Свинья, которая хотела, чтоб ее съели - Баджини Джулиан (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Но эти чертовы либералы по-прежнему были против того, чтобы заключать под стражу людей за поступки, которых они не совершали. Эндрюс поморщилась и подумала о том, скольких бы еще она могла арестовать для проверки…
Источники: фильм Стивена Спилберга «Особое мнение» (2002); книга Филиппа Дика «Особое мнение (The Minority Report)», переизданная в Собрании рассказов Филиппа К. Дика (Голлиансз, 2000).
Выраженная прямо идея о том, что вас могут упрятать в тюрьму за преступления, которых вы не совершали, похожа на олицетворение несправедливости. Но на самом деле мы действительно наказываем людей за поведение, которое могло бы, но не наносит нам вреда. Например, мы наказываем лихачество за рулем, даже в том случае, если от него никто не пострадал. Сговор о совершении убийства является преступлением даже тогда, когда не было попыток это убийство совершить.
Поэтому что неправильного в том, чтобы наказывать человека за преступление, которое, как нам известно, он совершит до того, как он совершил его? Посмотрите на главные доводы в пользу наказания: перевоспитание преступника, защита общества, возмездие за зло и устрашение.
Если кто-то собирается совершить преступление, то он нуждается в перевоспитании так же, как если бы он его уже совершил. Поэтому, если оправдывать наказание, исходя из потребности перевоспитания преступника, то оно оправдывается заранее.
Если кто-то собирается совершить преступление, то он настолько же опасен для общества, как если бы он действительно совершил это преступление. Поэтому, если оправдывать наказание, исходя из защиты общества, то оно оправдывается заранее.
Если целью наказания является устрашение, то, заставляя преступников осознать еще до совершения преступления, что они будут за него наказаны, вы устрашите их и удержите от самой мысли о его совершении.
Возмездие является обстоятельством, оправдывающим наказание, которое не вписывается в концепцию упреждающего правосудия. Однако во многих смыслах это самое слабое оправдание из четырех, и можно утверждать, что перевоспитание, устрашение и защита общества, вместе взятые, являются достаточным оправданием для наказания.
Означает ли это, что упреждающее правосудие оправданно? Не совсем. Мы еще не рассмотрели возможные негативные последствия от внедрения подобной системы. Создание общества, в котором будут отслеживаться наши мысли, может настолько подорвать наше ощущение свободы и доверия к властям, что цена этого будет слишком высока.
А еще существует вероятность того, что эффект устрашения может привести к самым неожиданным и неприятным последствиям. Если люди будут бояться того, что их накажут за мысли, которые им неподвластны, они могут потерять способность контролировать свои криминальные наклонности. Если вы не можете быть уверены в том, что в состоянии удержать себя по эту сторону закона, то вам, возможно, будет наплевать на то, окажетесь ли вы по другую его сторону.
Поскольку эта история является мысленным экспериментом, мы можем просто предположить, что данная система работает прекрасно. Однако существуют причины усомниться в том, что такая программа когда-либо станет реальностью. В фильме «Особое мнение», снятом по книге Филиппа К Дика, главная мысль заключается в том, что в последнюю минуту в ход событий всегда может вмешаться человеческая свободная воля, которая способна отменить то, что было предсказано. Возможно, мы не можем быть настолько свободными, как это показано в фильме. Но тем не менее существуют веские причины думать, что человеческое поведение никогда нельзя предсказать со стопроцентной точностью.
Смотрите также
9. Большой Брат
35. Последняя надежда
64. Пресечение в корне
77. Козел отпущения
37. Природа-художница
Дафни Стоун не могла решить, что делать со своим любимым экспонатом. Как куратор художественной галереи, она всегда восхищалась одной неозаглавленной скульптурой Генри Мура, найденной после его смерти. Ей очень нравилась комбинация чувственных очертаний и геометрическая гармония этой скульптуры, в которой отражались математические и духовные аспекты природы.
Так она думала до прошлой недели, когда выяснилось, что автором этой скульптуры был вовсе не Мур. Хуже того, эта скульптура была создана не человеческой рукой, а ветром и дождем. Мур купил камень для работы, но пришел к выводу, что не в состоянии улучшить созданное природой. Но когда это произведение природы нашли, то посчитали, что оно создано Муром.
Стоун поразилась этому открытию и поначалу хотела убрать «данную работу» из коллекции. Однако затем она поняла, что это открытие не изменило саму каменную скульптуру, которая по-прежнему имела все качества, приводившие ее в восторг. Почему ее новые знания об этой скульптуре из камня должны изменить ее мнение о том, что эта скульптура представляет собой сейчас?
Мысль о том, что для оценки по достоинству работы художника мы должны понять, что он хотел в ней выразить, вышла из моды в 1950-х, когда Уимсатт и Бердсли раскритиковали подобное мнение, назвав его «сознательным заблуждением». Новое общепринятое представление заключалось в том, что после своего создания произведение искусства начинает жить собственной жизнью, независимой от своих создателей. И в этом случае интерпретация автором своей работы уже не имеет особого значения.
Пропасть (разница) между художником и его работой была открыта много десятилетий назад. Идея о том, что художники должны иметь свободу самовыражения при создании своих работ, была оспорена в 1917 году, когда Дюшам подписал и выставил на обозрение настенный писсуар. «Найденные» предметы или «бытовые предметы, оформленные и рассматриваемые как предметы искусства», имеют такое же право называться искусством, как и портрет Моны Лизы.
В исторической перспективе уже не кажется важным тот факт, что Мур не создавал экспонат, понравившийся Стоун. Но, наверное, это все-таки важно. Художник может быть отделен от своей работы, но не исключен полностью.
Взять, например, Мону Лизу. Наше восхищение ею не зависит от мыслей, которые были у Леонардо при ее создании, но оно, несомненно, зиждется на знании того, что эта картина является творением человека. Даже в случае с писсуаром Дюшама наше понимание того, что этот писсуар создавался не как произведение искусства, но был выбран Дюшамом и помещен в контекст искусства, важно для восприятия его как произвдения искусства. В обоих случаях важна роль человеческого участия.
Поэтому неудивительно, что для Стоун имеет значение, создана скульптура Муром или не создана. Это не меняет то, что она видит, но изменяет то, как она видит это.
Оправдывают ли подобные утверждения низведение данной скульптуры до категории «не исскуства»? Безусловно, существует множество форм оценки произведений искусства, которые неприемлемы для подобной скульптуры: мы уже не можем восхищаться мастерством ее создателя, тем, как она вписывается в более широкую картину его произведений или в его художественное видение, не можем восхищаться ее ролью и влиянием на историю скульптуры и т. д. Но мы по-прежнему можем оценить ее формальные характеристики — ее красоту, симметрию, цвета, гармонию, а также то отношение к природе и чувственному опыту, которое она в нас вызывает.
Возможно, проблема состоит в том, что искусство многогранно, и скульптура, рассматриваемая Стоун, не обладает большей частью характеристик, присущих искусству. Но если она и обладает ими и эти характеристики важны и значимы, то почему это должно иметь какое-то значение?
Если мы согласимся с этим, тогда мы шагнем еще дальше, чем Дюшам. Во-первых, искусство было создано художниками. Во-вторых, в случае с Дюшамом искусством стало лишь то, что сам художник назвал искусством.
