных на тепленькую должность в Москве. Любая из них начинается с самых низов, с самого низкого клана или рода внутри племени. «… эффективное имперское руководство могло быть только косвенным, при более или менее добровольном соучастии в исполнении господства со стороны тех, кто ему подчинен. Подобное было возможно только в том случае, если местные элиты предпочитали подчинение самостоятельности, что, в свою очередь, предполагало их постоянную инкорпорацию в центральную элиту. Аналогичное наблюдение принадлежит Д. Хоскингу, который, условно проецируя российский опыт на британскую почву, прибегнул к весьма образному пассажу: «Как если бы королева Виктория имела обычай назначать индийских набобов на должность лорда-лейтенанта графства Сассекс». В самом деле, нелепо представить, чтобы английский нобилитет и индийские магараджи уравнялись в правах и получили одинаковые привилегии, как это происходило с родовой знатью российских провинций, не только регулярно востребуемой властью, но и вносимой в родословные книги русского дворянства (!). Это ли не аргумент в пользу «неколониального» характера Российской империи?!» [442] Считалось, что так будет ослаблено влияние более сильных элит. Но дело не в элитах. Дело в биологии. Став элитой, бывшие низы начинали вести себя по тем же моделям что и бывшая элита, потому что по-другому было просто невозможно. Да и прежняя элита хоть и ослаблялась, но никуда полностью не исчезала, а потому затраты на содержание «пигмеев» возрастали с каждым днем. Как в той пословице про волка и лес. Такая практика соответствовала принципам устойчивости систем, но, как мы знаем, любая биологическая система имеет цель к которой сознательно стремится, в отличие от аттракторов неживых хаотических систем, которые наличествуют далеко не всегда. Система (как мы тоже знаем) развивается во времени и у разных элементов биологической системы может быть своя цель и своя модель развития. Чтоб сохранить лояльность альтернативных национально-расовых групп, нужно было тратить энергию, причем и на элиту, и на низы таких групп. Вот и шла непрерывная раздача наград и научных званий, льгот и привилегий. Вот и шел целевой набор в престижные университеты. По сути, уже в 60-ых годах, цветные и межвидовые элиты имели возможность делать практически что угодно, даже иметь своих рабов, при условии сохранения полной лояльности Москве. [443] Вы думаете это было трудно? Ничуть! Москва не особенно «наезжала», тем более что тамошние московские чиновники (пусть и русские по крови) были очень быстро прикормлены «титульными нациями». Денационализированный арийский элемент, не имевший никакой морали, сам будучи вырванным из низов и воспитанным на азиатско-марксистских доктринах, не мог стать самостоятельной силой, а потому легко покупался и продавался. Ни одной общей цели он не имел. А вот национальные группы — имели, поэтому поражение белых было вопросом времени. Пока же нацмены копили силу, для чего нужно было просто не допускать беспредела низов, два раза в год отправлять контингент в армию (именно там нацмены часто впервые узнавали что такое электричество, а еду можно готовить и не на костре, ну и с оружием обращаться научились, это им скоро понадобится), а также обеспечивать проведение общегосударственных мероприятий вроде выборов. Во всем остальном — полная свобода.
