Основания логики и метафизики - Чичерин Борис Николаевич (книги регистрация онлайн TXT) 📗
§ 9. С практическими началами, руководящими человеческой деятельностью, тесно связаны умственные. Религия и философия суть метафизические начала, которые, определяя сознание человека, становятся источником его действий и отношений.
§ 10. Религия заключает в себе метафизику, но не в виде отвлечённых научных истин, а как живое поклонение Абсолютному, которое признаётся реальным источником всего сущего. Это опять всемирно историческое и фактическое явление, которое требуется объяснить и которое не может быть объяснено без метафизики.
Примеч. История человечества заключает в себе историю религий как существенную часть. Но недостаточно изучать историю религий как факт; необходимо понимать этот факт, ибо это одно даёт понимание самой истории. И тут отрицание есть только непонимание, ведущее к извращению фактов. Нелепо воображать, что действующие в истории силы не что иное как праздные фантазии. Реальные силы имеют положительный смысл, который необходимо раскрыть, а это невозможно без метафизики (Об отношении науки к религии см. моё сочинение «Наука и Религия»).
§ 11. Наконец, сама метафизика есть историческое явление и должна быть изучаема как таковое. Для чистого эмпирика это явление представляет лишь ряд бессмыслиц. Смысл, значение и связь оно получает только в глазах метафизика.
Примеч. Из предыдущего ясно, что история как явление человеческого духа не может обойтись без философского понимания. Одна метафизика способна раскрыть смысл и значение руководящих ею идей. С отрицанием же метафизики история превращается в бессмысленное собрание фактов, представляющих явление чистого произвола, или, что ещё хуже, в собрание фактов, получивших ложное освещение вследствие предвзятой мысли. Поучительным примером может служить в этом отношении мнимо научная метода, которую выработал и прилагал в своих сочинениях Тэн. Набирается бесчисленное множество мелких фактов, причём самые крупные оставляются в стороне; идеи, руководящие этими фактами, не только не подвергаются философской оценке, но прямо признаются продуктом ложного направления мысли; вместо того произвольно выбирается какой-нибудь факт и им освещается всё остальное. Через это необходимо получается уродливое изображение исторической действительности, отражённой в тусклом и разбитом зеркале. Более радикального извращения истинно научной исторической методы невозможно придумать. Для изучения истории нужен не только политический и исторический, но и философский смысл. Исторические факты объясняются не фактами, а руководящими идеями. Без понимания идей нет и понимания истории.
§ 12. Таким образом, важнейшие области человеческой деятельности, представляя метафизические явления, требуют метафизического объяснения. Но это объяснение не даётся просто признанием метафизических начал существующими фактами. Необходимо оценить эти факты, определить, что в них есть истинного, или постоянного и ложного, или преходящего. А для этого недостаточно непосредственного сочетания индукции и дедукции: требуются анализ и проверка, то есть самостоятельное изучение каждого пути и его результатов и научное определение взаимного их отношения. Через это мы от непосредственного сочетания метод переходим к конструктивному.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Конструктивное сочетание метод
Глава 1. Гипотезы
§ 1. Первую ступень конструктивного сочетания метод составляет сочетание на почве возможности. Таковы гипотезы, имеющие целью объяснить явления.
§ 2. Рациональные требования от всякой научной гипотезы суть следующие: 1) предположение должно исходить от явлений и заключать в себе ни более, ни менее того, что требуется для их объяснения; большее не имеет опоры в фактах, меньшее не даёт объяснения. 2) Предположение должно быть возможно не только логически, в силу закона противоречия, но и индуктивно, то есть согласно с существующими законами и явлениями. 3) Вывод должен быть логически правильный и вытекающие из него последствия не должны противоречить явлениям. 4) Объяснение должно быть полное, то есть не следует для подкрепления гипотезы прибегать к новым гипотезам, что не устраняет, однако, объяснения уклонений видоизменяющими причинами.
Примеч. То, что не согласно с этими правилами, не может быть признано научной гипотезой. Фантазировать можно сколько угодно, ибо поле возможности безгранично; но фантазии не могут иметь притязаний на научное достоинство. Необходимо, чтобы возможность опиралась на действительность и объясняла действительность.
§ 3. И в этих пределах возможны различные ступени. Низшую составляет то, что можно назвать чисто логической, или голой гипотезой. Не только лежащее в основании предположение, но и сам вывод остаются в пределах возможности.
Примеч. Примером может служить дарвинизм, который едва заслуживает название научной гипотезы. Тут необходимости нет никакой; громоздятся только логические возможности на возможности. Исходная точка совершенно правильная: требуется объяснить восходящий ряд организмов. Предположение состоит в том, что этот ряд образовался происхождением организмов друг от друга путём постепенных изменений. Логически это предположение не заключает в себе никакого противоречия, но оно несогласно с явлениями, ибо мы такого превращения в действительности не видим. Для устранения этого возражения устанавливается новая гипотеза: предполагается, что изменения совершаются так медленно, что мы не можем их заметить. Это уже то, что можно назвать голой гипотезой, ибо не указано причины, почему бы превращения совершались с такой медленностью. Искусственный подбор, который служит примером, действует гораздо быстрее, несмотря на то, что природа, по собственному признанию Дарвина, обладает несравненно большими средствами, нежели человек. Требование громадных периодов времени для малейшего превращения есть только бегство от противоречия с фактами в область незнания, приём, менее всего допустимый в науке. Но мало того, что гипотеза не подтверждается наблюдением; она не указывает даже силы, способной произвести такое действие. Основным фактором является здесь изменчивость организма; но известная нам изменчивость ограничивается весьма тесными пределами, и мы не имеем ни малейшего основания предполагать, что дойдя до этих пределов, она пойдёт далее, в совершенно неопределённых размерах: из меньшего отнюдь не следует большее. Для того чтобы какая бы то ни было сила могла быть основанием научной гипотезы, необходимо указать закон, по которому она действует, но именно этого не сделано: предполагается чистая случайность, которую сами дарвинисты признают совершенно недостаточной для объяснения явлений, вследствие чего они призывают на помощь другой гипотетический фактор, именно борьбу за существование. И этот фактор ограничивается голой возможностью, ибо в действительности мы не видим, чтобы так называемая борьба за существование производила те действия, которые ей приписываются. Никакого совершенствования организмов вследствие кипучей будто бы всюду борьбы за существование на наших глазах не происходит; напротив, всякое изменение, произведённое человеком путём искусственного подбора, сохраняется только изъятием организмов из действия борьбы за существование. Но и логически этот новый фактор не в состоянии объяснить явлений. По признанию дарвинистов, он сам по себе ничего не производит, а закрепляет только то, что произведено изменчивостью. Но если последняя сама по себе не в состоянии произвести явления, то как может она произвести их при помощи совершенно внешнего для неё фактора? Само начало борьбы за существование остаётся неопределённым; в сущности, это не более как метафорическое выражение, означающее только то, что множество организмов погибают от неблагоприятных условий, а меньшая часть остаётся. Но из этого отнюдь не следует, что погибают менее совершенные, а более совершенные сохраняются. Такой вывод не имеет никакого, ни логического, ни фактического основания, ибо менее совершенные организмы могут жить при всяких условиях, а более совершенные, и потому более сложные, требует более сложных, следовательно, более редких условий. Притом первые фактически более распространены и размножаются в большем количестве, а потому имеют более шансов сохраниться. Наконец, и этих факторов мало: предполагается, кроме того, что случайно приобретённые полезные признаки упрочиваются наследственностью, что опять не основано ни на каких фактических данных и не имеет никакого логического основания. Одним словом, тут громоздятся только возможности на возможности, а логической связи нет никакой. Требуется объяснить известные явления, а не указывается сила, способная произвести эти явления; вместо того указываются гипотетические пути, которые вовсе не ведут к цели. Меньшего соответствия с научными требованиями нельзя представить. Можно сказать, что дарвинизм может служить наглядным примером того, чем не должны быть научные гипотезы [1].
