Сознание красоты спасет - Рудзитис Рихард (читать книги онлайн .txt) 📗
Поднятие по ступеням эволюции - значит восхождение по ступеням бесконечного Божественного Плана, устремление, через неисчислимые формы и возможности гармонизации, в прекрасную Беспредельность. По этим ступеням восходит материя, доходя до границы духа, по этим ступеням инстинктивно идет все минеральное, растительное и животное царство, пока не озарится в человеческом сознании, но по ним поднимается и человек, как сознательный проявитель Божественного Огня на земле, как высшее достижение на космической скале красоты. Или, как сказано в древнем Учении Каббале:
"Суждено камню стать растением,
Растению - животным,
Животному - человеком,
Человеку - духом,
Духу же - Богом".
Искра Божественного Духа вновь и вновь должна возвратиться на путь земных испытаний, радостей и страданий, чтобы в совершенстве выучит все заданное ей, чтобы очиститься в огненном горниле жизни, чтобы вырастить невзрачное зерно свое в чудесный, пламенный цветок. Так, дух, освятивший своим пребыванием тело, должен постепенными, вечными усилиями своими все грубо материальные проявления в себе и в окружающем преобразить в наиболее тончайшие, светоносные. Ибо космическая цель его существования: устремиться к самым абсолютным звучаниям и сверканиям, к самым безбрежным Высотам Бытия. Так, эволюцию мы можем представить, как бесконечную трансмутацию и гармонизацию материи, а с другой стороны, как постепенное раскрытие сознания, как расцветание духа во всей его необъятной красоте.
Наконец, наступает время, когда человек начинает сознательно воспринимать план, когда он осознает свою связь с дальними мирами, как сферами высших огненных озарений и духотворчества, когда он осознает всю Вселенную, как космическое братство, и стремится сотрудничать с планом эволюции, отдавая всего себя на благо человечества и всего сущего и, наконец, стремиться к тому, чтобы весь мир стал небесным царством - царством прекрасного. Тогда осуществляется высшая красота, какую человек может достичь в пределах нашей планеты. "Это соответствие личного духа с Общим Мировым Благом и составляет красоту Космоса" (Листы Сада М. 235).
Именно такая, космически осознанная красота, введенная в грани Беспредельного, где каждое малейшее проявление красоты стремится включиться в цепь большой красоты, красоты духовной, где каждая искра есть лишь частица великого безмерного Огня, такое сознание красоты может спасти человека, освободить его от всех тягостей мира, омыть и сжечь в нем все засорения самости, раскрыть в его духе божественную сущность и преисполнить его сознание Светом, доселе незримым. Для такого именно сознания и чудесное искусство является претворителем и возродителем духа, в нем "чудесные жемчужины искусства могут, истинно, поднять и мгновенно преобразить дух".
Теперь понятно, отчего Н.К.Рерих увещевает повторять красоту, как вечернюю и утреннюю молитву, отчего Учение Живой Этики указывает произносить слово "Красота" с сокровенным чувством: "Тверди - красота, даже со слезами, пока дойдешь до назначенного" (Листы Сада Мории. 77).
"Если у тебя два каравая хлеба,
продай один и купи лилию".
Китайская поговорка.
КРАСОТА ДЛЯ ВСЕХ
~~~~~~~~~~~~~~~~
Но где мы встретим такое понимание красоты? Оно достояние лишь немногих. Космическое созерцание еще только наследие будущего. Однако, красота, воспринятая более узко, уже была достоянием большого числа людей, потому история духовной культуры человечества - есть, вместе с тем, и путь красоты. И все-таки нужно сказать, что как раньше, так и теперь большинство людей, если не стоят вполне в стороне от пути красоты, то получают от него лишь крохи. В то время как история человечества собрала столько сокровищ искусства, что-же наблюдается в жизни народной массы? Рядовому человеку эти ценности еще так мало знакомы, он еще так беден красотою. В цивилизованных странах дни миллионов рабочих протекают без всяких эстетических импульсов: машины, рудники, заводы, где все кругом покрыто копотью и пылью. Во всем жизненном обиходе - стандартный фабричный продукт, нет песен, нет музыки, за исключением, может быть патефона, да за последнее время радио. Большинству же людей среднего сословия недостает понимания и интереса к искусству, они довольствуются, большей частью, его суррогатами.
Истинным позором и бедствием нашей эпохи, можно сказать, является вся столь распространенная "шлягерная " музыка, все до невозможности пошлые киносценарии, все антикультурные пьесы и оперетки, разыгрываемые под знаком искусства, все романы и другие книги легкого жанра, которые так тонко развращают сознание миллионов нашего поколения. Даже многие из лучших художников и писателей погрязают в равнодушии к Высшим Устоям Мира, к бессмертию духа, к сверканиям подвига и самопожертвования. Поистине, самой насущной потребностью нашей эпохи является огненное очищение всей культуры.
"Можно считать эту аритмичность признаком последнего периода Кали Юги. Именно, тьма будет всеми мерами нарушать всякую стройность. Диссонанс является отличительным признаком всех современных искусств. Даже можно заметить, как консонанс и мажор сделались как бы отличительным признаком устарелости. Нужно иметь известное мужество, чтобы продолжать творить в консонансе мажора - маэстозо. Так нужно по всему строению жизни отмечать отклонение от всякого героизма" (Сердце. 4O2).
"Бич нашего времени в том, что мы притупили в себе чувство красоты, стараясь все снизить и приурочить к сознанию масс. Как выразился один писатель: "Чудесные краски мира погибают, над ними превалирует защитный цвет. Как больно жить в нашу эпоху. Как тяжко видеть прикасание все нивелирующей руки!" (Из писем Е.И.Р.).
Наш духовный слух, истинно, должен был безмерно страдать, прислушиваясь к грубым и безобразным звукам эпохи: ибо наше сердце должно тосковать по Божественной Эроике!...
Гораздо счастливее, в эстетическом отношении, был человек природы. Его воображение еще не было искажено. Его вкус был здоров, и то, что он творил, он творил как будто перед Богом. Мы знаем, как часто человек древности являлся как бы врожденным художником. Его кустарные работы являют иногда удивительное чувство цвета и формы. По всей стране тогда жужжала пчелиная песнь прялки. Он радовался красоте цветка и вплетал его в узор своей перчатки или покрывала, он украшал свое жилище, его творческий дух проявлялся повсюду. С другой стороны он всю свою жизнь претворял в пение. Для каждого состояния его психики - для скорби, радости, даже для гнева был свой поэтический ритм. Тогда, конечно, и эмоции, не могли так скоро переходить в аффекты, ибо песнь успокаивает встревоженный дух. Без песни наши предки не перенесли бы и крепостного ига.
Мы должны учиться у древних греков возлюбить красоту так, как они ее любили. Мы знаем, как они поклонялись красоте в самых различных формах жизни. Отсюда - поразительная победа искусства в их жизни. В Элладе искусство и жизнь были близнецами. Все величественные строения и храмы, украшенные изваяниями богов и героев, все бесчисленные памятники культурного творчества, не являлись-ли они истинными воспитателями народа в красоте? "Один только вид Пантеона, - говорит какой-то греческий писатель, - заставляет забыть всю печаль и заботы". Даже религия здесь сопричастилась культу красоты. Но не будем думать что греки искали лишь формально-эстетическое в красоте, хотя сознание их и утверждало, прежде всего, эстетический принцип. Недаром высшим идеалом своей жизни они считали kalokаgаtia - прекрасно-благое, красоту в созвучии с доблестью. Ведь философские учения Платона и Плотина возвели понятие прекрасного на недосягаемые вершины Божественной Идеи Блага, Первоосновы всех земных проявлений красоты. Ведь и многие другие греческие мыслители искали в человеке отражение красоты огня духа. Этот же идеал kalokаgаtia греки стремились осуществить особенно в воспитании, а именно: через предоставление музыке главенствующего места в школе, а впоследствии называли музыкой эстетически-этическое воспитание вообще - гармонизацию духа и тела, ума и сердца. Можно сказать, что широко распространенная в народе музыка и пение принимали участие и в образовании нравственного облика древних греков, и отчасти им они должны быть благодарны, что стали народом, ищущим во всем меру и чуждающимся резких диссонансов.
