Новая философская энциклопедия. Том первый. А - Д. - Коллектив авторов (книги бесплатно без TXT) 📗
564
«ГУАНЬ-ЦЗЫ» Квадратное расположение 64 триграмм в порядке Фуси */ III • ф III zr ^ III */ Расположение восьми триграмм в порядке Фуси ф III ф III ZZ * III */ Расположение восьми триграмм в порядке Вэнь-вана В эпоху Хань (3 в. до н. э.— 3 в. н. э.) при посредстве мистико-натурфилософских построений иньян цзя, «школы новых текстов», оракуло-апокрифической традиции общеметодологический потенциал схем гуа был реализован в максимальном увеличении их онтологических референтов и координации со всеми другими аналогичными схемами — прежде всего «пятью элементами» (у сын), циклическими и зодиакальными знаками, магическими числовыми фигурами Хэту и Лошу. В сочинении «Лес перемен» («И линь») Цзяо Яньшоу (1 в. до н. э.) или Цуй Чжуаня (1—2 вв.) система «Чжоу и» была усложнена до 4096 членов — корреляций каждой гексаграммы с самой собой и каждой другой. Ян Сюн (1 в. до н. э.— 1 в. н. э.) в «Каноне Великой тайны» («Тай сюань цзин») предложил альтернативную систему, в которой 64 гуа заменены 81 тетраграммой (шоу — буквально «голова»). Последние состоят из всех возможных сочетаний черт трех видов (целой, единожды и дважды прерванной) в четырех позициях. Однако система Ян Сюна, возможно, также восходящая к древней гадательной практике, не смогла конкурировать с системой гуа, развитие которой достигло апогея в эпоху Сун (10—13 вв.), когда были созданы наиболее яркие образцы нумерологической философии — учения Шао Юна и Цай Шэня (12—13 вв.). Гуа вошли в фундамент не только философии, но и науки (особенно астрономии, хронометрии, топографии, медицины, алхимии), литературы и искусства, всей традиционной культуры Китая. Лит.: Карапетъянц А. М. «Ба гуа» как классификационная схема.— В сб.: 13-я научная конференция «Общество и государство в Китае», ч. 1. М, 1982; Зинин С. В. К проблеме построения гексаграмм «И цзина». — Там же; Карапетъянц А. М. К проблеме структуры «И цзина». — В сб.: 14-я научная конференция «Общество и государство в Китае», ч. 1. М., 1983; Зинин С. В. Два принципа организации гексаграмм «И цзина». — Там же; Он же. Отражение «И цзина» в «Цзо чжуани» и концепция перемен. — В сб.: 15-я научная конференция «Общество и государство в Китае», ч. 1. М., 1984; КобзевА. И. Учение о символах и числах в классической китайской философии. М., 1994; Шуцкий Ю. К Китайская классическая «Книга перемен». М., 1997; Sherril W. A., Chu W. К. An Antology of I Ching. L. etc., 1977. А. И. Кобзев «ГУАНЬ-ЦЗЫ» — один из крупнейших древнекитайских философских трактатов (около 130 тыс. иероглифов), объединяющий произведения разных авторов, в основном 4—3 вв. до н. э., и состоящий из восьми тематических разделов в 24 «свитках» (цзюань) и 86 главах (пянь), из которых 10 глав ныне утрачены. В первоначальном варианте сложился в середине 3 в. до н. э. в академии «Цзися» (царство Ци), был окончательно сформирован Лю Ся- ном около 26 до н. э. и впервые напечатан в 13 в. Назван по имени Гуань Чжуна (Гуань Иу, Гуань-цзы, ум. 645 до н. э.), главного министра царства Ци, прославившегося своими социально-политическими и экономическими реформами, которые послужили толчком для развития теории и практики легизма. Гуань Чжун, с одной стороны, стоял за абсолютизацию царской власти, распространяя ее на экономику в виде государственного контроля над ценами и монополии на соль и железо, а с другой — видимо, первым в Китае выдвинул концепцию управления страной на основе законов (фа), которым должен следовать и сам государь («закон — отец и мать народа» вместо традиционной формулы «правитель — отец и мать народа»). Авторитет Гуань Чжуна, особенно высокий в его родном царстве Ци, стал причиной приписывания ему и объединения в «Гуань-цзы» произведений всех главных философских школ древнего Китая, представленных в «Цзися». «Гуань-цзы» сначала квалифицировался как даосский, а затем как легастский трактат. Последняя точка зрения закрепилась и ныне доминирует в китайской науке, распространена в научной литературе других стран. Хотя адекватное понимание «Гуань-цзы» осложнено плохой сохранностью текста, нуждающегося в серьезной реконструкции, по-видимому, правильнее считать его первым в ряду энциклопедических («эклектических» — цза цзя) произведений типа «Хуайнань-цзы» и «Люй-ши чунь цю», в
565
ГУГОСЕН-ВИКТОРСКИЙ которых представлен широкий спектр знаний: философских, социально-политических, экономических, исторических, естественнонаучных и др., почерпнутых из учений различных школ. Специфику «Гуань-цзы» составляет, во-первых, общая ориентация на экономическую проблематику, во-вторых, отражение самых ранних форм синтеза конфуцианских, даосских и легистских идей с включением отдельных положений этики мо цзя, эпистемологии мин цзя и натурфилософии иньян цзя. Концентрированным выражением этого синтеза является тезис о производности законов от этико-ритуальных норм (ли — благопристойности) и их конечной зависимости от дао, «главенствующего [во всей] тьме вещей». Легистская опора на закон как основу социальной регуляции совмещена с его конфуцианской объективизацией и морализацией: закон не орудие в руках государя, а стоящая над ним сила (гл. 46), призванная обогащать народ, а не казну («закон и есть любовь к народу», гл. 6). Даосская трактовкадао какпустотно-бесформенного и «беспредельного» (гл. 36—38, 49) связана в «Гуань-цзы» с образом идеального правителя, больше ценящего дао и законы (или законы дао), чем свое государство (гл. 30). В главах 36—38 и 49 представлено учение о дао, его конкретизации («пристанище», шэ) — «благодати» (дэ) и универсальной субстанции — «пневме» (ци), «эссенциальная» (цзин) форма которой рождает разум, а высшее духовное состояние (шэнъ) — всеведение. В человеческом теле роль государя играет сердце, внутри которого находится руководящий им психический центр — «сердце сердца» (синь чжи синь) (гл. 49). Это учение современные исследователи атрибутируют школе Сун [Цзяня] — Инь [Вэня], на даосской основе соединявшей конфуцианские и моистские идеи. В главах 40, 41 содержится учение иньян цзя о силах инь ян, представляющих собой «великий принцип неба и Земли», и «пяти элементах» (у сип), определяющих основные прос транственно-временные характеристики «пневмы». Глава 39 посвящена Земле и воде — «первоисточникам тьмы вещей». Вода сопоставлена с дао и названа «кровью и пнев- мой Земли». Связанный с идеологией «школы дипломатов» (цзунхэн цзя) ведущий социально-экономический принцип «Гуань-цзы» — «[установление баланса] легкого и тяжелого» (цин чжун) — изложен в главах 80—86. Данный принцип стабилизации хозяйства посредством выпуска денег и накопления товаров выражает идею государственного контроля над экономической жизнью и представление о законосообразном характере общественного бытия. «Гуань-цзы» является также ценным источником по истории китайской протологической (гл. 6) и военной (гл. 17, 27) мысли, педагогики (гл. 59), календарной астрономии (гл. 8, 40), математики (гл. 58), гидрологии (гл. 39, 57) и географии (гл. 77). Лит.: Го Можо, Вэнь Идо, Сюй Вэйюй. Гуань-цзы цзи цзяо (Собр. редакций «Гуань-цзы»), т. 1—2. Пекин, 1956; Штейн В. М. «Гуань-цзы». Исследование и пер. М., 1959; Древнекитайская философия, т. 2. М., 1973. А. И. Кобзев
ГУГОСЕН-ВИКТОРСКИЙ (Hugo de Sancto Victore) (ок. 1096, замок Бланкенбург, Саксония (?) — 11 февраля 1141, Париж) — средневековый богослов и философ августи- нианского направления, глава Сен-Викторской школы. Около 1115 переехал в Париж и вплоть до самой смерти жил в Сен-Викторском аббатстве, занимаясь (с 1125) преподаванием. Изложил в энциклопедическом «Дидаскали- ке» (Didascalicon) обширную образовательную программу, включавшую свод предписаний о порядке и правилах чтения. Опираясь на Боэция, Кассиодора и др., делил знание на теоретическое, практическое, логику и механику. Научное познание сотворенного мира имеет, по Гуго, лишь пропедевтическое значение и «находится в услужении» у богословия, цель которого — умозрительное постижение Бога-Творца на основе истин Откровения. В сочинении «О таинствах христианской веры» утверждал, что первообразы вешей предначертываются волей Творца, упорядочиваются его мудростью и осуществляются в материальной вселенной благодаря его всемогуществу. Душа есть «лучшая часть человека, или скорее сам человек», и потому она всегда тождественна подлинному Я. Гуго не разрабатывал сколько-нибудь детально августиновское учение о внутреннем чувстве, присущем человеку как эмпирическому субъекту, а отдавал предпочтение экземпляристской концепции самосознания ума, изложенной Августином в трактате «О Троице». В качестве основных познавательных способностей души он рассматривал телесное чувство (sensus), тесно связанное с воображением (imaginatio), рассудок (ratio), чья деятельность по образованию общих понятий описывалась им в соответствии с установками аристотелевской теории абстракции, и разум (intelligentia), для характеристики которого он использовал августиновскую доктрину божественного озарения. В споре об универсалиях фактически склонялся к умеренному реализму. Ратуя за то, чтобы неполнота знания о сущности Бога не оправдывала неведения о его существовании, Гуго наметил контуры космологического доказательства бытия Бога, но более сильным аргументом ему представлялся факт осознания субъектом себя как бестелесного и вместе с тем имеющего начало во времени, что служит основанием для вывода о наличии предвечной нематериальной первопричины. Отстаивал приоритет созерцания (contemplatio) перед рассудочным мышлением (cogitatio): направляемое свыше восхождение к Абсолюту идет от раскрытия символического смысла, заключенного в «книге природы» и особенно в библейских текстах, к «тайне внутреннего созерцания», гарантирующей обретение совершенной любви. В духе христианского провиденциализма трактовал исторический процесс как последовательность трех эпох: естественного закона, писаного закона и благодати. Оказал влияние на Бонавентуру и других представителей зрелой схоластики. Соч.: MPL, t. 175—177; Didascalicon. De Studio Legendi, a critical text by С. H. Buttimer. Wash., 1939; De contemplatione et ejus speciebus. introduction, texte, traduction et notes par R. Baron. Tournai etc., 1958; Opera propaedeutica (Practice geometriae. De grammatica. Epitome Dindimi in philosophiam), ed. R. Baron. Notre Dame, 1966; в рус. пер.: О созерцании и его видах: о пяти способах познания Бога, пер., прим. и послесловие М. А. Гарнцева. — В кн.: Знание за пределами науки. М., 1996, с. 304—314. Лит.: Baron R. Science et sagesse chez Hugues de Saint-Victor. P., 1957; Ehlers J. Hugo von St. Viktor. Studien zum Geschichtsdenken und zur Geschichtsschreibung des 12 Jahrhunderts. Wiesbaden, 1973; Kleins J. P. The Theory of Knowledge of Hugh of Saint Victor. Wash., 1944; Schiene H. R. Die Nichtigkeit der Welt. Der philosophische Horizqnt des Hugo von St. Viktor. Munch., 1961. M.A. Гарнцев
