Сократ и афинская демократия - Зберовский Андрей Викторович (книги без сокращений .TXT) 📗
И вот, разочаровавшись в философии Анаксагора, потеряв его как учителя после изгнания последнего из Афин, Сократ продолжил свое философское обучение у Архелая. И именно Архелай, ученик Анаксагора по прозвищу «Физик», по утверждению Диогена Лаэрция, как раз и явился истинным учителем Сократа. Так, Диоген писал о нем: «Архелай первым перенес из Ионии в Афины физическую философию; его звали Физиком, поскольку им закончилась физическая философия, а сам Сократ положил начало нравственной философии. Впрочем, уже Архелай, по–видимому, касался нравственности, так как философствовал и о законах, и о прекрасном и справедливом; а Сократ взял этот предмет у него, развил и за это сам прослыл основоположником.
По мнению Архелая, живые существа возникли из ила. Справедливое и безобразное существует не по природе, а по установлению. Вода разжижается от огня и, уплотняясь к середине, под огненным воздействием образует землю, а, обтекая, воздух. Таким образом, землю держит воздух, а его держит кругооборот огня. Живые существа возникли от тепла земли, которая выделяет ил, подобный молоку, и служащий питанием; таким же образом она создала и людей. Он первый заявил, что звук возникает от сотрясения воздуха, Солнце есть величайшее из светил и Вселенная беспредельна [11].
Итак, мы видим две вещи: во–первых, Архелай продолжал
космогонические и физические изыски Анаксагора, а, во–вторых, он начал заниматься исследованием вопроса о нравственности, начал изучать те самые категории прекрасного и справедливого, которые позже с таким блеском стал рассматривать Сократ.
Таким образом, нам следует признать, что в период становления своих философских взглядов Сократ какое–то время являлся сторонником тех натурфилософских взглядов Анаксагора и Архелая, которые были восприняты афинским обществом как опасные и подлежащие официальному осуждению. И несмотря на то, что в дальнейшем Сократ (во всяком случае, если верить сообщениям Платона и Аристотеля) практически не упоминал имен Анаксагора, Демокрита, Гераклита и Архелая, тем не менее, Платон в своем «Кратиле» все–таки однажды сообщает, что Сократ уважительно отзывался о идее Гераклита, что все течет и изменяется [12]. И в этом же диалоге Сократ допускает правоту Анаксагора в том, что Луна отражает солнечный свет, а Солнце все время ходит вокруг нее [13].
Кроме того, благодаря Диогену Лаэрцию мы знаем названия тех произведений, которые были не просто написаны его друзьями по тому периоду жизни, который слабо освещен Платоном и Ксенофонтом, но и были по сути дела записями бесед с ранним Сократом. Так вот Симон из Афин, кожевник, записавший свои разговоры с Сократом, помимо традиционных для философа диалогов на тему «О благе», «О прекрасном», «Что есть прекрасное?», «О справедливом», «О законе», «О любви», «О философии», «О поэзии» и т. д., имел и такие: «О богах», «О науке», «О знании», «О бытие», «О числе», которые, судя по всему, являлись по сути еще натурфилософскими
[14].
Точность сведений о том, что данные натурфилософские диалоги были связаны именно с Сократом, подтверждается еще и тем, что другой ранний друг Сократа — Критон, также записывавший сократовские диалоги, имел среди них диалоги с аналогичными названиями: «О прекрасном», «О дурном поведении», «О благоустройстве», «О законе», «О божественном», «Об искусствах», «Об общежитии», «О мудрости», «Протагор, или Политик», «О грамоте», «О
поэзии», «Об учении», «О знании, или О науке», «О позновании»
[15]. Среди которых мы опять–таки видим такие, которые в тот период времени относились к познанию природы, говоря по–эллински, к физике.
Итак, у нас нет сомнений в том, что в первую двадцатилетку своей интеллектульной жизни Сократ являлся натурфилософом хотя бы потому, что учился у натурфилософов. И оставляя пока в стороне вопрос о том, почему он затем от физики перешел к этике, просто заметим: в эпоху Сократа занятие натурфилософией само по себе еще ничего не означало. Ну разве что характеризовало Сократа как человека лично смелого, после осуждения одного физика (Анаксагора), не побоявшегося продолжить обучение у другого физика (Архелая). Впрочем, о личной храбрости Сократа мы уже достоточно говорили выше.
Подчеркнем еще раз: юношей, занимавшихся философией, в передовых Афинах середины V века до н. э. было предостаточно, а вот Сократ оказался всего один. Соответственно, понятно: первичным для философии Сократа был все–таки не выбор учителей, а такая формулировка жизненных и научных целей, которая не просто привела молодого мыслителя в философию, но и оставила в ней навсегда, даже при всей очевидной опасности этой профессии. Так что же все–таки хотел достичь в жизни Сократ, для чего же он все–таки жил? Мы знаем, что на аналогичный вопрос о том, зачем он родился, тот же Анаксагор сказал: «Для наблюдения солнца, луны и неба» [16]. Так что же бы ответил на этот вопрос Сократ?
Формально, этот ответ давно известен. Со слов Платона, когда–то в юности, прочитав надпись, начертанную в храме оракула Аполлона в Дельфах «Познай самого себя!» Сократ был настолько потрясен ее внутренним смыслом, что отныне и на всю жизнь он посвятил себя самопознанию и самосовершенствованию, одновременно с этим предлагая познавать самих себя всем своим друзьям и знакомым [17]. И в современой историографии, в частности, в вышедшей в 2003 году монографии признанного специалиста по античной философии А. Н. Чанышева, точность информации Платона о главном мотиве философской деятельности Сократа — самопознании, буквальному следованию лозунгу, висевшему в храме Аполлона Дельфийского «Познай самого себя!», также полностью признается [18].
При этом совершенно понятно, что данный девиз являлся настолько глобальным и применительным буквально ко всему, что в реальной деятельности Сократа он был просто обязан каким–то образом распадаться, расчленяться, детализироваться и адаптироваться к тем конкретным беседам, действиям и рассуждениям Сократа, что имели место в его реальной жизни.
Расшифровывая те частности, в чем выражалась деятельность Учителя, Ксенофонт писал: «Сократ всегда вел беседы о делах человеческих; он исследовал, что благочестиво и что нечестиво, что прекрасно и что безобразно, что справедливо и что несправедливо, что благоразумие и что неблагоразумие, что храбрость и что трусость, что государство и что государственный муж, что власть над людьми и что человек, способный властвовать над людьми, и так далее: кто знает это, тот, думал он, человек благородный, а кто не знает, по справедливости заслуживает названия хама» [19].
Платон в диалоге «Горгий» добавляет: «Та цель жизни, которая представляется Сократу правильной и ради нее, по мнению философа, следует не щадить сил ни своих, ни своего города, заключается в том, чтобы справедливость и воздержанность стали спутницами каждого, кто ищет счастья, не давать волю необузданным желаниям, не торопиться их утолять, в противном случае такой человек будет уподобляться разбойнику, он не будет мил ни людям, ни богу, потому что он не способен к общению, а если нет общения, то и нет и дружбы» [20]. И вообще, для Сократа главное: «Мне представляется, пусть лучше лира у меня скверно настроена и звучит не в лад, пусть нестройно поет хор, который я снаряжу, пусть большинство людей со мной не соглашается, лишь бы только не вступить в разногласие и спор с одним человеком — с собою самим!» [21].
Эта же тема — выполнение собственной цели, связанной с познанием устройства человеческого общества и самого себя, звучит и в диалоге «Гиппий Больший». В нем Платон сообщает следующее: во время одного из разговоров с софистом Гиппием, услышав от него мнение, что главная цель мудрых людей — уметь выступить с хорошей, красивой речью в суде, совете или перед иными властями, убедить слушателей и удалиться с наградой не ничтожнейшей, но величайшей — спасти самого себя, свои деньги, друзей, а все остальное — словесные безделки, шелуха, обрывки речей, Сократ сообщает о себе следующее: Он завидует тому, что Гиппий счастлив от того, что знает, чем следует заниматься человеку, и занимается этим как должно.
