Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире - Ясперс Карл Теодор (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Если, например, биолог определяет, какой мир восприятия и мир действия свойственен специфическому живому существу и телесному существованию человека, то он делает это все же, имея в виду единый тождественный себе мир, с которым соотносятся органы животных, потому что этот мир есть всеобщий мир. Вместо специфического мира восприятия моего собственного биологического существования я ищу способов узнать этот единый универсальный мир, частным случаем которого является первый; вместо своего, всегда отчасти еще неизвестного мне, партикулярного мира действия, я покоряю технический мир, в котором с ясным предметным знанием обрабатывается и делается доступным для употребления в произвольно избираемых целях материал всякого существования. Правда, фактически я всегда остаюсь в своем мире восприятия и мире действия, но я способен поставить своей целью универсальный мир и отвечающий всевозможным целям технический мир.
Если социолог определяет специфическое историческое существование, то при этом всегда предполагает все же общество вообще, во всех его возможных вариациях. Вместо того, чтобы быть навек обреченным на особенность моей исторической ситуации, я стремлюсь за пределы этой ситуации к существованию человека как такового (strebe ich über sie hinaus zum Dasein des Menschen schlechthin). Я ищу единой истинной формы существования человека, всего лишь партикулярными формами осуществления которой, знающего препятствия и упадок, бывают отдельные исторические миры.
В подобном влечении за пределы моего особенного, биологического и исторического существования к единому миру этот мир, одновременно искомый и предполагаемый мною, становится для меня бытием, а то единое верное устройство мира (Welteinrichtung), в котором должен получить действительность человек в себе, единственно истинным его устройством.
Однако я сознаю также нечто, чем радикально ставится под сомнение этот путь, приводящий к бытию в едином, всеобщем мире. После того, как совершен скачок, в котором я искал единого мира из особенности и случайности моего отдельного существования и в преодолении этого последнего, я все-таки неизменно остаюсь еще на некоторой особенной «точке зрения (Standpunkt)». Только смена точки зрения релятивирует каждый раз ту, которую занимали прежде, а в конце концов и всякую «точку зрения». Отрешение от привязанности к точке зрения некоторого особенного мирового существования удается лишь относительно, благодаря универсальной сместимости точек зрения (Standpunktverschieblichkeit), а не абсолютно через достижение некой «точки зрения вне» как единственной и истинной точки зрения. Но процесс смещения точек зрения ведет в нескончаемое (ins Endlose). Это наглядно поясняет следующий пример:
Ориентирование в пространстве есть иносказание и прообраз всякого ориентирования в мире. Как первоначально всякий мыслящий народ полагал, что центр Земли и мира находится именно у него, так человек долгое время полагал также известным, что Земля находится в центре мироздания, пока также и в этом он не отвлекся (sich löste) от непосредственной чувственности своего существования к овладению всеобщим при помощи абстракции, в первых своих шагах еще исключительно редкой. Теперь мир из замыкающей в себе пространство скорлупы живого существования стал, как всеобщий мир, чем-то таким, что уже вообще не имеет центра; отныне мир не есть мой мир. Но и сам всеобщий мир не исполнил того, что он, казалось бы, обещал человеку: он не был бытием в себе. Что познается в нем, то само относительно. Именно самое достоверное познание, которое может быть охвачено в своем смысле только наукой, а отнюдь не непосредственно, разлагало мир в пространственной ориентировке, превращая его в наглядно не данное, абстрактно знаемое действительное. Для современной физики даже и лишенный центра, бесконечный, трехмерный мир, с его абсолютным пространством и абсолютным временем - этим остатком былой наглядности - тонет, исчезает и сменяется знаемостью (Gewußtsein), хотя всеобщезначимой, но лишенной наглядного представления и потому утрачивающей действительность. - Овладевая миром таким образом, я тону в бездонности при всем знании абстрактных отношений между количественными данными. - Но для ориентирования в мире мир, как единое всеобщее существование, не замыкается в себе не только в пространстве, но и ни в каком другом отношении. Всюду, где, вместо того, чтобы ориентироваться в мире, я хотел бы сориентироваться о мире, потому что считаю его бытием в себе, это бытие открывается мне как бездонное.
3. Возвращение к существованию как моему миру.
- В тех наблюдениях существования, посредством которых я в множестве форм ищу единый мир, я, как мне кажется, теряю как раз то самое, что есть существование. Я забываю себя самого, если понимаю себя только как особенное существование, часть из некоторого целого, или как частный случай чего-то всеобщего, и другим себя не знаю. Поэтому из абсолютной объективности я возвращаюсь к сознанию себя самого в своей ситуации. Мир, который объективно не имеет отныне центра, имеет свой центр повсюду. Я снова стою посредине мира, хотя теперь уже и не объективно, в некотором одинаково значимом для каждого смысле. Нет никакого другого центра, кроме моего центра - существующей отдельной существенности (des einzelnen daseienden Wesens). Ситуация становится исходным пунктом и целью, потому что только она действительна и налична в настоящем. Но ведь она сама приобретает отчетливость для меня только благодаря мышлению в отношении к объективному мировому существованию, которое я вновь и вновь должен мыслить пребывающим для себя, чтобы вновь и вновь отменять его. Я не могу ни постигнуть свою ситуацию, не переходя к мышлению мира, ни постигнуть мира, не возвращаясь постоянно в свою ситуацию, в которой единственно находит подтверждение реальность мыслимого мною. Ситуация неизбежно оказывается способом действительности существования.
Правда, человек способен отвлечься (sich zu lösen) от всякого особенного мира и вступить в другие возможности. Он проникает во все климаты и географические зоны, он способен вникнуть навыком в чуждые ему контексты технического употребления вещей и приспособиться к другим нравам и обычаям. И все же эта его подвижность не абсолютна. В ней остается некая привязка в силу ограниченности его существования и его прежнего навыка и привычки. Сверх того, он способен мыслью приобрести, благодаря возможности ставить себя на место чужого, некоторое, пусть всегда и спорное, понимание, когда он превращает все во всеобщее: и то, что оставил в своем собственном существовании, и то в новом и чуждом существовании, во что он лишь собирается вступить. Но совершенно настоятельное, в истоке данное вместе с моим существованием, всегда остается чем-то незаменимым: этот ландшафт моей родины, эти орудия, этот способ совершенно определенной совместной жизни, эти определенные люди и эти задачи жизни. Всеобщее всякий раз субстанциируется, делаясь абсолютно единичным (Das Allgemeine substantiiert sich zum je absolut Einzelnen): но это последнее, как таковое, уже не существует более для ориентирования в мире и как содержание этого ориентирования в мире -для него оно есть только как безразличная нескончаемость особенного и случайного - но «витально» налично как сознание действительности, и «экзистенциально» в историчном сознании подлинного бытия.
Таким образом, мое существование, как ситуация в моем мире, вновь и вновь становится подлинной действительностью, но теперь оно становится ею иначе, чем в лишь-непосредственном существовании; ибо это непосредственное существование просветлено теперь устойчивыми, хотя и партикулярными и относительными значимостями объективного бытия во всяком существовании, полученного в ориентировании в мире. Отныне знание об этих значимостях принадлежит этому существованию и, как только оно захочет объективно сделать себя самое мировым существованием вообще, все же релятивирует его и вновь делает его, как мое существование, некоторым особенным.
