Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Съ своей стороны хозяева не остаются въ долгу въ отношеніи рабочихъ: тутъ идетъ борьба капитала съ наемщиною, борьба, гдѣ одолѣваютъ туго набитые кошельки, а не густыя массы. Кто легче перенесетъ остановку работы – сундукъ ли хозяина или желудокъ работника? Теперь, когда я пишу эти строки, въ нѣкоторыхъ частяхъ Великобританіи идетъ такая ожесточенная борьба, что возникаетъ опасеніе, какъ бы свободный обмѣнъ, изобрѣтенный для торжества англійскаго капитализма, великой англійской промышленности, не обратился противъ самой же Англіи, гдѣ ни народъ, ни общественный строй, ни рабочія массы не одарены тою упругостью, которою они отличаются во Франціи.
А надо бы пособить горю, надо бы отыскать лекарство противъ этого недуга. Что же говоритъ наука – я разумѣю науку оффиціальную? Ровно ничего: она твердитъ свой вѣчный законъ предложенія и спроса, законъ совершенно ложный въ своемъ теперешнемъ смыслѣ, совершенно безнравственный, годный только на то, чтобы упрочить побѣду сильнаго надъ слабымъ, богатаго надъ бѣднымъ.
Посмотримъ, не пособитъ ли намъ въ этомъ дѣлѣ взаимность, къ которой мы уже прибѣгали, чтобы преобразовать страхованіе и исправить законъ предложенія и спроса. Какъ примѣнить ее къ труду и платѣ?
Когда, при наступленіи зимы въ лѣсистыхъ странахъ приходится рубить лѣсъ, крестьяне собираются всѣ вмѣстѣ отправляются въ лѣсъ; одни рубятъ деревья, другіе дѣлаютъ вязанки изъ хвороста, a дѣти и женщины подбираютъ щепки; потомъ, раздѣливъ все на кучи, бросаютъ жребій. Это называется соединеннымъ трудомъ; если хотите, это можно назвать ассоціаціею; но мы хотимъ не того, и не то разумѣемъ мы, говоря о приложеніи взаимности къ труду и платѣ.
Выгорѣла цѣлая деревня; всякій жертвовалъ собою, чтобы отвратить несчастіе; общими силами спасли нѣсколько вещей, кое что изъ провизіи, скота, орудій. Прежде всего надо приняться за постройку жилищъ. Жители снова соединяются, дѣлятъ между собою трудъ; одни копаютъ новые фундаменты, другіе принимаются за постройки, третьи берутъ на себя плотничью и столярную работу и т. д. Всѣ работаютъ вмѣстѣ, и дѣло быстро подвигается, такъ что вскорѣ каждое семейство можетъ возвратиться въ свой увеличенный и украшенный домъ. Такъ какъ всякій работалъ за одно съ другими и всѣ работали на всѣхъ, такъ какъ помощь была взаимна, то трудъ носилъ на себѣ нѣкоторый характеръ взаимности. Но эта взаимность могла проявиться только при одномъ условіи и при временномъ сліяніи всѣхъ интересовъ, такъ что и здѣсь мы видимъ скорѣе временную ассоціацію, чѣмъ взаимность.
И такъ, для полной взаимности нужно, чтобы каждый производитель принималъ извѣстныя обязательства въ отношеніи къ другимъ, которые съ своей стороны обязались бы къ тому же въ отношеніи его, но въ то же время вполнѣ сохранялъ бы совершенную независимость дѣйствій, свободу поступковъ и индивидуальность предпріятій, потому что по самой своей этимологіи взаимность состоитъ не въ группированіи силъ и не въ сообщности работъ, a скорѣе въ обмѣнѣ услугъ и продуктовъ.
Группированіе силъ и раздѣленіе промышленностей составляютъ могущественную экономическую силу; въ нѣкоторыхъ случаяхъ можно сказать то же самое и объ ассоціаціи или общинности. Но все это далеко не взаимность; все это не въ состояніи разрѣшить задачу свободнаго труда и справедливой платы, а въ настоящую минуту дѣло идетъ у насъ именно объ этой задачѣ, о спеціальномъ приложеніи взаимности.
Чтобы достигнуть этой цѣли намъ надо пройти долгій путь, надо затронуть не одну идею.
1. Съ 1789 года Франція превратилась въ демократію. Всѣ равны передъ гражданскимъ, политическимъ и экономическимъ закономъ. Древняя іерархія срыта до основанія; принципъ власти стушевался передъ объявленіемъ правъ и всеобщей подачей голосовъ. Мы всѣ обладаемъ правомъ собственности, правомъ предпріятія, правомъ конкурренціи; къ довершенію всего намъ дали право ассоціацій и стачекъ. Это пріобрѣтеніе новыхъ правъ, которое въ былое время могло бы показаться возмущеніемъ, этотъ демократическій продуктъ составляютъ первый шагъ къ порядку вещей, основанному на взаимности. Долой лицепріятіе, долой привиллегіи расъ и классовъ, долой сословные предразсудки, долой, наконецъ, все, что мѣшаетъ свободнымъ сдѣлкамъ между гражданами, которые стали равны между собою! Равенство лицъ – вотъ первое условіе уравненія имуществъ, которое произойдетъ только путемъ взаимности, то есть, взаимной свободы.
Но не менѣе ясно и то, что это великое политическое уравненіе не разрѣшаетъ намъ слѣдующей задачи: какое отношеніе существуетъ, напримѣръ, между правомъ подачи голосовъ и установленіемъ настоящей задѣльной платы? между равенствомъ передъ закономъ и равновѣсіемъ услугъ и продуктовъ?
2. Идея установленія тарифа была первою, за которую взялась демократизированная Франція. Законы maximum'a – самые революціонные законы. Къ нимъ привелъ народный инстинктъ, а въ этомъ инстинктѣ есть большая доля юридической и разумной правды. Я уже давно предлагаю слѣдующіе вопросы, на которые еще ни разу не получалъ отвѣта. Что стоитъ пара лаптей? Во сколько можно оцѣнить рабочій день колесника? Что можетъ стоить день каменотеса, кузнеца, бондыря, портнихи, пивовара, прикащика, музыканта, танцовщицы, землекопа, поденьщика? Очевидно, что, знай мы это, вопросъ о трудѣ и платѣ былъ бы разрѣшенъ: нѣтъ ничего легче, какъ оказывать справедливость, а результатомъ справедливости было бы повсемѣстное спокойствіе и довольство. Сообразно этому, сколько надо будетъ платить доктору, нотаріусу, чиновнику, профессору, генералу, священнику? Сколько придется на долю государя, артиста, виртуоза? Сколько, по справедливости, буржуа, – если только буржуа будетъ существовать, – долженъ получать лишку противъ работника? Сколько назначить ему за его хозяйничанье?
«Предложеніе и спросъ,» отвѣчаетъ непоколебимый экономистъ англійской школы, послѣдователь Адама Смита, Рикардо, Мальтуса. Но вѣдь это изъ рукъ вонъ глупо! Всякое мастерство должно производить по крайней мѣрѣ столько, чтобы прокормить хоть того, кто имъ занимается; иначе, оно будетъ оставлено, и совершенно основательно. Стало быть, вотъ для задѣльной платы, а, слѣдовательно, и для работы первая граница minimum'a, за которую нѣтъ возможности перейти. Тутъ не устоитъ никакой законъ предложенія и спроса: надо, чтобы была возможность жить, работая, какъ говорили въ 1834 году ліонскіе рабочіе. Если этотъ minimum можно возвысить, тѣмъ лучше: мы не будемъ завидовать благосостоянію, котораго работникъ добьется своимъ трудомъ. Но въ такомъ обществѣ, гдѣ всѣ промышленности являются развѣтвленіями одна другой, гдѣ цѣны предметовъ постоянно вліяютъ другъ на друга, улучшеніе посредствомъ возвышенія платы пойдетъ не далеко, – и это совершенно ясно. Всякій противится притязаніямъ своего ближняго, потому что, какова бы ни была добрая воля всѣхъ, возвышеніе задѣльной платы одного наноситъ, неизбѣжно, ущербъ другому. Стало быть, и это, по моему, совершенно разумно – нашъ вопросъ сводится къ слѣдующему: такъ какъ minimum расходовъ, необходимыхъ для существованія рабочаго, найденъ (предположимъ, что такое опредѣленіе возможно), то слѣдуетъ отыскать норму задѣльной платы, что для нашего общественнаго строя составляетъ условіе увеличенія всеобщаго благосостоянія.
Оставимъ же въ сторонѣ maximum, установленіе тарифовъ, регламентаціи и всѣ принадлежности 93 года. Намъ совсѣмъ не до того. Демократизируя насъ, революція поставила насъ на путь промышленной демократіи. Это былъ первый и огромный шагъ, который она заставила насъ сдѣлать. Изъ этого вышла вторая идея – опредѣленіе труда и задѣльной платы. Было время, когда эта идея возбудила бы скандалъ; теперь она считается логичною и законною: мы оставляемъ ее за собою.
3. Чтобы справедливо оцѣнить поденный трудъ рабочаго, надо знать, изъ чего онъ состоитъ; какія количества составляютъ цѣнность; не встрѣчаются ли въ ней посторонніе элементы, предметы, не имѣющіе никакой цѣнности?
Другими словами, здѣсь надо спросить, что хотимъ мы купить и что, по совѣсти, намъ приходится оплачивать въ трудовомъ днѣ рабочаго или вообще всякаго, кто оказываетъ намъ услугу?
