Иисус неизвестный - Мережковский Дмитрий Сергеевич (чтение книг TXT) 📗
…будет последний обман хуже первого (Мт. 27, 64), —
хуже сказанного Учителем: «воскресну», — будет сказанное учениками: «воскрес».
Это же свидетельство Матфея — лучшее доказательство и того, что, когда еще можно было узнать, пуст ли действительно гроб, — слух прошел об исчезновении Тела, и действительная причина этого возможного исчезновения осталась неразгаданной. [1027]
«Выкрали ночью тело Его из гроба… ученики… и доныне обманывают людей, будто Он воскрес», — скажет Юстину Мученику Трифон Иудей уже в середине II века: [1028] вот как живуч этот слух и как нерасторжима для злейших врагов Господних связь трех логических звеньев: «умер — исчез — воскрес».
Главная исходная точка всех бывших и будущих споров о действительных «явлениях» Воскресшего («явил Себя живым», Д. А. 1, 3) или только «призрачных видениях», phantasma, «галлюцинациях», — главная исходная точка всех этих споров все еще и для нас, как две тысячи лет назад, — пустой гроб. Тайна его и доныне остается неразгаданной. Здесь — как бы «ужас пустоты», vacuum, всего нашего исторического опыта.
Что произошло с исчезнувшим Телом, — «маленький случай», petit hasard, [1029] или «маленькое плутовство», petit supercherie, как думает Ренан; [1030] или огромный «всемирно-исторический фокус-мошенничество», как заключает Штраус, [1031] через семнадцать веков повторяя Цельза: «Кто это видел (как Иисус воскрес)? — Полоумная женщина (Мария Магдалина) и еще кое-кто из той же мошеннической шайки фокусников». [1032] Или, наконец, все объясняется пятью-шестью необыкновенно живыми «галлюцинациями»? — «О, божественная сила любви!.. Миру даст воскресшего Бога страсть галлюцинирующей женщины», — все еще поет, чаруя любителей уличной музыки, самая фальшивая из всех шарманок XIX века — «Прекрасная Елена христианства», как Пруст назовет Ренанову «Жизнь Иисуса». [1033]
Но все, у кого есть хоть капля исторического слуха и зрения, чувствуют какое-то слишком твердое тело исторической действительности в евангельских свидетельствах о Воскресении, чтобы отвергнуть их просто, как «миф». — «Малый разум», rationalismus vulgaris, XVIII века вынужден был предположить мнимую смерть («глубочайший обморок») Иисуса на кресте: [1034] до того невероятно, чтобы в явлениях Воскресшего все было только «обман» или «самообман», «галлюцинация»; а немногим больший разум двух последних веков, чтобы разорвать слишком для него опасную связь пустого гроба с явлениями или «видениями» Воскресшего, вынужден предположить, что тело Христа — и все христианство вместе с Ним — выброшено в «общую яму», «свалку для нечистот». [1035]
Что же, в самом деле, произошло с телом Иисуса? Если оно оставалось в гробу, то как могла родиться вера учеников и как могли они ее возвещать тут же, в Иерусалиме, где так легко было доказать всем, что тело мнимо воскресшего все еще лежит и тлеет в гробу? Трудность эту обходят, предполагая, что весть о Воскресении ученики сначала таили от иудеев, «шептали ее друг другу на ухо», далеко от Иерусалима, в Галилее. [1036] Но предположение это ничем не подтверждается ни в евангельских свидетельствах, ни тем еще менее в Деяниях Апостолов, где Петр возвещает с кровель:
…всем да будет известно… что Иисуса Христа, Которого вы, распяли… Бог воскресил из мертвых (4, 10).
Разве это «шепот на ухо»? И весь Иерусалим слушает; слушают убийцы Христа, и в голову никому не приходит обличить Петра во лжи.
Да и как предположить, что среди самих учеников не нашлось другого Фомы Неверного, чтобы убедиться, пуст ли гроб или тело все еще в нем? Если же гроб был действительно пуст, то кем похищено тело? Иудеями? Но как же опять-таки не уличили они учеников во лжи, когда одним ударом — указанием на истлевшее тело или по крайней мере на тех, кто погребал его, все христианство могло быть уничтожено в корне? Или тело «украдено» самими учениками? Но как поверить, что на таком «маленьком плутовстве» или огромном «всемирно-историческом фокусе-мошенничестве» могла быть основана такая правдивая и пламенная вера, как у первой общины; что на таком гнилом основании могло быть воздвигнуто такое непоколебимое здание, как Церковь?
Если же вера учеников — «самообман», «галлюцинация», то зачем во всех евангельских свидетельствах, особенно в нынешнем, кажется, очень древнем и исторически подлинном конце Марка, так много и откровенно сообщается о «неверии» учеников?
…Слыша, что Он жив… не поверили. После того явился… двум (ученикам) на дороге… и те возвестили прочим: но и им не поверили. Наконец, явился самим Одиннадцати… и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили. (Мк. 16, 11–14.)
И уже в последнем на земле свидании перед вечной разлукой:
увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились (Мт. 28, 17), —
не поверили.
Что за странный способ пробуждать веру неверием, обманывать себя и других, указывая на возможность и легкость обмана! Все это необъяснимо, если не предположить, что тут действительно что-то было, чего мы не знаем.
Вера в Воскресение — движущая сила всего христианского человечества. От чего зажглась эта вера? От пяти-шести необыкновенно живых «галлюцинаций»? Думать это — так же нелепо, как то, что от пяти-шести искр закипела вода в огромном котле. Нет, как бы ни судить о явлениях Воскресшего, одно несомненно: в них была «неодолимо принудительная действительность» — то, что снова подняло павшую веру учеников с такою же внезапной силой, с какою согнутая пружина разгибается; чем была она согнута, мы видим, но не видим, что разогнуло ее, а ведь в этом весь вопрос. [1037]
В тридцать шесть часов, от вечера Страстной Пятницы до утра Пасхальной Субботы, ученики что-то пережили, чего мы не знаем. Но, как по тому, что кусок железа сделался куском стали, мы узнаем, что он был раскален добела и опущен в ледяную воду, так по тому, что Симон, во дворе Каиафы «дрожащая тварь», сделался Верховным Апостолом Петром, мы узнаем, что он пережил что-то неведомое нам, о чем сам говорит:
воистину воскрес. (Лк. 24, 34).
Что бы ни произошло у пустого гроба, одно несомненно: вера в победу над смертью и в жизнь бесконечную связана доныне, как девятнадцать веков назад, с пустым гробом в саду Иосифа Аримафейского. [1038]
…(Жены) возвратившись от гроба, возвестили все Одиннадцати и всем прочим.
И показались им слова их бредом, и не поверили им. (Лк. 24, 9 — 11.)
«Бред», deliramentum, по-нашему «галлюцинация», — это врачебное слово повторит за Лукой — врачом врач Цельз: «Кто это видел? Полоумная женщина». [1039] Даже пойти взглянуть на пустой гроб никто из учеников не потрудился: таким «бредом» кажутся им слова женщин. [1040]
Начатое Лукой продолжает Иоанн:
в первый же день недели, рано, когда еще было темно, Мария Магдалина приходит ко гробу и видит, что камень отвален… И бежит, и приходит к Симону Петру и другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его.
