Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли - Дугин Александр Гельевич (читаем книги .TXT) 📗
Рождение моральной личности
Если внимательно присмотреться, то уже здесь, в теоцентризме, в монотеистической религии, остающейся в рамках парадигмы Традиции, можно обнаружить первые признаки антропоцентризма, поскольку человек перестает быть просто модератором, «местом встречи Земли и Неба» — он становится самостоятельным субъектом сакральной истории, который вступает в договорные отношения с Божеством. Таким образом, он, с одной стороны, выделяется из природы, выпадает из нее, но, с другой стороны, и не может претендовать на божественность ни при каких обстоятельствах.
Далее, Творцом ему дается задание, «Завет». Отсюда понятие — «Ветхий Завет». «Ветхий Завет» дается следующим образом. «Ты не Бог, — говорится сотворенному человеку, — но ты должен вести себя хорошо, иначе будет тебе не очень хорошо». Собственно говоря, это предложение совершенно иное, нежели обращение, например, Первоначала в лице Кришны к Арджуне — в истории, приводящейся в Бхагавад-Гите. Арджуна перед битвой при Курукшетре говорит: «Я не хочу убивать этих людей, они мои родственники, и все мы стали жертвой злодейских интриг Каура-вов». На эти слова Арджуны аватар Кришну (воплощение бога Вишну), бывший у него извозчиком, отвечает: «Да не стоит так убиваться. Они все равно уже мертвы. Все, что должно произойти, уже произошло. Ты ничего не можешь изменить. Тебя, по сути, нет. Иди и сражайся: их нет, и тебя нет, только все во всем есть, а смерть есть жизнь, и жизнь — смерть. И во всех и во всем — я, Божество».
Когда Арджуна по-прежнему не хочет драться, Кришна говорит ему: «Ну, тогда посмотри на меня, я покажу тебе их трупы, поскольку все уже произошло, и все во мне». И он открывает ему свое космическое тело, в котором есть одновременно и прошлое и настоящее и будущее, и Арджуна ужасается и потом уже действует правильно, так как он опознает Кришну как своё высшее «я», и он понимает, что уже не свободен оставаться в неведении относительно него. Кришна показывает Арджуне, что нет вообще вопроса свободы личности, потому что никакой самостоятельной личности нет. И он уже перебил своих врагов и совершил все свои подвиги, и ушел в иные миры, а колебания Арджуны, его острое переживание личностной драмы — это наитие майи, «космической иллюзии», скрывающей от него истинную структуру бытия. «Иди и бей врагов, ведь ты не свободен их не бить», — говорит ему Кришна, потому что все уже произошло. Это емкий образец логики антропологии Традиции в ее немонотеистической версии.
Но вот возникает антропология монотеизма, где говорится совершенно другое: «ты свободен убивать своих врагов или не убивать их», «ты свободен, Авраам, приносить своего сына в жертву Богу или не приносить. Но оценивать твой свободный поступок будет Бог, только он может вынести приговор — хорошо ты поступил или плохо». Так происходит рождение монотеистической морали и, соответственно, моральной личности. Вся проблематика креационизма состоит именно в этой свободе.
Утрата сердца
Если вспомнить теорию трех основных центров человека в Традиции, можно сказать, что в креационизме сердечное начало либо уходит на второй план, либо вовсе забывается. Креационистский человек монотеизма состоит принципиально из двух начал — из сознания и животных влечений. Между этими полюсами развиваются особые отношения, немыслимые у «сердечного человека» Традиции. Сознание и животные инстинкты более не имеют точки синтеза и вступают друг с другом в формальное противоречие: жизненные силы влекут человека к одному, разум — к другому. Этот дуализм составляет фундаментальную основу моральной личности монотеизма. Эта личность помещена в непрерывный и нескончаемый спор между грехом и добродетелью. Грех влечет человека «вниз», разум — «вверх». И отныне «верх» и «низ» приобретают абсолютное значение. Верх — это местонахождение Творца.
Низ — это собственная природа тварного мира, «лежащего во грехе».
Такой «человек моральный» оказывается на полпути от человека Традиции к человеку модерна. И самое важное здесь — утрата сердца, точнее, представления о важности и первоначальности сердца.
Креационизм как этап перехода к парадигме модерна
Для чего нам надо знать о креационистской поправке? Для того, чтобы понять, что процесс возникновения современной антропологии шел не сразу от манифестационистской антропологии Традиции к современной, но через логически и исторически промежуточный этап монотеистического креационизма.
Креационистские традиции были доступны и понятны в своей глубине только на довольно элитарном уровне. Когда в креационизм включались обычные люди, то есть когда они принимали иудаизм, христианство или ислам, то старались трактовать религию, исходя из естественных для них манифестационистских установок. В то же время в этих религиях существовала особая элита, которую можно назвать «эзотерической элитой» или «мистиками», которые вполне сознательно, — не от бестолковости, а наоборот, от слишком большой толковости, — интерпретировали догмы и догматы монотеистической религии в духе монизма. Яркий пример — каббала в иудаизме, суфизм и отчасти шиизм в исламе, христианская мистика от Дионисия Ареопагита через отцов-каппадокийцев к афонскому исихазму.
Само христианство в контексте других авраамических традиций занимает совершенно особое место, поскольку тринитарная теология фундаментально изменяет всю картину креационизма и учреждает совершенно особую онтологию новозаветной Церкви, в центре которой имеется прямое присутствие нетварного Божества — Господа нашего Исуса Христа. И хотя христианство наследует ветхозаветный креационизм и заложенную в нем метафизику, в новозаветной перспективе через факт Воплощения Сына, Второго лица Пресвятой Троицы, вся картина существенно меняется.
Эту тематику я подробнейшим образом разбирал в своих книгах «Метафизика Благой Вести» и «Философия традиционализма», а также частично в «Философии политики».
Но в любом случае на теоретическом, концептуальном уровне креационизм был той антропологической конструкцией, которая напрямую подготовила появление парадигмы модерна. Исторически и логически появление антропологии модерна и современного человека как такового без промежуточного этапа монотеистических религий было бы немыслимо. Те сдвиги, которые происходят в контексте парадигмы премодерна в области перехода к монотеистической теологии, в частности, появление человека сотворенного, человека морального, человека «без сердечного центра», и создают теоретическое основания для возникновения антропологии Нового времени.
Антропология в парадигме модерна
К человеко-человеку
Суммируем основные этапы развертывания антропологических циклов — от Адама до эпохи Просвещения.
В начале человек был медиатором, сыном Неба и Земли, местом брачной встречи высших световых энергий с темной, обратной стороной бытия, его земной стороной.
Потом человека умалили до твари, то есть придали статус живого глиняного горшка, которому дали наказ: «Если будешь правильно себя вести, может, не все так плохо кончится». И действительно, произошло событие для нас, православных, фундаментальное, когда это скромное существо спасли, открыли ему путь назад в рай, в изначальную полноту как дарованную благодатную возможность. Человеческая природа была изъята Христом из-под бремени этого креационистского закона. — «Ничто же бо совершил закон», — писал святой апостол Павел. Но, тем не менее, определенное скольжение по парадигме развивалось и после Христа, пока, наконец, отринув креационистскую антропологию, модерн выдвинул гуманистическую антропологию, в которой человек отныне был равен только самому себе. Так от человека-Бога через человека-творение мы дошли до человека-человека.
