Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Томас Пейн (мир бесплатных книг .txt) 📗

Если суммировать, то эти преобразования сводятся к следующему: 1) всеобщее избирательное право, 2) равное представительство в законодательных учреждениях, 3) представители исполнительной власти, избираемые народом, 4) судьи (judges) избираемые или сменяемые, 5) избираемые судьи (justices), присяжные и шерифы, 6) разделение на административные районы и 7) периодические поправки к конституции.

Я набросал эти общие пункты изменения с целью рассмотрения и поправок; их цель — обеспечить самоуправление путем придания нашей конституции республиканского характера, как и благодаря духу народа, с тем чтобы питать и поддерживать этот дух. Я не отношусь к числу тех, кто боится народа. Он, а не богатые — наша опора в постоянной борьбе за свободу. А чтобы сохранить независимость народа, мы не должны позволять своим правителям обременять нас постоянным долгом. Мы должны сделать выбор между экономией и свободой или расточительностью и рабством. Если подобно англичанам мы влезем в такие долги в результате того, что налогом будут облагаться мясо и напитки, предметы первой необходимости и удобств, наш труд и наши развлечения, профессия и убеждения, то наш народ подобно им должен будет трудиться по шестнадцать часов в сутки, отдавать заработок за пятнадцать из них правительству для уплаты его долгов и повседневных расходов, а заработной платы за шестнадцатый час не будет хватать на хлеб; нам придется жить на овсяной каше и картофеле, как это делают сейчас англичане; у нас не будет времени для размышлений, никаких возможностей для того, чтобы призвать к ответу тех, кто плохо управляет; но мы будем рады, чтобы добыть средства на существование, наняться и закрепить цепи на шеях наших страдающих собратьев. Наши землевладельцы, так же как в Англии, сохраняя, правда, право владения землей и управления участками, считающимися принадлежащими им, но на самом деле вверенными казне, будут вынуждены, как и они, скитаться по чужеземным странам и бороться с нуждой, темнотой, изгнанием и славой нации. Этот пример служит полезным уроком: частное состояние уничтожается государственным расточительством, равно как и частным. Такова тенденция всех правительств. Отступление от принципа в одном случае становится прецедентом для второго, второй — для третьего и так далее, пока основная масса общества не превратится в простые порождения нищеты, которым не останется никакого другого удела, кроме вступления на путь греха и страдания. Затем начинается настоящая bellum omnium in omnia ^{1}, которую некоторые философы, видя ее широкое распространение в мире, приняли за естественное состояние человека, а не за состояние, оскорбляющее его. И впереди этой страшной упряжки — общественный долг. Он приводит к росту налогов и, следовательно, к нищете и угнетению.

Некоторые смотрят на конституцию с ханжеским благоговением и считают ее ковчегом завета, слишком священным, чтобы его можно было трогать. Они приписывают людям прошлого века нечеловеческую мудрость и полагают, что сделанное ими не подлежит исправлению. Я хорошо знаком с тем веком, принадлежал к нему, работал в нем. Тот век имеет большие заслуги перед родиной. Он был очень похож на нынешний век, но не имел его опыта; а сорокалетний опыт в управлении стоит чтения книг на протяжении ста лет; и люди прошлого века сами бы это сказали, если бы могли восстать из мертвых. Я, разумеется, не являюсь сторонником частых и непроверенных изменений законов и конституций. Думаю, что небольшие недостатки могут оставаться, так как, зная их, мы к ним приспосабливаемся и находим практические меры для ликвидации их дурных последствий. Но мне также известно, что законы и учреждения должны идти рука об руку с прогрессом человеческого ума. По мере того как он развивается, становится более просвещенным с новыми открытиями, установлением новых истин и изменением нравов и взглядов ввиду изменившихся условий, установленные законы должны также улучшаться и идти в ногу со временем. Мы с таким же успехом могли бы требовать, чтобы взрослый человек продолжал носить костюм, который был ему годен в детстве, как цивилизованное общество могло бы требовать, чтобы парод оставался навечно под правлением своих варварских предков. Именно эта абсурдная идея недавно затопила Европу кровью. Монархи европейских государств вместо мудрой уступки постепенно меняющимся обстоятельствам и поддержки прогрессивных компромиссов ради усовершенствований цеплялись за старые заблуждения, устоявшиеся привычки и заставляли своих подданных отыскивать в крови и насилии поспешные и губительные новшества, которые могли бы принять приемлемую и благотворную форму, если бы были переданы на мирное рассмотрение народу, накопленной им мудрости. Так не будем же следовать таким примерам и необоснованно считать, что одно поколение не способно, как другое, позаботиться о себе и упорядочить свои собственные дела. Давайте прибегнем к нашему разуму и опыту, как это сделали родственные нам штаты, и исправим незрелые решения наших первых советов, мудрых, добродетельных, имеющих хорошие намерения, но лишенных опыта. И наконец, давайте предусмотрим в нашей конституции периодический пересмотр ее пунктов. Какова должна быть продолжительность этих периодов, подскажет сама жизнь. По данным о смертности в Европе, из проживающих в любой момент времени взрослых большинство умрет приблизительно через девятнадцать лет. К этому времени новое большинство придет на их место, или, иными словами, новое поколение. Каждое поколение так же не зависит от предшествующего, как последнее от тех, которые были до него. Поэтому оно подобно им имеет право само выбирать ту форму правления, которая, по его мнению, больше всего содействует его счастью, и, следовательно, приспособиться к тем условиям, доставшимся от своих предшественников, в которых оно очутилось. Именно ради мира и блага человечества конституцией должна быть предусмотрена формальная возможность производить это каждые девятнадцать или двадцать лет, с тем чтобы она могла всегда передаваться дальше с периодическими поправками, из поколения в поколение, до скончания века, если что-либо человеческое может так долго продолжаться. Прошло уже сорок лет со времени принятия конституции Вирджинии. По тем же данным, за этот период две трети живших тогда взрослых теперь умерли. Разве оставшаяся треть имеет право в таком случае, даже если бы она этого желала, подчинять своей воле и установленным прежде законам другие две трети, составляющие вместе с ней нынешнюю массу взрослых? Если нет, то кто же имеет это право? Мертвые? Но у мертвых нет прав; они — ничто, а ничто не может чем-либо обладать. Где нет субстанции, не может быть и акциденции. Этот вещественный земной шар и все, что на нем, принадлежат поколению ею современник телесных обитателей. Лишь они имеют право руководить тем, что касается только их самих, и провозглашать закон для такого руководства; провозглашать такие законы может только большинство населения. Далее, это большинство имеет право делегировать представителей в конгресс и вырабатывать такую конституцию, которая, по их мнению, будет для них наилучшей. Но как собрать мнение этого большинства? Это представляет действительную трудность. Если приглашать для личного участия или на окружные или районные митинги, то, ввиду того что округи и районы очень велики, немногие смогут присутствовать; и мнение будет выражено нечетко или неправильно. Здесь и сыграло бы свою преимущественную роль то деление на административные районы, которое я предлагал. Мэр каждого такого района созывал бы по подобным вопросам своих граждан, собирал все «за» и «против», передавал их в окружной суд, который, в свою очередь, пересылал бы все высказанные мнения в центральную инстанцию власти. Таким образом, было бы справедливо, полно и миролюбиво выражено и обсуждено мнение всего народа и были бы приняты здравые решения всего общества. Если этот путь выражения мнения закрыть, то оно заставит себя услышать силой, и подобно другим народам мы вступим в бесконечный круговорот угнетения, возмущения, реформ и снова угнетения, возмущения и реформ, и так навечно.