Пруссачество и социализм - Шпенглер Освальд (бесплатные версии книг TXT) 📗

Вессель>: <Die Fahne hoch, die Reihe tief

geschlossen, SA marschiert mit ruhig festen

Schritt>. А между этими двумя событиями бы-

ли мировая война, революция 8 ноября 1918 го-

да, Баварская советская республика и путч

Каппа, инфляция 1923 года, Рапалло и Локар-

но, планы Дауэса и Янга, экономический кри-

зис 1929 года, агония Веймарской республики

и множество других событий. Но кроме эконо-

мической и политической истории Германии

(а у нее были свои предпосылки и в бисмарков-

ском рейхе и много раньше), можно было бы об-

ратиться и к истории ментальностей, ибо <кон-

сервативная революция> была идейным выра-

жением менталитета двух поколений немцев,

и к истории идей, и к истории литературы -

ведь популярности словосочетания <консерва-

тивная революция> поспособствовали два та-

ких <классика>, как Томас Манн и Гуго фон

Гоффмансталь, а одним из главных ее идеоло-

гов был Эрнст Юнгер.

К этому добавляется еще одно обстоятельство:

сходные идеи и концепции обнаруживаются

практически во всех европейских странах. Со-

циал-империализм ряда теоретиков Фабианско-

го общества в Англии, учение о <пролетарских

и капиталистических нациях> итальянских на-

ционалистов, романы Мориса Барреса и Action

Franqaise Шарля Морраса во Франции, доктри-

на Hispanidad (не только у испанских традици-

оналистов, но и у Мигеля де Унамуно) - все эти

идеи перекликаются с тем, что думали и писали

немецкие авторы. Помимо сопоставления собст-

венно политических идей возможны и иные

191

сравнения, скажем романов Юнгера с произве-

дениями молодого Мальро или с <Цитаделью>

Сент-Экзюпери, либо соотнесение живописи

Neue Sachlichkeit с психологией Jugendbewe-

gung или Volkisch. Все эти сопоставления право-

мерны, но данное предисловие не должно пре-

вращаться в рассказ о немецкой или даже евро-

пейской истории первой трети XX века. Я огра-

ничусь краткой характеристикой <консерва-

тивной революции> в Германии и тех политиче-

ских проектов, которые в большей или меньшей

мере были связаны с <прусским> или <немец-

ким социализмом>.

Парадоксальное словосочетание <консерва-

тивная революция> впервые было употреблено

в Германии Томасом Манном в предисловии

к антологии русских писателей в 1921 году -

оно однажды было употреблено Достоевским

в <Дневниках писателя>. Манн вряд ли знал,

что Достоевский имел в виду дискуссию 1870-х

гг. по поводу книги русского отставного гене-

рала Фадеева, впервые использовавшего это

словосочетание. В этой дискуссии принял

участие известный славянофил Самарин,

и Манн считал, что это выражение вышло из

круга русских славянофилов, хотя в действи-

тельности Самарин весьма критически отнесся

к проекту генерала, для которого <консерва-

тивная революция> означала усиление роли

аристократии при известном ограничении цен-

тральной бюрократической машины, а тем са-

мым и монархической власти. Популярность

в Германии это слово обрело позднее, после речи

<Das Schriftum als geistiger Raum der Nation>

192

(1927) другого писателя, Гуго фон Гоффманста-

ля, в которой говорилось о духовных поисках

молодого поколения, о стремлении

к Gemeinschaft, которое ведет к пересмотру

идей не только Просвещения, но даже Ренес-

санса и Реформации. Речь завершалась слова-

ми: <Процесс, о котором я говорю, есть ничто

иное, как консервативная революция - неви-

данного в европейской истории размаха. Ее це-

лью является форма, новая немецкая действи-

тельность, в которой сможет соучаствовать вся

нация>. Эта речь была вовсе не политической -

речь шла о духовном единстве немецкой на-

ции - она лишь дала имя тому, что уже суще-

ствовало под другими наименованиями: <Тре-

тий Рейх>, <новый национализм>, <революция

справа> и прежде всего <идеи 1914 года>.

Хотя у <консервативной революции> было

много предшественников - достаточно вспом-

нить Ницше и Буркхардта - как некая целост-

ная идеология она формируется именно во вре-

мя первой мировой войны. Немалую роль здесь

сыграли представители правого крыла социал-

демократической партии (Кунов, Ленш, Вин-

ниг), и в особенности И. Пленге, выпустивший

в 1916 году книгу <1789 и 1914. Символические

годы в истории политического духа>. Ранее по-

немецки вышла книга шведского юриста

Р. Кьеллена <Идеи 1914 года>, в которой эти

идеи противопоставлялись <идеям 1789 года>.

Пленге писал: <С 1789 года в мире не было та-

кой революции, как немецкая революция 1914

года - революция собирания и организации

всех государственных сил XX века против рево-

193

люции разрушительного освобождения в XVIII

веке>. Центральной мыслью Пленге было то,

что война привела к истинной революции, при-

чем революции социалистической. <Социализм

есть организация>, он предполагает плановое

хозяйство и дисциплину, он кладет конец эпохе

индивидуализма. Нация стала единым организ-

мом, и это ведет к пересмотру представлений

о свободах и правах. За лозунгами: <Свобода -

в организации! Равенство - в организации!

Братство - в организации!> - стояла полити-

ческая теория, восходящая к <закрытому госу-

дарству> Фихте и интерпретация марксизма

в духе правого гегельянства. Государство как

дифференцированная тотальность, плановая

экономика, требующая уничтожения идей ли-

беральной эпохи, - вот центральные положе-

ния Пленге. Им принадлежит универсальное

будущее: <Нам принадлежит 20 век. Как бы ни

завершилась война, мы являемся образцовым

народом. Наши идеи будут определять жизнен-

ные цели человечества>. Это предсказание

Пленге реализовалось лишь отчасти, в виде со-

ветского коммунизма - в своих статьях 1918-

1919 гг. Ленин откровенно писал, что образцом

для русского коммунизма должна служить не-

мецкая централизованная военная экономика.

Он ссылался в то время именно на нее, а не на

какие-то традиции русского <мира>. Вальтер

Ратенау был не только одним из организаторов

военной плановой экономики, но одновременно

ее теоретиком: его книги 1912-1917 гг. содер-

жат целый ряд положений, которые будут вос-

производиться практически всеми теоретиками

194

<консервативной революции> (включая теорию

индустриального общества и философию техни-

ки - идея <механизации> и плановой регуля-

ции не только экономики, но и всех сфер жиз-

ни). Ратенау пишет о том, что в условиях плано-

вой экономики государство перестает быть

классовым. Государство предстает как <второе,

расширенное и бессмертное Я человека>, как

воплощение воли Gemeinschaft. У Ратенау об-

наруживается даже основная идея Карла

Шмитта: определение политического через оп-

позицию <друга> и <врага>. Любопытный раз-

говор произошел впоследствии между двумя

участниками покушения на Ратенау, один из