Очерки истории русской философии - Радлов Эрнест Леопольдович (читать книги регистрация .TXT) 📗
Несправедливо было бы умолчать о трудах Алексея Введенского (“Вера в Бога, ее происхождение и основания”, М., 1891 и др.), прот. Галахова (“О религии, богословско-философское исследование”, Томск, 1911) и Н. Боголюбова (“Теизм и пантеизм”, Нижи. Нов., 1899, и “Философии религии”, Часть I историческая, Киев, 1915). Последний рассматривает различные религии в их постепенном развитии и следует принципам сравнительного изучения религий.
В. Никольский посвятил сочинение “Вере в промысл Божий и ее основаниям” (Казань, 1896); Н. Виноградов – “Конечным судьбам мира и человека” (М., 1889). Очень любопытно сочинение А. Туберовского “Воскресение Христово” (1915). Автор различает космологическую идеологию Воскресения Христа Вл. Соловьева от антропологической В. Несмелова и от евангельской – Тареева; последний в философии евангельской истории учит, что Воскресение Христово не есть причина всеобщего воскресения, а лишь воскресение сынов Божиих; сам Туберовский, хотя и склоняется к пониманию воскресения в духе проф. Тареева, но хочет выдвинуть принцип мистического разума. Наконец, нельзя обойти молчанием талантливой книги свящ. Павла Флоренского “Столп и утверждение истины” (М., 1914), столь богатой не только идеями, но и эрудицией. В примечаниях к 12-ти письмам, в которых изложена система П. Флоренского, занимающих 200 страниц, раскрывается изумительная богословская ученость автора: что касается идеальной стороны книги, то наряду с глубокими христианскими представлениями встречаются и такие, которые заставляют задуматься над опасностью мистики.
Из марксистской литературы упомянем о книге А. Луначарского “Религия и социализм” (СПб., 1908. 2 части). Из попыток оживления православия и омирщения христианства упомянем книги Н. Бердяева “Новое религиозное сознание и общественность” и сборник статей С. Булгакова, вышедший под заглавием “Два града” (М., 1911). Интерес в указанном отношении представляют и выпуски “Вопросов религии” (М., 1908). Из помещенных здесь статей укажем на “Старое и новое религиозное сознание” С. А. Аскольдова.
Религиозные вопросы трактовались не только в научной, но и в изящной литературе и публицистике; попытку характеристики этих явлений дает А. Закржевский в своей книге “Религия. Психологические параллели” (Киев, 1913).
Совершенно особое место хочет занять Минский в своей “Религии будущего”, но так как она касается не настоящих вопросов и не действительной религии, а чего-то существующего лишь в уме автора и долженствующего проявиться в будущем, то об этом произведении можно и умолчать.
VI
Мы рассмотрели различные направления русской философии; видели ее постепенный рост, старались указать, как она постепенно крепла, росла и стала на собственные ноги. Мысль, что она ничего не заключает в себе кроме пустых и неоправданных притязаний, следует отвергнуть. Но в то же время возникает вопрос, пережили ли мы уже кульминационный пункт развития философии, как это несомненно относительно художественной литературы, или же расцвет еще предстоит в будущем. Есть тревожные признаки, но заметны, наоборот, и такие, которые позволяют надеяться на лучшее будущее. К тревожным признакам я отношу усиление отрицательного направления в философии, т. е. Усиление материалистических и прагматических тенденций. Само по себе это явление не представляло бы опасности, если бы было ему противодействие в положительном направлении, как это было, напр., в конце прошлого столетия, но теперешнее распространение мистицизма, привлекшего к себе и многих деятелей философии, не обещает ничего хорошего, ибо мистическая философия только в том случае и может быть философией, если она не отрицает рационализма и проникнута им. К числу успокоительных признаков относится, во-первых, тщательное изучение классических сочинений крупнейших философов, – это выразилось в большом количестве переводов философских сочинений и исторических работ о средневековых и новых философах, во-вторых, и это особенно важно, в углублении философского понимания, в том, что гносеологическая проблема получила надлежащее значение, что и в этике от простой проповеди морали перешли к обоснованию ее. Шопенгауэр говорил: “Легко проповедовать нравственность, но трудно ее обосновать”, вот этот переход от проповеди к обоснованию сделан в русской философии. Даже материалистическая философия, не считавшая необходимым исследование процесса познания, в настоящее время старается обосновать свои положения соответственным гносеологическим исследованием. Если надежды на будущее оправдаются, если возникнет настоящая оригинальная русская философия и упования В. Карпова, арх. Гавриила и славянофилов осуществятся, тогда и черты ее можно будет нарисовать более полно. Пока же две черты обнаружились довольно отчетливо: первая – это преимущественный интерес к этическим вопросам, притом не теоретическим, а именно к применению этических теорий на практике, к проверке их на опыте, к переустройству жизни согласно принятым на веру теоретическим принципам. Вторая характерная черта состоит в любви к объективному, в отрицании субъективизма как в области гносеологии, так равно и в обосновании этики. Незачем разъяснять, что защита субъективного метода в социологии и истории, которая велась видными представителями русской мысли, нисколько не противоречит сказанному, ибо термин “субъективный” здесь берется в особом значении, как защита психологии, роли личности в истории и этической оценки событий.
