Философия - Алексеев Петр Васильевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Следует отметить еще: несмотря на то, что Сталин стоял во главе коммунистической партии и выступал якобы по воле партии, в действительности его не следует отождествлять с этой партией, т. к. он фактически был над ней. Его политика нанесла непоправимый ущерб науке и философии.
Желающим подробнее узнать об описанном выше периоде нашей науки рекомендуем познакомиться с работами: "Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР". М., 1995; ж-л "Философские исследования". 1993, №№ 3 и 4 ("Наука и тоталитарная власть"); Д. Журавский. "Террор" // "Вопросы философии", 1993. № 7.
Странным было положение философии при тоталитаризме: она по приданному ей статусу государственной идеологии должна была бы интенсивно развиваться, но, с другой стороны, отсутствие свободы, которое сопровождало тоталитаризм, не позволяло ей развиваться даже в малых пределах; многие философы уходили от изучения проблем систематической философии - в историю философии, в историю науки и т.п.
В центре ее проблематики оказались проблемы диктатуры пролетариата, функций государства, комментирование уже высказанных классиками марксизма мыслей об основном вопросе философии и об основных законах диалектики. Поскольку эти проблемы не изучались научно, а "привязывались" неизменно к политике, то и получалось, что философия - это та же политика, только дополняемая определенным количеством старых, уже известных банальных фраз.
Официальная философия вырождалась в какое-то идеологизированное образование. Между тем мыслящие философы создавали свои труды, не рассчитывая даже на их публикацию (вспомним хотя бы Карсавина А. П., Шпета Г. Г., Флоренского П. А., Лосева А. Ф., Бахтина М.М.). Это была настоящая русская философия, но - подпольная. Другой, с ней идущей рядом, была философия русского Зарубежья, которой тоже не находилось места в России. Философия российская, все же, была.
И если тоталитаризм несовместим с наукой, то он столь же, если не более, несовместим с подлинной философией.
Иногда спрашивают: почему же в 30-х годах, когда официальная философия фактически переставала быть философией, а две другие ветви российской философии не дотягивались до корней науки, почему же все-таки наука развивалась, перехватывая не раз инициативу Запада? Вопрос требует обстоятельного размышления. Коснемся лишь двух причин. 1) Методологическая даровитость, широта мировоззрения наших старых кадров - ученых. Философия, как мы уже отмечали, действует при конструировании гипотезы или теории, как и при решении конкретных задач, не всей системой своих понятий, а лишь фрагментарно и только тогда, когда в тех или иных понятиях действительно нуждается ученый. А опыт положительного взаимодействия науки и философии уже имелся в первой четверти нашего столетия.
2) Большое значение имел также "задел" 20-х годов: создание множества прикладных научно-исследовательских институтов, подкреплявших теоретические дисциплины и не позволяющие тоталитаризму слишком глубоко проникать в прикладную науку (и все-таки ему удалось добраться до Туполева А.Н. и мн. др.).
Мы уже высказали свою точку зрения по вопросу о том, что якобы философия (марксистская) несет ответственность за сталинизм, за "фашизм", за бывший в нашей стране тоталитарный режим. Еще раз повторим: 1) нельзя смешивать отдельных политизированных тогда философов и философию; 2) как религию использовала инквизиция, а медицину - германский фашизм, так и в нашей стране дело обстояло наоборот: не философия рождала политический режим, а политические деятели - режим и соответствующие политические идеи.
Свое поколение Э. Кольман впоследствии, в книге "Die verirrte Generation" (1979) назвал заблуждающимся поколением. Но заблуждалась лишь некоторая его часть, - имевшая политическую власть.
Тоталитарный режим может произрастать практически на любой теоретической и партийной основе (тому примеры - не только СССР). В основе тоталитаризма может лежать любая философия (рационалистическо-диалектическая , позитивистская, экзистенциалистская, вульгарно-материалистическая, прагматическая и т.п.) по политической окраске якобы демократическая. Вдумаемся получше в мудрое выражение: "Даже Сатана может цитировать "Священное писание" в своих интересах". Но каким бы ни был тоталитаризм (в том числе и некоммунистический), нужно создавать реальные, а не мифические заслоны на его пути.
Мы вынуждены были остановиться на вопросе "Философия в условиях тоталитаризма" ввиду того, что эта тема типично философская, и еще потому, что на первых же занятиях по философии студенты и аспиранты интересуются прежде всего этими острыми вопросами и обсуждают их. Обходить их мы не вправе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Начиная с конца 80-х годов, преподавание философии в российских вузах претерпело существенные изменения. Суть этих изменений заключается в переходе от монотеоретической модели преподавания философии, которая долгое время господствовала в нашей стране, к плюралистической модели,. Ранее предполагалось, что существует одна истинная научная философия, которая является высшим этапом в развитии мировой философской мысли, а все остальные философские доктрины находятся на обочине "столбовой дороги" развития мировой философской мысли. Соответственно и преподавание философии сводилось к последовательному изложению принятой философской доктрины, а все проблемы преподавания сводились нередко к спорам о последовательности такого изложения. В настоящее время такая модель преподавания не может считаться приемлемой по различным соображениям.
Монотеоретическая модель была характерна не только для нашего философского образования. И в других странах можно проследить подобную тенденцию. В англо-американской философии, например, явно прослеживается доминирование аналитической философии. Во Франции ощущается господство структурализма. Во многих европейских странах очень сильно влияние феноменологии. Некоторые крупные философы понимают ограниченность монотеоретического подхода. Так, на одном из Всемирных философских конгрессов французский философ П. Рикер говорил о необходимости синтеза марксизма, аналитической философии и феноменологии. Возможен ли такой органический синтез различных философских подходов? Нам представляется, что однозначного утвердительного ответа на этот вопрос дать нельзя. Скорее, между различными философскими подходами существует отношение дополнительности в боровском смысле этого слова.
