Общая психопаталогия - Ясперс Карл Теодор (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
2. Теории помогают формулировать проблемы. Допуская, что подлежащее наблюдению может быть постигнуто исходя из уже сконструированной теоретической основы, мы открываем для своего исследования новые пути.
3. Теории необходимы для причинного знания. Чисто психологические средства непригодны для понимания временной последовательности реалий психической жизни в их непрерывности: нам то и дело приходится восполнять промежуточные звенья, привлекая для этой цели результаты соматических исследований. Тем не менее пробелы возникают вновь и вновь. Поэтому причинное знание нуждается в теории, которая позволила бы понять непрерывный ток событий, исходя из некоей специально постулируемой для них основы. Но в психопатологии конструирование теорий все еще остается чем-то разрозненным, частичным, имеющим характер ad hoc. Мы не располагаем всеобъемлющими, по-настоящему универсальными теориями, и это характерно для любого причинного знания в психопатологии.
4. Специфические теоретические представления выказывают сродство с определенными сферами исследования. Эти представления непременно всплывают на поверхность, когда в связи с той или иной из этих сфер нам приходится мыслить в категориях причинности. Так, в экспериментальной психологии осуществления способностей развиваются теории элементов и их взаимосвязей, ассоциативных механизмов, интенциональных актов, гештальтов. В понимающей психологии развиваются теоретические представления о диссоциации, внесознательных механизмах, сдвиге (Umsetzung) и т. д.
5. Остается ответить на главный вопрос: нужна ли теория души в целом! Ответ — отрицательный; ибо в психопатологии любая теория способна объяснить лишь ограниченный круг фактических данных. Существование теории может быть оправдано только ее специфической, ограниченной полезностью, но отнюдь не потенциальным соответствием действительности тех понятий, которые она в себе содержит. Мы не можем утверждать ничего позитивного на тему о том, насколько теоретические понятия, касающиеся универсальных основ, приближаются к «реальности» или «истокам». Универсальной теории психической жизни не существует: есть лишь философия «человеческого». Именно поэтому мы то и дело задаемся одним и тем же вопросом: не есть ли всякая теория лишь заблуждение? Не являются ли теории, во всем их случайном многообразии, лишь способами описания и классификации ad hoc некоторых частных феноменов?
(д) Методологическая точка зрения на проблему теоретизирования в психопатологии
Под конец нам нужно со всей отчетливостью сформулировать методологическую установку по отношению к теориям вообще — ибо просто отмахнуться от теорий невозможно, а ценность их в любом случае сомнительна.
1. Нам необходимо знать, на каких принципах зиждется теоретическое мышление и какие возможности оно открывает', без этого мы не сможем извлечь из теории все, что она в принципе способна нам дать, и овладеть ею во всей ее полноте. Одновременно нам не следует поддаваться соблазну некритического отношения к какой-либо отдельно взятой теории или верить в то, что она охватывает бытие как таковое. Любая теория заслуживает нашего внимания в тех рамках, которые соответствуют сфере ее компетенции; но ни отдельные теории сами по себе, ни множество теорий вместе взятых не заслуживают того, чтобы мы восторженно доверились им как инструментам, помогающим проникнуть в глубины человеческой природы.
2. Следуя за ходом теоретической мысли, мы должны точно уловить момент, когда нужно остановиться и отойти в сторону. За теорией нужно идти только постольку, поскольку она служит оформлению нашего материала и делает возможным дальнейшее обогащение нашего опыта. Нам следует довериться ощущению дискомфорта, которое испытывает исследователь в процессе теоретического истолкования фактов, — когда вместо обогащения собственного опыта он постепенно теряется в бесконечных, повторяющих друг друга и смешивающихся друг с другом интерпретациях то ли слишком хорошо знакомого, то ли недостаточно определенного и чрезмерно обобщенного опыта.
3. У границ опыта нам часто приходится удовлетворяться туманными теоретическими представлениями. Такие представления не поддаются дальнейшему развитию; в конечном счете все они сводятся к утверждению потребности в некоем теоретическом построении, указывающем на внесознательное. Последнее недоступно непосредственному анализу; предполагается, что его исследование возможно только при условии выявления причинно-следственных связей. В связи с ним мы стремимся к разработке по возможности индифферентной, неспецифической терминологии; например, мы говорим о «внесознательных механизмах», «сдвиге» (Umsetzung), «переключении» (Umschaltung) и т. д. Все эти теоретические понятия не имеют собственного, самостоятельного смысла, а служат лишь своего рода разграничителями, устанавливающими пределы значения и ценности имеющегося в нашем распоряжении знания.
4. Вся существующая литература по психиатрии и психопатологии проникнута теми или иными теоретическими представлениями и в значительной своей части находится под их сильнейшим влиянием. В некоторых случаях теории утрачивают даже тот минимум полезности, который обычно бывает им свойствен, становятся излишними и, расползаясь по живому телу науки, подавляют всякое интуитивное понимание реальности, живое наблюдение и научный прогресс. Чтобы прояснить природу и направленность теоретического мышления, мы должны уверенно владеть всей литературой и дифференцированно подходить к ее содержанию. Исходя из тех же соображений, мы должны осознавать реальные масштабы каждой теоретической доктрины и уметь распознавать ее влияние. Интеллектуальная установка исследователей, захваченных своими теориями и непроизвольно разрешающих последним вести их мысль за собой, диаметрально противоположна такой установке, при которой владение теориями носит по-настоящему осознанный характер, ибо основано на умении ограничивать значение каждой из них только сферой ее относительной полезности в функции частного методологического инструмента.
Часть IV. Представление о целостности психической жизни.
Общая психопатология
Карл Ясперс
Исследуя разнообразные проявления жизни и совершенствуя наш анализ, мы обнаруживаем все новые и новые частные взаимосвязи. Но жизнь как целое остается где-то по ту сторону этой совокупности безжизненных и не тождественных жизни частностей. Это в полной мере относится и к нашему познанию психической жизни. Мы анализируем отдельные связи (например, проявления способности к запоминанию, проявления работоспособности, экспрессивно значимые движения, смысл, раскрывающийся в действиях и поведении, понятные связи между переживаниями и их следствиями, соматические влияния, наследственность и т. д.); каждый частный анализ предоставляет в наше распоряжение соответствующий набор целостностей (таких, как состояние сознания, совокупная характеристика способностей и т. п.). Но сами эти частичные целостности, как компоненты высшей целостности психической жизни, остаются вне нашего рассмотрения. Мы стремимся постичь эти частичные целостности как таковые, отразить их в наших клинических анализах, использовать их в диагностических целях. Поступая таким образом, мы, однако, видим, что «целое» как таковое непостижимо, и нам в любом случае не остается ничего иного, кроме как анализировать. Как психическая жизнь в целом, так и личность в целом непознаваемы; но мы интенционально движемся по направлению к целому, пользуясь сконструированными единствами — такими, как целостный по/гок жизни (Lebenslauf), совокупность характерологических свойств человека (Artung des Menschen), нозологическая единица (Krankheitseinheit), — которые сами по себе отнюдь не тождественны целому, но являются некими частными «измерительными инструментами», итогами анализа, указывающими нам пути к возможной концепции целого, но не позволяющими овладеть им в полной мере. Вопрос о действительной сущности целого всегда остается открытым; в связи с ним постоянно присутствует идея некоей неисчерпаемой бесконечности. Мыслимое целое — это только схема некоей идеи, которой мы оперируем; но мы не принимаем схему за самое идею. Знание заходит в тупик, если оно пытается обратить целостность как таковую в совокупность элементов, составляющих единство фиксированного и доступного определению объекта.
