Избранное - Бэкон Роджер (книга регистрации txt) 📗
И эти аргументы наиболее сильны в вещах спасительных, но слабы в чисто теоретических [науках], точно так же, как в чистом знании наиболее действенно логическое доказательство [190], хотя оно совершенно бессильно в [науках] практических и в тех, которые относятся к спасению. В соответствии с этим Аристотель говорит в первой книге Этики, что математику нет смысла использовать риторический аргумент, а ритору — логическое доказательство, поскольку, как он говорит во второй книге, эта наука — не ради созерцания, но для того, чтобы мы становились благими.
Итак, Аристотель создал книги об этих аргументах, и аль-Фараби в книге О науках утверждает, что две части логики должны состоять из [рассуждения] об этих двух аргументах, поскольку только логика должна учить, каковы суть аргументы и как они формируются для использования всеми прочими науками. И тогда логика служит теоретическим наукам двумя, а именно, диалектическим и доказательным, аргументами, а этике — практическими. И поскольку богословие и каноническое право определяют мораль, законы и право, то им необходимы эти два аргумента…
Пятая причина [необходимости знания языков] заключается в том, что [переводы] осуществлялись и комментировались по собственному усмотрению [переводчиков и комментаторов]. Поэтому когда научные труды переводились с чужих языков на латынь, все латинские святые и философы, которые разъясняли науки, в изобилии использовали другие [языки] и распространяли в нашем языке греческие, еврейские, халдейские и арабские слова, помимо тех, которые имелись в текстах. И мы суть дети и наследники святых и мудрецов — вплоть до нынешнего времени. Ибо мы видим, как много работали наши предшественники, такие как вышеназванный переводчик Роберт [Гроссетест], епископ Линкольна, недавно умерший достопочтенный Фома, епископ Сент-Дэвида [191], брат Адам Марш [192], магистр Герман Переводчик [193] и некоторые другие мудрецы. Но поскольку мы не подражаем им, то сверх того, чему можно доверять, у нас отсутствует [знание] о возможностях наук, ибо мы не можем распознать аутентичные толкования, вследствие чего не можем обрести и понимания наук…
Шестая причина заключается в необходимости исправления бесчисленных ошибок перевода, не только в букве, но и в смысле, как в философских, так и в богословских текстах…
Седьмая причина заключается в том, что латинянам необходимо знать языки в особых аспектах, поскольку [часто случается так], что, даже если в отношении буквы перевод в высшей степени истинен, смысл его ложен. Ибо как в богословии, так и в философии [в определенных случаях] необходимо должен использоваться перевод с толкованием (прежде всего это относится к Священному Писанию, медицине и тайным наукам). Но [в настоящее время] вследствие неверных толкований они весьма неясны…
И последнее научное обоснование необходимости [знания] языков заключается в том, что грамматика перенесена в латынь из греческого и еврейского. Ведь, как учит Присциан [194], буквы мы переняли у греков, да и все способы трактовки всех частей [речи] Присциан взял у греков и примешивал греческий в великом изобилии во всех своих книгах. И сами слова латинского языка, как из сферы богословия, так и из сферы философии, по большей части перенесены из иных языков. О некоторых из них у латинян имеется подозрение, что они взяты из другого языка, а о заимствовании других они не знают. И многие [из последних] считаются полностью латинскими, а на деле являются греческими, еврейскими, халдейскими и арабскими. И в этих словах латиняне допускают многочисленные ошибки — в произношении, письме и понимании; и вовсе не является незначительной ошибка в словах, поскольку за этим следует ошибка в высказывании, затем в аргументе и, наконец, в том, что считается выводом [из аргумента]…
И поскольку я уже показал, в каком смысле знание языков необходимо латинянам для изучения мудрости самой по себе, то теперь я хочу показать, как им надлежит обладать знанием языков для мудрости в приложении к Церкви Божией, государству верных, обращению нехристиан и опровержению тех, кого невозможно обратить. И есть четыре причины необходимости знания языков для Церкви. Первая — ради литургии, поскольку греческие, еврейские и халдейские слова используются в богослужении, как и в Писании… Но поскольку мы не знаем правильного написания и произношения [этих слов], а также смысла многих из них, то мы отклоняемся от истины и в пении псалмов во время богослужения. Ибо, мы говорим, как попугаи, сороки и другие неразумные животные, которые подражают человеческим словам, но произносят их неправильно и не понимают, что говорят…
Вторая причина, по которой Церкви необходимо знание языков, — ради таинств и священнодействий. Ибо, как знают богословы, для совершения таинства необходимо намерение [совершающего таинство]. Но намерению предшествует понимание и знание совершаемой вещи. И поэтому Церковь всеми способами должна содействовать тому, чтобы священники и прелаты знали, как правильно произносить, и понимали все слова жертвоприношений, таинств и посвящений: так, как их установили и записали изначально священные и верховные понтифики, и все святые Отцы, и основатели церковных институтов, [указавшие,] как в словах и смыслах [слов] содержатся таинства Божии…
Третья причина — это знание языков, необходимых Церкви Божией. В самом деле, многие греки, халдеи, армяне, сирийцы, арабы и народы других языков подчиняются латинской Церкви, при том, что последняя должна многое в их [Церквах] упорядочить и многое им предписать. Но если латиняне не знают их языков, то таковое сложно будет передать им с пользой для дела. Знаком того [что последнее необходимо] является то, что все указанные народы шатки в вере и нравах и не принимают спасительные установления Церкви в чистом виде на родном языке. Поэтому получается, что среди этих народов живут плохие христиане и Церковь не управляется так, как должна…
Четвертая причина касается учения всей Церкви от начала и до конца дней. Ибо говорит Господь (Мф 5,18): Доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. И поэтому открыто учит книга О старцах библейских, что отдельные буквы греческого алфавита символизировали [определенное] положение древнего народа, и поэтому число столетий, в которые изменялось положение этого народа, с точностью чуть ли не до одного века или столетия следует высчитывать в соответствии с духовным смыслом и значением букв. И поэтому [изменение положения латинской Церкви] необходимо [должно высчитываться] с помощью латинских букв. И, равным образом, рассмотрение [изменения положения] греческой Церкви [должно высчитываться] с помощью букв греческого алфавита. И в этом удивительном исследовании полагаются времена, соответствующие всем состояниям Церкви, вплоть до конца [времен], и [постигается] то, сколько столетий длится то или иное изменение, которое постигает Церковь на ее пути…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ДАННОГО УВЕЩЕВАНИЯ. В КОТОРОЙ ПОКАЗЫВАЕТСЯ МОГУЩЕСТВО МАТЕМАТИКИ В НАУКАХ, ВЕЩАХ И ЗАНЯТИЯХ ЭТОГО МИРА
Раздел I имеющий три главы
Глава I
Показав, что многие прекрасные источники мудрости находятся в зависимости от возможностей языков, от которых начинается путь к мудрости латинян, ныне желаю обратиться к основаниям этой мудрости, заключающимся в великих науках, в которых присутствует особое могущество в отношении прочих наук и вещей этого мира. И есть четыре великие науки, без которых не могут быть познаны прочие и нельзя обрести знание вещей. А когда они познаны, то кто угодно славно сможет продвинуться в [постижении] мудрости без препятствий и труда, не только в науках человеческих, но и в науках Божественных. И возможности любой из этих наук затрагиваются, не только ради мудрости самой по себе, но и в соотнесении со всем указанным выше. А врата и ключи этих наук есть математика, которую, как я покажу, изобрели святые в начале мира и которая всегда использовалась всеми святыми и мудрецами прежде прочих наук. И пренебрежение этой наукой в течение уже тридцати или сорока лет уничтожило всю систему образования латинян, поскольку, как я докажу, тот, кто не знает математику, не может знать прочие науки и вещи этого мира. И что еще хуже, люди ее не знающие, не ощущают собственного невежества, а потому не ищут лекарства. Но, напротив, знание этой науки предуготовляет душу и возвышает ее до всякого достоверного познания, так что если душа познает указанные основы мудрости, к ней [т. е. к математике] относящиеся, и будет эти основы правильно прилагать к познанию прочих наук и вещей, то сможет познать все последующее без ошибки и сомнения, легко и благотворно. Ведь без этих основ не может быть познано ни предшествующее, ни последующее: поэтому они совершенствуют и упорядочивают предшествующее, как цель — то, что направлено к цели, а также устанавливают и указывают дорогу к последующему. И это я намереваюсь теперь показать с помощью авторитета и доводов разума: прежде всего, в отношении человеческих наук и вещей этого мира, затем — в отношении Божественного, и наконец — как и прочие три [науки] относятся к тому, что касается Церквии.
