Библия Раджниша. Том 1. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги полные .TXT) 📗
Только эти три женщины были готовы осмелиться, были готовы на распятие — если так случится, ну что же, пусть так будет. Лучше умереть с Учителем, чем жить без него. Но в мужчине очень редко найдешь такое любящее сердце. Когда это случается в мужчине, будет так же. Хотя эти женщины и не были учениками — на самом деле только они должны были быть единственными его учениками, единственными апостолами. Те сбежавшие трусы должны были быть отвергнуты.
Но как раз на днях председатель палаты лордов Великобритании, который выгнал из лона церкви одного из епископов, сказал: «Я в большей степени верю Матфею, Луке, Марку - апостолам, чьи слова приводятся в Новом Завете, — поскольку они все видели своими собственными глазами». Он абсолютно не прав, они не были очевидцами; они бежали. Очевидцами были три женщины, но он не упоминает их. Эти три мужчины написали историю всего этого, но они не были очевидцами. Эти три женщины ничего не написали; они, должно быть, думали: кого интересует то, что они напишут? Кто будет слушать их? Но Лорд-канцлер совершенно не прав, делая этих трех мужчин очевидцами; они не были очевидцами. И то, что они написали, отличается одно от другого. Если бы они были свидетелями, они написали бы в точности одно и то же.
Что касается меня - то, что написано Фомой... то, что не включено в Библию, потому что Фомы не было там; он отправился в Индию вместе с Иисусом; он написал свое евангелие в Индии; я говорил о нем — его слова кажутся мне истинными, более искренними, более близкими мне — по той простой причине, что он сам, по-видимому, достиг некоторого состояния света. Этот свет просачивается сквозь его слова. Не в Новом Завете нужно искать этот свет.
Беседа 7.
ОТ «КРЕСТИАНСТВА» ДО ДЖОНСТАУНА
5 ноября 1984 года
Бхагаван,
Меня снова и снова спрашивают журналисты и политики: «Возможно ли повторение Джонстауна в Вашей коммуне?»
Это абсолютно невозможно. Даже думать об этом абсурдно, поскольку вся моя философия жизни совершенно противоположна философии Джима Джонса.
То, что произошло в Джонстауне, может произойти где угодно в мире, — но не здесь.
Одну вещь совершенно забыли: Джим Джонс был христианским священником. Он был преподобным, священником, и никто не попытался найти корни его философии в христианстве, — а где им еще быть! Если он и связан с кем-то, он связан с Иисусом, а не со мной.
Поскольку вы обусловлены христианством... Для меня христианство — это не христианство, а «крестианство». Его символ — крест, а не Христос. Крест используется при распятии. Если бы не было распятия, не было бы и христианства; никто не запомнил бы даже имени Иисуса. Это было глупостью евреев — то, что они распяли его и создали христианство. Если бы он был просто проигнорирован этими людьми… и ничего в нем такого не было. То, что он говорил, было очень простыми истинами, известными на протяжении тысяч лет. В этом не было ничего нового, в этом не было ничего опасного.
Распинать его было абсолютно бессмысленно. Но похоже на то, что сам Иисус хотел этого, поскольку до распятия он осознавал, что его собираются схватить, если он пойдет на праздник; если он пойдет в Иерусалим, его схватят и предадут распятию. Он полностью осознавал это, это было известно всем. Идти туда не было необходимости. Но его тянуло в Иерусалим, как магнитом, непреодолимо. Он был полон идеей: «Распятие докажет мое мессианство».
Вам нужно понять, на каком фоне происходили те события. У иудеев есть определенные каноны, которым должен следовать мессия; один из них — распятие и воскресение. Но воскресение возможно только в том случае, если произойдет распятие. А Иисус объявил себя мессией, ожидаемым, человеком, которого евреи ждали веками, который спасет их от их страданий и несчастий и который откроет им врата небесные. Они не могли поверить в то, что сын бедного плотника, совершенно необразованный, есть мессия, что «Он спасет нас, он избавит от страданий все человечество».
И вот почему они настаивали на том, что единственным испытанием должен быть крест. Евреи настаивали на кресте, поскольку это доказало бы достоверность или недостоверность мессианства Иисуса. И Иисус страстно желал креста и распятия, поскольку без распятия невозможно воскресение. После распятия воскресение может случиться, может не случиться, но без распятия оно не случится — это совершенно точно. Поэтому, когда он услышал новость о том, что его собираются распять на этом ежегодном празднике, он направился к Иерусалиму. Он был фанатиком.
На самом деле все старые так называемые религии фанатичны, поскольку их вера не основывается на разуме, на науке.
Их вера основывается на абсолютно недоказуемых верованиях.
Вера требует, чтобы вы не спрашивали «почему».
Но вопрос «почему» совершенно естественный. Поэтому, чтобы силой убрать это «почему» в подсознание, чтобы полностью разрушить свой разум, вы должны быть фанатиком - крайне упрямым.
В противном случае эти вопросы будут возникать снова и снова. Если вы нестойки, эти «почему» будут приходить, и они разрушат вашу веру.
Что имел Иисус для доказательства того, что он мессия? У него не было никакого удостоверения от Бога... Из-за того, что он просто утверждал это, евреи хотели привести этого глупого молодого человека в чувство. Если бы у него было побольше разумности и здравого смысла, он не пошел бы туда — в этом не было необходимости. Но тогда не было необходимости, и объявлять себя мессией или сыном Божьим — все это глупость.
Вы не можете доказать, что вы сын Божий; никто не может.
Никто не может доказать, что Бог существует, что же говорить о сыне!
Бог — это бездоказательная гипотеза. На одной недоказанной гипотезе строится другая недоказанная гипотеза — сын.
Требуется фанатичный ум, почти безумный. Он по-настоящему верил, что он мессия. Вы можете пойти в любой сумасшедший дом... Когда Уинстон Черчилль был премьер-министром Англии, в сумасшедших домах Англии было восемь Черчиллей — и каждый был абсолютно в этом уверен, невозможно было разубедить их в том, что они не Уинстоны Черчилли. Как разубедить их? Человек говорит: «Я знаю, что я Уинстон Черчилль».
Известен такой странный инцидент, произошедший во время войны. Тогда после шести вечера все должны были быть уже дома; никто не мог оставаться на улице. После шести действовал строгий приказ о комендантском часе. Однажды Черчилль пошел прогуляться и забыл, что должен вернуться точно в шесть. Когда он услышал Биг Бен, он испугался. Дом был еще далеко, он не успевал добраться до него — и если бы его схватили!.. Поэтому он подумал, что лучше постучаться в первый же дом, чем оказаться в полицейском участке. А вы знаете склад британского ума: они потащили бы его в полицейский участок. Если бы даже человек узнал в нем Уинстона Черчилля, это не помогло бы в Британии. Черчилль должен был бы доказывать, что он Черчилль в полицейском участке, и без доказательства он не был бы освобожден. Он подумал, что лучше постучаться в первую же дверь и попросить: «Могу ли я остаться на ночь?»
Он постучал в дверь. Дверь открыли, и он спросил: «Могу ли я остаться на ночь?»
Человек, открывший дверь, спросил: «Кто вы?»
Он сказал: «Я Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии. Вы, должно быть, слышали обо мне».
Человек просто схватил его и втащил внутрь. Он сказал: «Входите. Я слышал о вас».
Черчилль не мог понять, почему он так ведет себя. Он сказал: «Что вы делаете? Я на самом деле Уинстон Черчилль».
Тот сказал: «Я знаю. Другие трое уже здесь. Это сумасшедший дом».
Уинстон Черчилль вынужден был оставаться там всю ночь. Он просил снова и снова: «Позвольте мне позвонить и проинформировать ваше начальство, что я настоящий Уинстон Черчилль».
Но человек говорил: «Они все говорят, что они настоящие Уинстоны Черчилли, и все они хотят позвонить начальству. Кого нам слушать? Вы вчетвером обсуждайте, спорьте и решайте».
