Один Вкус - Уилбер Кен (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Поскольку эго существует главным образом в грубом состоянии, с немногими остатками в тонком, то, коль скоро вы отождествляетесь с постоянным сознанием — или с тем, что существует во всех трех состояниях, — вы вырываетесь из плена эго, так как оно едва существует в тонком и вовсе не существует в каузальной пустоте (или в состоянии глубокого сна, которое представляет собой одну из разновидностей каузальной пустоты). Вы перестаете отождествляться с эго и отождествляетесь с чистым бесформенным сознанием как таковым, в котором нет цвета, пространства, времени, формы — только чистая ясная пустота. Вы не отождествляетесь ни с чем в особенности, и потому вы можете охватывать абсолютно все, что возникает. Отбросив эго, вы едины со Всем сущим.
Вам по-прежнему полностью доступно эго состояния бодрствования, но вы больше не являетесь только им. Скорее самая глубинная часть вас едина со всем Космосом во всем его сияющем великолепии. Вы просто являетесь всем, что возникает от момента к моменту. Вы не видите небо — вы и есть небо. Вы не касаетесь земли — вы земля. Вы не слышите шум дождя — вы и есть дождь. Вы и вселенная представляете собой то, что мистики называют «Одним Вкусом».
Это не поэзия. Это непосредственное постижение, столь же очевидное, как стакан холодной воды, выплеснутый вам в лицо. Как сказал великий мастер Дзен после своего просветления: «Когда я слышал звон колокола, не было колокола и не было меня — только звон». И в этом недвойственном звоне заключен весь Космос, где субъект и объект становятся Одним Вкусом и бесконечность радостно раскрывает свои тайны. Как напоминают нам исследователи, от Олдоса Хаксли до Хьюстона Смита, Один Вкус, или «космическое сознание», — ощущение единства с Основой всего сущего — представляет собой глубочайшее ядро почти всеобщего согласия великих мировых традиций мудрости. Один Вкус — это не галлюцинация, фантазия или порождение расстроенной психики, а непосредственное постижение и заповедь бесчисленных йогов, святых и мудрецов всего мира.
Это очень просто, очень очевидно, очень ясно — конкретно, осязаемо, несомненно.
Понедельник, 10 марта
Разумеется, Олдос Хаксли написал знаменитую книгу «Вечная философия», в которой говорится об общей основе великих мировых традиций мудрости. Лучшим введением к ней до сих пор остается книга Хьюстона Смита «Забытая Истина». Я написал статью для «Журнала гуманистической психологии», которая начинается словами: «Известное под названием «вечной философии» — «вечной» именно потому, что она сохраняет, по существу, одни и те же черты в разные века и в разных культурах, — это мировоззрение действительно сформировало не только основу великих мировых традиций мудрости — от христианства до иудаизма, буддизма и даосизма, — но и образ мыслей некоторых из величайших философов, ученых и психологов Востока и Запада, Севера и Юга. Вечная философия столь повсеместно распространена — чуть позже я расскажу о ней подробно, — что она представляет собой либо величайшую интеллектуальную ошибку в человеческой истории — ошибку настолько общую, что это буквально потрясает воображение, — либо самое точное отражение действительности из всех, что до сих пор появлялись». [9]
Итак, каковы же подробности этой вечной философии? Все очень просто: Великое Гнездо Бытия, достигающее своей кульминации в Одном Вкусе, — такова в двух словах суть вечной философии.
Это не значит, что все, касающееся вечной философии, навсегда изваяно в камне или отчеканено в золоте. На самом деле я написал статью под названием «Нео-вечная философия», указывающую, что очень многое в ней нуждается в обновлении и модернизации [10]*. Тем не менее ядро великих мировых традиций мудрости составляет концептуальную основу, к которой мы обязаны серьезно и почтительно обращаться в своих собственных попытках понимания Космоса.
А его сердцевину составляет опыт Одного Вкуса — ясный, очевидный, несомненный, непоколебимый.
Вторник, 11 марта
Конечно, непоколебимый при условии продолжения практики. Мне всегда любопытно, что прервет этот недвойственный поток, что замутит или разрушит постоянное сознание, вырвав тебя из Всего и бросив в когти твоего отдельного «я», где поджидает страдание. Интересно, что в моем случае ему препятствует один стакан вина (то есть если я выпиваю один стакан вина, то в эту ночь я не остаюсь в сознании в состояниях сновидений и глубокого сна. Я уверен, что великие йоги могут выпивать и все равно сохранять сознание во всех этих состояниях, но только не я). Стресс обычно не нарушает этот постоянный поток. Но в Нью-Йорке я почти все время выпивал по нескольку стаканов вина в день, так что одно это может объяснить нарушение свидетельствования. С другой стороны, я был там с целью откровенной саморекламы — а это то, что я не умею делать приличествующим образом — я либо недостаточно стараюсь, либо перегибаю палку, главным образом потому, что мне неловко этим заниматься. Так что причиной мог быть тот простой факт, что я большую часть недели был во власти эгоистического самозамыкания, которое практически исключало устойчивый доступ к Свидетелю.
Судя по всему, прошлой ночью все это снова вошло в свою колею. Сперва у меня не было осознанного сновидения, мне просто снилось, что мы с какой-то женщиной сидим перед Раманой Махарши. При этом присутствует много людей, но в действительности я их не замечаю. Женщина объясняет, как нужно заниматься самоисследованием, которое состоит в том, чтобы спрашивать себя «Кто я» и пытаться ощутить сам источник сознания; это попытка найти чистого и вездесущего Свидетеля. По какой-то причине женщина объясняла все неправильно; она представляла это как результат совершения усилия быть осознающим. Я посмотрел на Раману и сказал: «Нет, тут нет никакого усилия, ты просто замечаешь, что уже осознаешь и что осознание — просто как оно есть — и есть то, что ты ищешь. Не нужно вообще никаких усилий. Рамана улыбнулся, и вдруг его ум и мой ум оказались едины. В этот момент у меня началось осознанное сновидение, но это было в большей степени свидетельствование. Этот поток свидетельствования или постоянного сознания оставался у меня в течение нескольких дней и ночей, как это обычно периодически бывало вот уже несколько лет.
Это удивительный процесс. Это чистая Пустота, абсолютно неограниченная, сияющая, свободная, беспредельная, превыше света и превыше блаженства, радикально неопределимая. Рамана называл это глубокое свидетельствование (или постоянное сознание) «Я-Я», поскольку оно осознает маленькое «я» или отдельную самость. Кен Уилбер — это просто проявление на грубом уровне того, что в действительности представляет собой «Я-Я» — это вовсе не Кен, а просто Все. Кен родился и умрет, но «Я-Я» никогда не входит в поток времени. «Я-Я» — это великое Нерожденное, загадочное Неумирающее; весь Космос существует как простое ощущение моего собственного Бытия. И так может сказать всякое чувствующее существо во всей вселенной, коль скоро оно выступает как великое «Я-Я», которое вообще не «я».
(Веданта особо выделяет «Я-Я», буддизм подчеркивает «не-я», но оба они указывают на чистую, недвойственную, неопределимую Пустоту — шуньяту или ниргуну, — которая представляет собой просто таковость или бытийность всего мира и является не чем иным, как чистым, естественным, спонтанным, вездесущим сознанием, — это ваше собственное подлинное состояние в данный момент — непрерывный недвойственный поток, сохраняющийся при всех возможных изменениях состояния — бодрствовании, сновидении, сне. В своей чистой форме Свидетель превращается во все, что он свидетельствует — ум-зеркало един со своими объектами, Пустота едина со всеми Формами. И потому, как подчеркивают и Веданта, и буддизм, само чистое сознание недвойственно, пусто и до конца не определимо).
Когда медитирующие впервые начинают развивать (или, скорее, замечать) это постоянное сознание, они, как правило, проходят через своеобразное осознание расщепления ума. С одной стороны, у вас развивается способность к прочному медитативному самообладанию, способность Свидетельствовать и боль, и наслаждение, не уклоняясь, не избегая одного и не хватаясь за другое. Чжуан Цзы говорил: «Совершенный человек использует ум как зеркало — он приемлет, но не привязывается, он воспринимает, но не удерживает». По мере того как это осознание ума-зеркала (или постоянное сознание) усиливается, грубое состояние бодрствования становится все более «подобным сновидению», в том смысле, что оно теряет свою способность овладевать вами, потрясать вас, заставлять вас верить, что преходящие ощущения — это единственная реальность. Жизнь начинает быть похожей на один огромный кинофильм, а вы, как безразличный Свидетель, наблюдаете представление; возникает радость, и вы свидетельствуете ее; возникает боль, и вы свидетельствуете ее; возникает печаль, и вы свидетельствуете ее. Во всех случаях вы — Свидетель, а не какая-то преходящая поверхностная волна бессмысленного шума и ярости. И, находясь в центре циклона, вы пребываете в безопасности. У вас начинает появляться глубокий внутренний покой; вы больше не можете производить беспорядок с абсолютно той же убежденностью.
