ДНЕВНИК КРИШНАМУРТИ - Кришнамурти Джидду (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Время — это движение внутри сферы, которая является сознанием, широким или узким. Мысль — это память, опыт и знание, и эта память, с её образами и её тенями, есть личность, «я» и «не-я», «мы» и «они». Сущностью разделения является личность ("я"), со всеми её атрибутами и качествами. Материализм лишь придаёт силу и культивирует личность. Личность может отождествлять и отождествляет себя с государством, с идеологией, с деятельностью «не-я», религиозной или мирской, но она по-прежнему остаётся личностью. Её верования сотворены ею самой, как и её удовольствия и страхи. Мысль по самой своей природе и структуре фрагментарна, и конфликт и война происходят между различными фрагментами, национальностями, расами и идеологиями. Материалистически мыслящее человечество погубит себя, если оно полностью не откажется от личности. Отказ от личности (от "я") всегда имеет первостепенное значение. И только в результате такой революции может быть создано новое общество.
Отказ от личности — это любовь, сострадание: сострадание ко всем — к голодающим, страдающим, бездомным, а также к материалисту и верующему. Любовь — не сентиментальность, не романтизм; это нечто такое же властное и окончательное, как смерть.
С моря медленно полз туман, окутывая западные холмы, перекатываясь по их гребням подобно огромным волнам; он спускался в долину и вскоре доберётся сюда; с приближением ночной темноты станет прохладнее. Звёзд не будет, и наступит полное безмолвие. Это — подлинное безмолвие, а не безмолвие, которое взрастила мысль, в котором нет пространства.
Даже в эти ранние утренние часы солнце было жарким и обжигающим. Ветра не было, и ни один листок не колебался. В древнем храме было прохладно и приятно, босые ноги ощущали твёрдые каменные плиты, их очертания и неровности. Многие тысячи людей, должно быть, прошли по ним за тысячу лет. Здесь было темно после ослепительно яркого света утреннего солнца, и в коридорах в то утро было мало людей, а в узком проходе было ещё темнее. Этот проход соединялся с широким коридором, ведущим внутрь храма. Здесь был сильный запах цветов и курения благовоний в течение многих столетий. Звучали песнопения сотни браминов, только что выкупавшихся и в свежевыстиранных, белых набедренных повязках.
Санскрит — мощный язык, звучный и обладающий глубиной. Древние стены дрожали, почти сотрясались от звучания сотни голосов. Звучание было потрясающе величественным, и святость этих мгновений невозможно выразить словами. Не слова пробуждали эту безграничность, а глубина звучания многих тысячелетий, удерживаемая внутри этих стен, и в бесконечном пространстве за их пределами. Не смысл самих слов, не чёткость их произношения, не темная красота храма, а качество звука сокрушало стены и ограниченность человеческого ума. Пение птицы, отдалённое звучание флейты, шелест листвы от слабого ветерка — все это разрушает стены, которые люди для себя создали.
В величественных соборах и прекрасных мечетях песнопения и чтение нараспев священных книг — это тот звук, который открывает сердце для слез и красоты. Без пространства нет красоты; без пространства у вас будут только стены и измерения; без пространства нет глубины; без пространства существует лишь бедность, внутренняя и внешняя. В вашем уме так мало пространства; он так набит словами, воспоминаниями, знаниями, опытом и проблемами. В нём едва ли остаётся какое-то пространство, разве лишь для вечной болтовни мысли. И так же переполнены ваши музеи и каждая книжная полка. Тогда вы заполняете места развлечений, религиозных или иных. Или вы возводите стены вокруг себя, узкое пространство зла и боли. При отсутствии пространства, внутреннего или внешнего, вы становитесь склонным к насилию и уродливым.
Всё нуждается в пространстве, чтобы жить, играть и петь. То, что священно, не может любить без пространства. Вы не имеете пространства, когда вы удерживаете, когда есть печаль, когда вы становитесь центром вселенной. Пространство, которое вы занимаете, — это то пространство, которое мысль выстроила вокруг вас и которое представляет собой страдание и смятение. Пространство, которое измеряет мысль, — это разделение между вами и мной, нами и ими. Это разделение несёт в себе нескончаемую боль. Одинокое дерево стоит на широком зелёном просторе.
Это не была страна деревьев, лугов, ручьёв, цветов и веселья. Это была выжженная солнцем страна песка и голых холмов, без единого деревца или куста; страна запустения, сплошь выжженной земли, миля за милей; там не было ни птицы, ни даже нефти с нефтяными вышками и факелами горящей нефти. Сознание не способно было вместить этой опустошённости, где каждый холм был бесплодной тенью. В течение многих часов мы летели над этой огромной пустотой и, наконец, показались покрытые снегом горные пики, лес и ручьи, деревни и широко раскинувшиеся города.
Вы можете обладать большими знаниями и быть совершенно бедным. И чем вы беднее, тем сильнее в вас потребность в знаниях. Вы расширяете своё сознание великим множеством знаний, накапливая опыт и воспоминания, и всё же можете оставаться крайне бедным. Искусное применение знания может принести вам богатство, дать высокое положение и власть, но бедность может по-прежнему остаться. Эта бедность рождает бесчувственность; вы играете, в то время как дом объят пламенем. Она лишь усиливает интеллект или ослабляет эмоции, делая их сентиментальными.
Эта бедность и есть то, что ведёт к неуравновешенности, внешней и внутренней. Не существует знания внутреннего, есть только знание внешнего. Знание внешнего дает нам ошибочное представление, что должно существовать знание внутреннего. Самопознание оказывается кратким и поверхностным; ум скоро обнаруживает себя по ту сторону, как переплывающий реку. Вы поднимаете большой шум, устремляясь через реку, и принимая по ошибке шум за познание себя, лишь увеличиваете этим собственную бедность. Это расширение сознания есть проявление (деятельность) бедности. Ни религии, ни культура, ни знание никоим образом не могут обогатить эту бедность.
Искусство разумности состоит в том, чтобы поставить знание на подобающее ему место. Без знания невозможно жить в этой технической и почти механической цивилизации, но оно не преобразует человека и его общество. Знание — не превосходство разумности; разумность может пользоваться и пользуется знанием, преобразуя таким образом человека и его общество.
Разумность — это не просто культивирование интеллекта и его чистоты. Она проистекает из понимания целого сознания человека, вас, а не части, не отдельного вашего сегмента. В изучении и понимании движения вашего собственного ума и сердца — начало разумности. Вы есть содержание вашего сознания; познавая себя, вы познаёте вселенную. Это познавание — за пределом слова, ведь слово — не вещь. В ежеминутной свободе от известного — суть разумности. Это та разумность, которая действует во вселенной, если вы не вмешиваетесь. Вы губите этот святой порядок незнанием себя. Это незнание не устраняется с помощью того изучения, которое другие проделали в отношении вас или самих себя. Вы сами должны изучать содержание
собственного сознания. Проделанное другими исследование себя или вас представляет собой описание, но не описываемое. Слово — не вещь.
Только в отношениях можете вы познавать себя, не абстрактно и, конечно, не изолированно. Даже пребывая в монастыре, вы состоите в отношениях с обществом, которое создало монастырь как форму бегства, или закрыло двери свободе. Движение поведения — надёжный указатель для вас; это — зеркало вашего сознания; это зеркало откроет вам его содержание, его образы, привязанности, страхи, одиночество, его радость и печаль. Бедность заключается в бегстве от этого, как в сублимациях (возвышении этого), так и в идентификациях. Отрицание без сопротивления этого содержания сознания есть красота и сострадание разумности.
