Человек после общества. Антология французского анархо-индивидуализма начала XX века - Коллектив авторов (мир бесплатных книг TXT, FB2) 📗

Помимо рассмотренной выше тактики, применяемой для выстраивания отношений с внешними силами, первостепенную важность приобретают принципы интеллектуальной и моральной практики в повседневной жизни, которые направлены на то, чтобы поддерживать духовную независимость личности. Суть этих принципов также может быть изложена в нескольких наставлениях:

A Развивай в себе критическое отношение к социальному — социальный дилетантизм и все те воззрения, которые исходят из индивидуализма.

B Сохраняй полное осознание ненадежного, условного и 66, в сущности, необязательного характера социальных отношений, а также понимание необходимости очищения личностью этих социальных отношений от всего, что представляется ей чрезмерно тираническим с помощью разного рода индивидуалистических и надежных уловок.

C Размышляй, следуя завету Декарта, выработанному им во время своего пребывании в Голландии: «Я хожу среди людей, как если бы они были деревьями». Изолируй себя, замкнись в себе, смотри на окружающее тебя так, словно это всего лишь деревья в лесу — здесь ты и придешь к пониманию подлинно индивидуалистического взгляда на вещи.

D Размышляй в соответствии и соблюдай заповедь Виньи: «Отдели поэтическую жизнь от политической», отделив, таким образом, истинную жизнь, жизнь мыслей и чувств от внешней и социальной жизни.

E Следуй двойному правилу Фурье: абсолютное сомнение (по отношению к цивилизации) и абсолютное воздержание (от традиционных и давным-давно проторенных путей).

F Размышляй в соответствии и соблюдай завет Эмерсона: «Никогда не позволяй прошлому сковывать себя ни в поступках, ни в мыслях».

G Не упускай ни единой возможности отмахнуться от всяких привычных социальных влияний и избежать всякой социальной кристаллизации. Наш повседневный опыт показывает, насколько действительно важна эта заповедь. Когда мы провели некоторое время в обществе узких людей с их норовящими нас обмануть хитростями, мелочностью, сплетнями, ничтожными опасностями и жалкой ненавистью, действующей нам на нервы, то нет ничего лучше для облегчения нашего раздраженного состояния, чем просто взять короткий отпуск и уехать куда-нибудь. И лишь тогда мы сможем ощутить то, насколько мы были, словно даже не осознавая этого, поглощены и усмирены обществом. Возвращаемся мы теперь назад уже с открытыми глазами и свежей головой, очищенной от всей той узколобости и тупости общества, которые ее задурманили. В других же случаях, например, если такие путешествия не представляются чем-то возможным, то мы можем, по крайней мере, убежать от общества с помощью величия искусства. Я вспоминаю одного своего друга, который был также одурманен и изолирован в одном мерзком маленьком городке, охваченном мелочными междоусобицами и идиотскими сплетнями. Несмотря на все это, он умудрялся бесконечно находить поводы для радости и вдохновение для духовной независимости в перечитывании «Путевых картин». Он сбежал вместе с Гейне в волшебный мир грез, в то время как реальный мир перестал для него  существовать.

Эти индивидуалистические заповеди служат только примерами. Мы можем найти множество подобныхим, например, в «Афоризмах житейской мудрости» Шопенгауэра, а также у Виньи и Штирнера. Для меня и этого достаточно, чтобы выполнить свою задачу по изложению сути психологии индивидуалиста и ее различий от психологии анархиста.

В заключение скажем несколько слов о том, что, возможно, ждет анархизм и индивидуализм в будущем.

В настоящее время кажется, что анархизм, как определённое учение или же социальное движение, переживает период внутреннего распада. Лоран Тайад, этот откровенный ренегат анархистской веры, однажды заметил этот распад с определённой долей меланхолии и иронии. Причина его, вероятно, кроется во внутренних противоречиях, которые были отмечены нами выше. Такие противоречия возникают в связи с тем, что анархизм пытается примирить между собой два противоположных друг другу принципа: индивидуалистический или либертарианский и гуманистический или солидаристский принципы, которые анархисты стремятся применить в различных экономических моделях, как, например, коммунизм. В ходе самого развития анархистского учения эти два принципа неизбежно начнут постепенно вступать в противоречие с друг другом. Как мы можем видеть на примере определённого количества анархистов (особенно интеллектуалов), анархизм всё более или менее претерпевает внутренние изменения, в ходе которых он становится чистым и простым индивидуализмом, то есть миросозерцанием, сильно отличающимся от анархизма в его узком смысле, и которое, если это необходимо, способно принять определённые политические и социальные институты, далекие от традиционного идеала анархизма, и ужиться с ними. Другие же, которых большинство, и особенно те, кто уделяет больше всего внимания экономическим и организационным вопросам, принижают значение индивидуализма и охотно отвергают его как блажь аристократии и невыносимый эгоизм. Их анархизм выливается в крайний социализм, то есть своего рода гуманитарный и эгалитарный коммунизм, не оставляющим никакого места индивидуализму.

Таким образом, в анархизме возникают противоречия между принципами и тенденциями его развития, что, в свою очередь, неизбежно ведёт его к внутреннему распаду 67.

Индивидуализм, как мы его определили, — это чувство бунта против социальных ограничении, чувство уникальности самого себя, ощущение и понимание противоречий, которые неизбежно возникают в каждом обществе между личностью и обществом. В целом индивидуализм — это социальный пессимизм, что, как мне кажется, и не собирается становиться чуждым душе современного человека. В наше время он нашёл более чем одного искреннего и страстно увлеченного толкователя, чей голос будет ещё долгое время находить отклик в душах, полных любви к независимости. Индивидуализму чужда эта эфемерность и искусственность, которая столь свойственна таким политическим и социальным доктринам, как анархизм. Причины же многолетней популярности анархизма скорее связаны с психологическими, чем социальными факторами. Несмотря на прогнозы оптимистически настроенных социологов, которые, как, например, Драгическо 68, убеждены в том, что вектор социального развития и чисто машинальное выполнение определённых простых законов, включая и законы социальной интеграции, обретут в ближайшем будущем власть над абсолютно рационализированными и социализированными людскими инстинктами, над всяким ассимилированным, унифицированными и прирученным субъектом и над всякой личностью, поглощаемую коллективом, а также на то, что в таком обществе в каждом человеке будет подавляться всякое страстное стремление к индивидуальности, независимости и бунту против так называемых «законов разума и морали», ведущих в конце концов к наступлению эпохи «счастливых трусов», о которых писал Леконт де Лиль, мы, тем не менее, всё же можем верить в то, что индивидуализм останется неизменной и несокрушимой формой человеческой чувствительности, которая будет сопутствовать нам до тех пор, пока существует общество.