Человечество - для чего оно? - Забелин Игорь Михайлович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Недалеко то время, когда практически будут исчерпаны месторождения полезных ископаемых, лежащие, так сказать, на поверхности, в верхнем километровом слое земной коры. Это потребует совершенно новых методов разработки и добычи полезных ископаемых. Их созданием и внедрением уже занимается геотехнология — новая область науки и техники, возникшая на стыке геологии, горного дела, геохимии, химической технологии. Очень перспективна биогеотехнология, разрабатывающая методы использования микроорганизмов для получения самого различного промышленного сырья (железа, марганца, редких металлов, йода и т, п.).
Близко время, когда в среднем по земному шару будет достигнут предел в использовании древесины как энергетического источника. В управлении фотосинтезом, в использовании, в частности, планктонных водорослей многие ученые усматривают панацею, способную восполнить ущерб, уже нанесенный лесному хозяйству и пехотным землям. Во всяком случае, бесспорно, что овладение фотосинтезом позволит получать необходимые дополнительные массы органического вещества, а водным пространствам морей и океанов суждено стать сельскохозяйственными угодьями. В будущем, очевидно, произойдет перестройка территориальных связей во взаимоотношениях человека с природой: суша, вероятно, будет отдана преимущественно промышленности и различного рода поселениям, а сельское хозяйство как бы «сползет» в моря и океаны, хотя это разделение и не будет иметь абсолютного характера.
В пользу же этого предположения говорят следующие факты. Интенсивность жизни, способность ее к самовоспроизводству значительно выше в океане, чем на суше. Для того чтобы вырасти, стать взрослым, слону требуется сорок лет, а киту — два года. Сведенный лес восстанавливается десятки лет. Планктонные водоросли в океане дают десятки поколений за сезон. Это главное. С морских плантаций можно получить гораздо больше и растительных и животных продуктов, чем с плантаций, расположенных на суше, что немаловажно для будущего.
Наше традиционное растениеводство чрезвычайно нерентабельно и по другой причине. Условия жизни на суше усложнили строение растений, привели к обособлению их органов. Скажем, человек вырастил рожь. У растения есть корни, есть стебли, есть колос, зерна, ради которых и высеивается эта культура. Стало быть, из всей массы растения практически используется лишь небольшая часть ее (не будем сейчас принимать в расчет использование в хозяйстве соломы — речь идет о пище человека). Остальное пропадает. А что, если иметь в виду массу, представляет собой остальное, видно из следующего: подсчитано, что корнями и корневыми волосками четырех экземпляров ржи можно опоясать весь земной шар по экватору! Иное дело морские растения: они могут быть использованы целиком, на все сто процентов.
Немаловажны и чисто «территориальные» соображения: «земли» не так уж много на земном шаре, и по мере роста городов, деревень, промышленных предприятий и тому подобного «цена» гектара будет непрерывно возрастать.
Так или иначе, но в будущем человечество окажется гораздо глубже и разносторонне связанным с океаном, и это уже сегодня накладывает на науку определенную ответственность.
Наконец, необходимость разработки натурсоциологических проблем диктуется и ростом народонаселения земного шара. Сейчас на нашей планете обитает три миллиарда человек. Треть из них постоянно недоедает. По весьма реалистичным подсчетам, за ближайшее столетие население земного шара возрастет до восьми или даже десяти миллиардов человек. Это не дает никаких оснований для рассуждений в неомальтузианском духе; голод — наследие определенных социальных условий. Но ликвидация постоянного голодания или недоедания наряду с быстрым ростом населения вызовет резкое увеличение интенсивности взаимодействия человечества с природой (а также изменение форм этого взаимодействия), и наука должна быть готова к этому.
Чтобы полнее обрисовать проблематику натурсоциологии, необходимо напомнить одну важную мысль Ф. Энгельса. «Как естествознание, так и философия, — писал он, — до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу». (Ф. Энгельс. Диалектика природы. М., 1955, стр. 183).
Стало быть, процесс взаимодействия общества с природой оказывает — а иначе и быть не может — огромное непосредственное влияние на общественный рассудок, на прогресс нашего мышления, на психологию. И здесь необходимо сказать хотя бы несколько слов о значении химии полимеров — с некоторой ориентацией ее в будущее — для человека грядущих поколений.
За свою историю человечество создало колоссальные культурные ценности, добилось огромных успехов в науке и технике и, казалось бы, окончательно выделилось из породившего нас мира животных. Дело, однако, сложнее, и разобраться в нем небезынтересно, если иметь в виду натурсоциологический аспект (кстати, проблема эта увязывается и с космическими судьбами человечества). Отметим сначала следующее. С наступлением коммунизма, по Ф. Энгельсу, «прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь — в известном смысле окончательно — выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие». (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. М., 1951, стр. 267).
Это в плане разрешения внутренних противоречий, но ведь есть еще взаимоотношения с внешним миром, и тут, увы, приходится констатировать, что человек лишь за собою узурпировал безусловное право на существование. Поведение, психология современного человека «гомоцентричны», если так позволительно выразиться. Явления внешнего мира делятся нами на «полезные» и «вредные», причем в основе этого деления лежит узкоутилитарный критерий. Почему объявлена война на уничтожение прекрасному умному зверю — волку? Только потому, что он поедает тех овец, которых мы намерены съесть сами. Это простейший пример, а сама затронутая проблема имеет как бы два ракурса.
Первый возвращает нас к естествознанию и вновь заставляет напомнить, что мы еще очень плохо знаем окружающий нас мир.
…Каждую весну на побережьях северных морей несметные стаи птиц образуют «птичьи базары». Среди этих птиц есть «полезные» — те, у которых человек отбирает яйца, которых человек ест, которые дают человеку пух; есть, разумеется, и «вредные» — хищники, которые тоже не прочь полакомиться этими птицами. С узкоутилитарных позиций тут как будто бы все просто; «вредных» птиц-хищников надо уничтожить, чтобы они не вырывали кусок мяса изо рта у человека. Так и было сделано на северном побережье Скандинавского полуострова.
…Обильно рыбой устье Дуная — издавна добывают ее там в значительном количестве. Но рыбу добывают не только люди — ее промышляют и бакланы. Уже поэтому бакланы, конечно, птицы «вредные», и было принято решение уничтожить их в устье Дуная, чтобы люди могли увеличить уловы. Уничтожили… А потом пришлось искусственно восстанавливать поголовье «вредных» птиц-хищников в Скандинавии и «вредных» бакланов в устье Дуная, потому что в этих районах начались массовые эпизоотии, погубившие огромное количество и птиц и рыбы. Лишь после этого, с немалым опозданием, было установлено, что «вредители» питаются преимущественно больными животными и тем самым предупреждают эпизоотии…
Эти примеры лишний раз свидетельствуют, насколько все сложно переплетено в окружающем нас мире и как осторожно нужно подходить даже к проблеме «вредных» животных или растений.
Второй аспект сложнее, противоречивей, глубже. Дело в том, что человек до сих пор поддерживает свое существование так же, как и все прочие животные: он живет за счет чужой жизни, уничтожая ее и оправдывая это уничтожение. Внешне тут все легко и просто объясняется логикой истории — как биологической, так и социальной, — иного пока не дано. Но именно — пока.
