Второй пол - де Бовуар Симона (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗

Нам еще предстоит коснуться взаимоотношения детей и их матери, женщины зрелого возраста; однако в жизни матери эти взаимоотношения занимают особенно важное место именно в первые двадцать лет ребенка. Из всего сказанного выше становится очевидной крайне опасная ложность двух широко распространенных предрассудков, Согласно первому из них, материнство способно заполнить собой всю жизнь женщины; это вовсе не так. На свете масса несчастных, озлобленных, неудовлетворенных жизнью матерей. Пример тому Софья Толстая, рожавшая более двенадцати раз; на каждой странице дневника она возвращается к одной и той же мысли — все вокруг и внутри ее пусто и бессмысленно. Дети вносят в ее жизнь подобие мазохистского мира. «Появились дети, и я уже не чувствую себя молодой. Мне спокойно и радостно». Отказ от молодости, от красоты, от личной жизни компенсируется толикой покоя, она чувствует себя повзрослевшей, свою жизнь — оправданной. «Чувство, что я необходима им, приносит мне большое счастье». Для Софьи дети — орудие, позволяющее оспаривать превосходство мужа. «Мой единственный источник, мое единственное оружие, позволяющее восстановить наше равенство, — это дети, в них энергия, радость, здоровье…» Но они одни, только они, совершенно не в силах наполнить смыслом снедаемое тоской существование, 25 февраля 1865 года, после короткой экзальтации, она пишет; И я тоже, я тоже хочу и могу все ¹ .Однако это чувство возникает и проходит, и тогда я констатирую для себя, что ничего не хочу, ничего не могу, только одно — ухаживать за малышами, есть, пить, спать, любить мужа и детей, что в конечном счете должно было бы быть счастьем, меня же это повергает в печаль, и, как и вчера, мне хочется плакать.

А одиннадцать лет спустя: Я решительно отдала все свои силы воспитанию детей, страстно желая делать это хорошо. Но Господи, Боже мой! как я нетерпелива, раздражительна, я кричу!.. Как же печальна эта вечная борьба с детьми!

Взаимоотношения матери и детей определяются содержанием жизни матери; они зависят от ее отношений с мужем, от того, каким было прошлое женщины, есть ли у нее другие занятия, по–мимо заботы о детях, и каковы они, как она ладит сама с собой; глубочайшая ошибка и, можно даже сказать, абсурд видеть в ребенке панацею от всех бед. К такому же выводу приходит и X. Дейч в работе, которую я неоднократно цитировала; изучая разные стороны материнства, она опиралась на свой опыт врачапсихиатра. X. Дейч очень высоко оценивает функцию материнства; именно реализация этой функции, по ее мнению, позволяет женщине состояться полностью, но при условии, что женщина делает этот выбор сама, добровольно, самостоятельно, искренне, всем своим существом желая этого; молодая женщина должна находиться в таком психологическом, моральном и материальном положении, которое позволило бы ей выдержать эту нагрузку; в противном случае последствия катастрофичны. В частности, преступно советовать рожать ребенка в качестве средства излечения женщинам, страдающим меланхолией или невропатией; это будет несчастьем и для женщины, и для ребенка. Только уравновешенная женщина, здоровая, ясно отдающая себе отчет в том, какую ответственность она на себя берет, способна стать «доброй матерью».

Я уже говорила о том, что над браком в принципе как бы тяготеет проклятие. Это происходит оттого, что чаще всего обе стороны соединяются в нем в своей слабости, а не в силе, ибо каждый требует чего–то от другого, вместо того чтобы с радостью самому отдавать. Еще большая иллюзия, чреватая сильным разочарованием, — мечтать с помощью ребенка ощутить полноту жизни, обрести желанное тепло в жизни, значимость — одним словом, все то, чего женщина без него не сумела создать, почувствовать; ребенок приносит радость только женщине, способной бескорыстно желать, чтобы счастливым был другой человек, только той, которая, не думая о себе самой, стремится найти продолжение жизни в другом. Несомненно, рождение и воспитание ребенка можно рассматривать как особое предназначение; но это предназначение не более, чем какое–либо другое, может служить готовым оправданием всему на свете; вот почему нужно, чтобы это предназначение было желанным само по себе, а не потому, что оно сулит те или иные выгоды. Штекель очень справедливо заметил: Дети — не заменитель любви; если жизнь разбита, они не закроют ее бреши; они не предназначены для того, чтобы заполнять пустоту нашей жизни; это ответственность, тяжелые обязанности; это самое щедрое украшение свободной любви. Они — не игрушка для родителей, не исполнение их долга перед жизнью, не компенсация неудовлетворенных амбиций. Дети — это обязанность растить счастливые создания.

В этой обязанности нет ничего идущего от природы',природа не может диктовать какой бы то ни было моральный выбор; моральный выбор предполагает обязательства. Рожать детей означает брать на себя обязательства; если же мать впоследствии уклоняется от них, она совершает преступление против человеческого существования, против свободы; однако никто не может ее к этому принудить. Отношение родителей к детям, как и отношение супругов друг к другу, должно быть плодом свободного выражения воли и желания. Считать, что для женщины ребенок — это ее особое самовыражение, преимущественная реализация, даже и неверно; можно слышать, как с легкостью говорят о женщине, что она кокетка, часто меняет любовников, лесбиянка, стремится к власти потому, что у нее «нет детей»; сексуальная жизнь женщины, цели, которые она ставит перед собой в жизни, то, что она считает важным, ценным, значительным, к чему стремится, видимо, вполне заменяют ребенка. На самом деле мы имеем здесь самую элементарную неточность или недобросовестность, некорректность выражения: с тем же правом мы можем сказать, что по той причине, что женщине не повезло в любви, что у нее нет никаких занятий в жизни, ее сексуальные потребности не удовлетворены, она хочет заиметь ребенка. Распространенный псевдонатурализм скрывает вполне определенную, специально разработанную социальную мораль, Она оформлена словесно, как рекламный лозунг: ребенок — это высшая цель для женщины.

Второй, также ошибочный, предрассудок навязан первым, будто ребенок находит свое надежное счастье в руках матери. На свете нет матерей «бессердечных от природы», поскольку материнская любовь совсем не природное, врожденное от природы, чувство, а есть на свете, и именно в этом все дело, плохие матери. Одно из важных утверждений психоанализа касается опасности, которую представляют для ребенка, в общем–то, «нормальные» родители. Взрослые–родители могут страдать от разного рода комплексов, неврозов, их могут преследовать навязчивые идеи, а корни этого кроются в семейном прошлом; родственники со своими конфликтами, ссорами, драмами наименее подходящая компания для ребенка. Неся на себе следы жизни в отчем доме, родители в свою очередь допекают собственных детей комплексами, неудовлетворенностью, несбывшимися надеждами; и эта злополучная цепочка, каждое звено которой — драма, будет нескончаемой. Так, садомазохистские проявления матери создают у дочери комплекс вины, оборачивающийся ее садомазохистским отношением к своим детям, и тому есть много примеров. Чудовищное лицемерие заложено в сочетании презрительного отношения к женщине, ее недооценки, с одной стороны, и уважения, оказываемого матерям, — с другой. Отказывать женщине в праве на общественную деятельность, признавать карьерные амбиции только за мужчинами, во всеуслышание заявлять, что, о какой бы профессии ни шла речь, женщина менее способна к ней, чем мужчина, и одновременно доверять ей самое тонкое, самое важное на свете дело, какое только может быть; воспитание, выращивание человеческого существа, — это ли не преступный парадокс. На свете есть масса женщин, которым нравы их народов, традиции страны не позволяют получать образование, овладевать культурой, занимать ответственные посты, приобщаться к общественно полезной деятельности — все это прерогатива мужчин, которые между тем, не испытывая угрызений совести, отдают в руки женщин детей, как некогда в детстве им дарили кукол, чтобы утешить и отвлечь от мыслей об их более низком положении по сравнению с мальчиками; им всячески мешают жить, а в качестве компенсации позволяют играть в игрушки из плоти и крови. И женщине нужно, видимо, быть в высшей степени счастливой или святой, чтобы противиться искушению злоупотребить теми правами, которые у нее есть. Кто знает, может быть, справедливо высказывание Монтескье о том, что было бы лучше, если бы женщинам доверили управление государством, чем доверять им семью; ибо как только представляется случай, женщина проявляет себя не менее здравомыслящей, деятельной, чем любой мужчина: именно в умении абстрактно мыслить и согласованно действовать у женщины наиболее ярко проявляются сильные стороны ее пола; сегодня ей куда труднее избавиться от груза своего прошлого, прошлого женщины, и обрести эмоциональную устойчивость, в ее нынешней ситуации ничто не благоприятствует этому. Мужчина тоже, как известно, куда выдержаннее и разумнее ведет себя на работе, чем дома; там он с математической точностью производит свои расчеты, четко и спокойно обдумывает свои замыслы, а дома он непоследователен, он лжет, капризничает, рядом с женой он «распускается», а та в свою очередь «распускается» с ребенком. И эта поблажка себе самой, эта потачка очень опасна, опаснее той, что позволяет себе мужчина, ведь у женщины есть та или иная возможность защитить себя перед мужем, а ребенок, в сущности, беззащитен перед матерью. Без сомнения, было бы предпочтительнее для блага ребенка, чтобы его мать была цельной натурой, морально неискалеченной, чтобы она находила способы для самовыражения, самореализации в своей работе; было бы также желательно, чтобы ребенок находился на попечении родителей несравненно меньше времени, чем теперь, чтобы его занятия, развлечения проходили в среде его сверстников, под наблюдением взрослых, не связанных с ним родственными узами, чье отношение к нему свободно от родственных чувств, Даже если ребенок появляется на свет как сокровище, в семье счастливой или, по крайней мере, спокойной, «потолок» его матери определяет его бытие. Он неспособен преодолеть ее имманентности; она заботится о плоти ребенка, ухаживает за ним, печется о нем, но она создает только одну жизненную ситуацию, одну модель, в соответствии с заложенными в ней данными, и только свобода, данная ребенку, позволяет ему выйти за пределы этой заданной ситуации; когда же мать делает ставку на его будущее, пытаясь обрести трансценденцию, прорваться сквозь пространство и время, она в очередной раз ставит себя в зависимое положение. И не только неблагодарность, но и неудача сына рушат все ее надежды: как в замужестве или любви она ищет в другом обоснование своей жизни, так и на ребенка она перекладывает ту же заботу, тогда как единственно правильным поведением было бы взять ответственность на себя, по своему усмотрению распорядиться своей жизнью. Мы уже говорили, что неполноценность женщины есть результат того, что она обречена на воспроизводство жизни, тогда как мужчина призван творить ее смысл, заниматься вещами более значимыми, чем простое повторение фактов существования; заключить женщину в рамки материнства означало бы сделать подобную ситуацию вечной. Сегодня женщина требует допустить ее к участию в движении, посредством которого человечество ищет смысл своего бытия, преодолевая его ограниченность; она согласна воспроизводить жизнь, только если у этой жизни есть смысл; она не желает быть матерью, не облеченной определенной ролью в экономической, политической и социальной жизни. Женщине небезразлично, производит ли она на свет пушечное мясо, раба, чью–то жертву или свободного человека. В хорошо организованном обществе, где ребенок будет в значительной степени на попечении коллектива профессионалов, а мать окружена заботой, пользоваться поддержкой, женщина вполне сможет сочетать материнство со своей работой. С другой стороны, у работающей женщины — будь то крестьянка, инженер–химик или писательница — беременность протекает гораздо легче только по той причине, что она не сосредоточена на своей собственной персоне; жизнь этой женщины наполнена смыслом, благодаря этому она даст ребенку максимум, требуя от него минимум; именно такая женщина, добиваясь успеха в своих начинаниях, побеждает в борьбе, познает истинные человеческие ценности, она же будет и лучшей воспитательницей для потомства. Если сегодня женщина чаще всего с трудом сочетает работу, на много часов отрывающую ее от дома и отнимающую у нее все силы, с воспитанием детей, так это потому, что, с одной стороны, женский труд еще до сих пор очень часто сродни рабству; с другой — не предпринято никаких шагов, чтобы детям были обеспечены здоровый уход, хорошее содержание и воспитание вне дома. Здесь нужно говорить о несостоятельности социальной системы, а не оправдывать ее с помощью софистических уловок, заявляя о неписаном законе, согласно которому мать и дитя принадлежат исключительно друг другу; на самом деле эта взаимопринадлежность означает лишь двойной и пагубный для обеих сторон гнет.