Томмазо Кампанелла - Горфункель Александр Хаимович (книги полностью TXT) 📗
Солярии в «Городе Солнца» «не уверены ни в том, является ли солнце центром нижнего мира, ни в том, неподвижны или нет центры орбит других планет, ни в том, обращаются ли вокруг других планет луны, подобные обращающейся вокруг нашей Земли, но непрестанно доискиваются тут истины» (5, стр. 112). Эта формула как нельзя лучше выражала позицию самого Кампанеллы. Он воздерживается от окончательного суждения относительно истинности какой-либо из существующих космологических систем. «Ни аристотелики с их гомоцентрическими кругами, — писал он в „Реальной философии“, — ни сторонники Птолемея с их эксцентриками и эпициклами, ни Коперник с его тремя движениями Земли и новыми эпициклами, ни Тихо, занимающий среднюю между ними позицию, не смогли дать точное объяснение строения мира, движения звезд и данных наблюдений. В этой области работает Галилей — о если бы он дал нам нечто лучшее!» (15, стр. 18).
Галилей не заставил себя долго ждать. «Звездный вестник» с его сообщением о невероятных и губительных для старой космологии открытиях — гор и морей на Луне, фаз Венеры, спутников Юпитера — разрушил до основания Аристотелево представление об особой, отличной от земной небесной субстанций — «пятой сущности», дал новые убедительные доказательства истинности коперниканства.
Кампанелла из неаполитанской тюрьмы откликнулся на издание «Звездного вестника» восторженным письмом. Он выражал сожаление, что не прочел его раньше, когда писал свою «Метафизику». «Но я хорошо сделал там, что… считал строение мира возможным в соответствии с гипотезой Коперника, хотя он во многом и ошибается» (25, стр. 164).
Он ищет компромиссное решение. Солнце — воплощение огненного, теплого начала в космосе, оно должно двигаться. В таком случае, принимая его неподвижность относительно планет, Кампанелла «спасает» его подвижную природу, приняв его движение вокруг своей оси, доказанное наблюдением над солнечными пятнами (48, стр. 156). В соответствии с телезианским учением о конфликте холода и тепла он в своей схеме мироустройства принимает два центра: Солнце как «источник огня» и «центр любви» и Землю как вместилище холода и «центр вражды». «Планеты обращаются вокруг Солнца; но оно не является из-за этого центром мира… Все планеты обращаются вокруг Солнца, Солнце же вокруг Земли, являющейся центром вражды» (16, стр. 115). Так натурфилософия телезианства оказалась в противоречии с новой космологией. Компромиссное решение Кампанеллы исходило из космологической схемы Тихо Браге.
В последние годы жизни, уже после осуждения не только книги Коперника, но и учения Галилея, Кампанелла пытается пойти далее того весьма непоследовательного компромисса, к которому его вынудило стремление сохранить верность принципам телезианства. В письме Галилею в связи с выходом в свет «Звездного вестника» Кампанелла наметил путь к выходу из тупика: следовало найти собственный источник движения и для холодной, а стало быть, по Телезио, неподвижной Земли. Источник этот, в духе гилозоизма, свойственного Кампанелловой натурфилософии, мог быть только в одушевленности небесных тел, в данном случае — нашей планеты. В «Космологии» он допускает мысль о том, что Земля «тепла по природе и является животным» (48, стр. 154). Но тогда исчезает исключительность Земли и ее неспособность к движению. Кампанелла ссылается и на данные человеческого опыта: существование вулканов и горячих источников, в том числе и в северных, холодных областях Земли, свидетельствует о наличии в ее недрах внутреннего тепла. Но «если тепло и свет исходят от всех планет и от нашей, то не существует центра вражды, но все планеты любовно обращаются вокруг Солнца» (48, стр. 158). А это приводит в поздних добавлениях к «Метафизике» к полному отказу Кампанеллы от допущения неподвижного «центра вражды» в космологии (21, стр. 54). И в космологической схеме, опубликованной в «Метафизике», вышедшей в свет в Париже в 1638 г., Кампанелла, приведя строение Солнечной системы в соответствие со своей компромиссной системой «двух центров» и сославшись на противоречие коперниканства его телезианскому представлению о неподвижности Земли, обозначил вместе с тем пунктиром орбиту, которую описывает Земля, «если она движется вокруг Солнца как неподвижного центра». А дальше, сделав неизбежную оговорку относительно «святого Индекса», в котором значится система Коперника, и об «условном» ее допущении, как «если бы эта гипотеза была истинной», он ссылается на то, что из Коперниковой гипотезы «следуют и наблюдения, и расчеты, и обоснование календаря, и улучшение гражданского года по году астрономическому, и движение звезд и т. д., так что исправление календаря было сделано Григорием XIII в соответствии с наблюдениями Коперника» (21, стр. 72).
Но ведь против «условного» принятия теории Коперника не как соответствующей объективной реальности, а лишь как математической гипотезы, облегчающей расчеты движений небесных тел, не возражал и кардинал Беллармино, в таком виде она допускалась и папскими декретами.
О внутренней свободе Кампанеллы, не останавливающегося в своих космологических воззрениях перед радикальными выводами, нагляднее всего свидетельствует его позиция в других вопросах новой науки — в вопросе о материальном единстве неба и земли и в вопросе о множественности миров, А ведь именно учение о множественности миров послужило одной из важнейших причин расправы инквизиции с Джордано Бруно. Между тем в этих вопросах Кампанелла идет гораздо дальше, нежели в своем отношении к гелиоцентризму.
«Тождественна физическая материя неба и земли и всех тел, как учат все философы, какие были в мире, и все древние богословы, кроме Аристотеля, который ввел пятое неизменное и вечное тело, которое является небом, и четыре элемента, из которых состоит земной мир», — писал Кампанелла в «Космологии», продолжая антиаристотелевскую полемику, начатую еще в «Философии, доказанной ощущениями». «Среди звезд, состоят ли они из двух или из четырех элементов, существует изменение и превращение, о чем благодаря телескопу свидетельствует и Луна, состоящая из моря и земли или как бы земли. И Венера имеет фазы подобно Луне. На Юпитере, как и на Луне, замечаются пятна. Вокруг Солнца вращаются пары, почти затрагивающие солнечный диск, как показывают зрительные инструменты. Поэтому нет никакого сомнения, что и в небесных телах происходят те же изменения, что и на Земле» (48, стр. 90, 92).
Излагая еще в ранней редакции «Города Солнца» астрономические воззрения соляриев, Кампанелла писал: «Относительно существования иных миров за пределами нашего они находятся в сомнении, но считают безумием утверждать, что вне его ничего не существует, ибо, говорят они, небытия нет ни в мире, ни за его пределами и с богом, как с существом бесконечным, никакое небытие несовместимо» (5, стр. 113–114). Правда, в позднейшей редакции он сделал существенную оговорку: «Однако вещественно-бесконечного они не допускают» (5, стр. 205). Но оговорка эта связана с отказом Кампанеллы принять бесконечность Вселенной. В пределах же ограниченного мира Кампанелла допускает существование множества миров, или, как он точнее говорит, систем. Еще в письме Галилею по поводу «Звездного вестника» он ссылался на допущение в его «Метафизике» существования «гораздо большего количества систем, чем это очевидно» (25, стр. 164).
«Я определенно не верю, что бог исчерпал свое могущество этим маленьким шаром, хотя Копернику он кажется несравненно большим, чем другие; но я считаю, что могут существовать бесконечные вещи вне его…» — писал Кампанелла в книге «О способности вещей к ощущению», а в «Великом итоге» он вложил в уста самого бога утверждение допустимости множества миров и их материального единства: «И сказал господь: если бы надо было создать другие миры, каждый из них обладал бы собственной первой материей и первой противоположностью [холода и тепла]» (26, стр. 196). «Если бы и бесчисленные миры создал бог, все они следовали бы единому порядку», — развивал он свое представление о единстве космоса в «Космологии», ссылаясь при этом не только на единство божественного «порядка», но и на «единство материи» (48, стр. 56, 58). Тогда и «земля», о сотворении которой говорится в Библии, есть не только наша планета, но «все земли, как в нашей системе, так и среди прочих планет» (48, стр. 156). «И сколько звезд, столько систем и солнечных центров и вращающихся вокруг планет, как в нашей системе от Солнца до Сатурна» (48, стр. 138). «Из этого следует, что планеты не состоят из огня, — вносит Кампанелла поправку в телезианскую схему мироздания, — а Солнце и звезды огненны, и все звезды суть как бы солнца, вокруг которых вращаются другие планеты, хотя и невидимые для нас». В подтверждение этой догадки Кампанелла ссылается на наблюдения Галилея: «Ибо и четыре медицейские планеты, вращающиеся вокруг Юпитера [3], и две, вращающиеся вокруг Сатурна, мы можем увидеть лишь благодаря телескопу. И наша Луна, вращающаяся вокруг Земли, незаметна для глаз Юпитера и его возможных обитателей. Еще менее доступны зрению планеты звезд» (48, стр. 74). «Если же кто с новым телескопом, лучшим, чем Галилеев, покажет, что небесные тела вращаются вокруг неподвижных звезд, он даст аргумент величайшей важности в пользу того, что они являются солнцами» (48, стр. 158).
