Эмпириомонизм - Богданов Александр Александрович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Что же это значит? Движение плоскости непрерывно устраняет одни за другими элементы «синего» из поля зрительного опыта, но на место каждого исчезающего элемента то же самое движение вводит новый, с ним одинаковый: тождественные ряды элементов возникают и уничтожаются в строгом соответствии между собою, вполне параллельно друг другу; и результат именно таков, какого требует понятие интерференции: нового переживания не возникает.
Как видим, здесь идея интерференции переживаний необходима, чтобы устранить противоречие опыта «субъективного» (неизменное восприятие) и «объективного» (движущаяся плоскость). Особенно очевидной становится необходимость такой концепции в том случае, если принять во внимание обычные вариации подобного рода наблюдений.
Пусть синяя поверхность имеет ограниченные размеры, и по прошествии некоторого времени в поле зрения наблюдателя попадает ее «край»; тогда исчезающие элементы «синего» не заменяются в восприятии вновь возникающими такими же элементами, и «синий» комплекс уменьшается, а затем исчезает (заменяясь обыкновенно каким-нибудь другим). Тут уж движение поверхности «замечается», говоря точнее — выступает как ближайшая, необходимая, непосредственно возникающая гипотеза, гармонически объединяющая ряд изменяющихся восприятий. Гипотеза же интерференции элементов переживаемого является хотя и гораздо более сложной, но не менее необходимой для того, чтобы гармонически объединить все те данные опыта, на основании которых мы «знаем», что синяя поверхность движется (например, сообщения об этом других людей) с относительной неизменностью «восприятия» поверхности. И всякий неизбежно «принимает» эту гипотезу, высказывая ее, например, в такой форме: я знаю, что поверхность движется, но она кажется мне неподвижной, потому что то, что уходит, одинаково с тем, что приходит.
Этого мало. Дальнейшая гармонизация опыта требует расширения сферы, на которую простирается гипотеза, ее распространения на другие ряды фактов. Пусть синяя поверхность неподвижна. Человек «видит» ее, пока глаза открыты; стоит закрыть глаза — восприятие исчезает; достаточно открыть их — оно появляется снова. Объединяя массу подобных наблюдений, человек «принимает» существование «тел» или «вещей» как постоянных «источников» ощущений. На почве научного синтеза он признает, что его «восприятие» синей поверхности «обусловлено» световыми лучами, непрерывно от нее исходящими, вызывающими изменения в сетчатке глаза, нервных проводниках, нервных центрах. Но тут и возникает новое противоречие: действие лучей, вызывающих изменения, продолжается непрерывно, а соответствующее «восприятие», быстро развившись до maximum, дальше известное время заметно не изменяется. По-видимому, вновь и вновь непрерывно возникая при продолжающемся действии порождающих его условий, оно должно все более возрастать, как это и происходит в самом начале его развития, когда оно еще только «образуется». Противоречие исчезнет, если принять, что за известным пределом оно настолько же «уничтожается», насколько «возникает», что дальше этого предела интерференция элементов не допускает его возрастания. Физиологически это выражается в том, что изменения нервных элементов, их «жизнеразности», не прогрессируют без конца, но на определенном уровне, находящемся в зависимости от всей суммы условий, останавливаются, потому что дальнейший рост их уравновешивается новыми жизнеразностями, реактивно возникающими в центральном аппарате.
Если действие лучей на сетчатку прекращается, например благодаря закрытию глаз, то зрительное восприятие исчезает; это происходит хотя и очень быстро, но в известной непрерывной последовательности: исчезающие элементы комплекса не заменяются вновь выступающими. Физиологически этому соответствует устранение прежней жизнеразности: нет больше тех условий, которые вновь и вновь вызывали ее, а та «реактивная» жизне-разность, которая также вновь и вновь возникала при этом, удерживая первую на известном пределе, теперь окончательно ее уравновешивает и уничтожает; при этом последняя и сама исчезает, так как действие вызывавшей ее причины прекратилось с уничтожением первой жизнеразности.
Мы приходим к следующему выводу: интерференция переживаний не только вообще возможна, но необходимо должна быть признана для целого ряда таких случаев, когда психический комплекс сохраняется в поле сознания. Чтобы гармонически связать данные «субъективного» и «объективного» опыта, неизбежно принять, что «сохранение» психических комплексов есть подвижное, динамическое равновесие, основанное на непрерывном вступлении элементов в поле сознания и непрерывном их удалении из него, равновесие, подобное сохранению формы водопада.
Впрочем, современное познание и не может представлять себе психическую жизнь иначе, как в виде потока переживаний. Закономерность движения этого потока оно не может не сводить к причинной связи: а та интерференция переживаний, о которой мы говорили, есть одна из типических форм причинной связи явлений. Для физического опыта мы постоянно пользуемся этой формой причинности; задача заключается теперь в том, чтобы показать нам, что может она дать для опыта психического и для монистической концепции всякого опыта вообще. Решение вопроса о познавательной целесообразности идеи есть решение вопроса о ее истинности…
Та связь непосредственных переживаний, которую мы находим в своем психическом опыте, — связь ассоциативная обладает своеобразным, цепным характером. Непосредственно к каждому переживанию присоединяется всегда лишь очень ограниченное число других аналогичных комплексов; но при посредстве этих других присоединяется уже гораздо большее количество еще иных комплексов, затем при посредстве тех — дальнейшие ряды переживаний и т. д. без конца. Комплекс Z может стоять вне всякого прямого отношения к комплексу А и тем не менее принадлежать к одной с ним ассоциативной цепи, связываясь с ним путем ряда промежуточных комплексов Y, X, V, U… E, D, С, В. Только таким способом система психического опыта приобретает те колоссальные размеры, какие наблюдаются в действительности.
Но вполне очевидно, что при таком строении ассоциативной системы достаточно выпасть где-нибудь одному из посредствующих звеньев — и связь нарушается, цепь разрывается. Если переживания А и С связаны при посредстве В, то они не могут оказаться в одном поле, пока В отсутствует. А комплекс В при наличии А не является в поле психического опыта при том условии, что он подвергся полной интерференции, что он уравновешен диаметрально противоположным переживанием. Таким образом, интерференция переживаний обусловливает перерыв психического поля. И А, и С как непосредственные переживания могут тогда существовать одновременно, но не вместе: одно, например, в поле сознания, а другое — «вне сознания».
На каждом шагу случается наблюдать, как ассоциативная связь обрывается и вновь восстанавливается. Ученик отвечает выученный урок; ему кажется, что он его превосходно знает, и вдруг — остановка. Ученик «забыл» все, что дальше. Учитель подсказывает всего несколько слов — и все недосказанное сразу всплывает в психике ученика. Эти несколько слов и были тем связующим звеном, которое временно выпало из ассоциативной цепи. Ученик «забыл» их; однако, если бы дать ему время «подумать», он и сам бы их «вспомнил». Очевидно, что недостающее звено не было просто уничтожено — оно «существовало», но не «переживалось». Чтобы такое сочетание понятий не было плоским противоречием, совершенно необходимо принять то, что мы признали: недостающее переживание, которое разрывает ассоциативную цепь, находится в состоянии полной интерференции, т. е. в соединении с прямо противоположным переживанием; рядом со вступлением элементов в поле сознания идет устранение совершенно тожественных элементов, и наоборот [53].
Как бы ни был ничтожен размер «интерферированного» комплекса, все равно, то, что присоединяется к полю сознания при посредстве этого комплекса, окажется вне этого поля. Величина перерыва совершенно не имеет здесь значения: ученик может «забыть» одну букву и он не в состоянии вспомнить ни того имени, которое с нее начинается, ни целой истории, которая с этим именем ассоциирована. Стоит вспомнить ему эту букву — и он вспоминает сразу все дальнейшее. При этом обыкновенно это «дальнейшее» вступает в поле сознания с такой стремительностью и в таком количестве, которые далеко превосходят предыдущее течение ассоциаций у того же лица; невольно является мысль, что все эти комплексы уже «имелись готовыми», уже «переживались», только в другом поле, которое было перерывом отделено от поля сознания; перерыв исчез — и обе сферы переживаний слились между собой.
