Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

Каковъ буржуазъ въ оборотахъ, таковъ и въ политикѣ. Въ сущности у него нѣтъ принциповъ: у него только барыши. Образъ мыслей его зависитъ отъ состоянія курсовъ на биржѣ. Онъ то льститъ власти, то участвуетъ въ оппозиціи; то униженно заискиваетъ, то яростно порицаетъ; то кричитъ: да здравствуетъ король, то: да здравствуетъ оппозиція, смотря потому, повышаются или понижаются курсы, распродаются или нѣтъ его товары, смотря потому, получитъ ли, по милости какой нибудь высокой особы, крупную государственную поставку онъ или его конкуррентъ, и попадетъ ли онъ, вслѣдствіе этого, въ отчаянное положеніе, или пріобрѣтетъ наживу.

Политико–экономическія сочиненія, вышедшія въ послѣднія 30 лѣтъ, и разборы ихъ лучше всего свидѣтельствуютъ, какъ низко пала эта несчастная буржуазія, въ какую пропасть ее повергли ея государственные люди, ея представители, ораторы, профессоры, академики, софисты и даже романисты и драмматурги. Они постарались истребить въ ней и здравый смыслъ, и нравственное чутье, и она назвала своими спасителями тѣхъ, кто совершилъ это прекрасное дѣло. Quos vult perdere Jupiter, dementat.

Духъ равенства, стремленіе къ уравненію отличали французскую націю, при выходѣ ея изъ горна революціи, и сдѣлали ее на полстолѣтія образцомъ для всѣхъ народовъ; они, казалось, готовы были слить аристократію капитала съ наемщиной въ единый классъ, который справедливо назвали среднимъ. Къ равенству права, къ свободѣ промышленности оставалось только прибавить всесильный толчокъ учрежденій взаимности, чтобы безъ потрясеній произвести экономическую революцію: дорогой буржуазіи Порядокъ не былъ бы ни на минуту нарушенъ.

Но вотъ уже 25 лѣтъ, какъ страна находится подъ противоположнымъ вліяніемъ и идетъ въ противномъ направленіи; торговый и промышленный феодализмъ одержалъ верхъ, благодаря постановленіямъ касательно горныхъ промысловъ, привилегіи банка и особенно благодаря уступкѣ желѣзныхъ дорогъ. Вслѣдствіе этого, средній классъ съ каждымъ днемъ слабѣетъ, угнетаемый, съ одной стороны, возвышеніемъ заработной платы и развитіемъ анонимныхъ обществъ, а съ другой – налогомъ и заграничной конкурренціей или свободной торговлею; мѣсто его занимаютъ чиновничество, высшая буржуазія и наемщина.

Отчего происходитъ этотъ упадокъ средняго сословія, который влечетъ за собою упадокъ самой націи и свободы? Причина его – безразсудно принятыя этимъ классомъ экономическія теоріи, тотъ ложный либерализмъ, которымъ онъ не пересталъ бредить и который далъ ему только правительственную централизацію, постоянныя войска, парламентское шарлатанство, анархическую конкурренцію, тунеядную монополію, постоянное повышеніе процента, космополитизмъ свободной торговли, общую дороговизну и, въ заключеніе, рабочія стачки. Но противъ всякаго зла можно найти средство. Какъ дѣло городскихъ рабочихъ есть въ тоже время дѣло сельскихъ (см. выше ч. 1, гл. II), такъ точно солидарны интересы рабочей демократіи и средняго сословія: хорошо было бы, еслибы они поняли, что спасеніе ихъ въ союзѣ другъ съ другомъ.

И такъ, мы можемъ сказать, что роли буржуаза – капиталиста, буржуаза – собственника, буржуаза – предпринимателя, буржуаза – правительства, съ одной стороны, и рабочей демократіи, съ другой, совершенно перемѣнились. Массой, толпой, презренной чернью приходится называть уже не рабочую демократію, но скорѣе буржуазію. Въ совокупности своей, рабочій народъ уже не груда пыли, какъ говорилъ Наполеонъ I. Что такое общество? говорилъ онъ: это – администрація, полиція, судъ, церковь, армія; остальное – прахъ. Rudis indigestaque moles. Теперь рабочій народъ составляетъ сословіе; онъ чувствуетъ себя, разсуждаетъ, подаетъ голосъ, хотя, къ сожалѣнію, безразсудно, но все‑таки по собственной волѣ, и уже развиваетъ свою идею. Буржуазія же не мыслитъ; она обратилась въ прахъ, въ нестройную массу.

И такъ, вдохновенный энергическимъ сознаніемъ, увлекаемый могуществомъ справедливой идеи, народъ является міру во всей силѣ и блескѣ органическаго развитія, требуетъ себѣ мѣста въ совѣтахъ страны, предлагаетъ среднему сословію союзъ, котораго оно скоро будетъ заискивать. A тѣмъ временемъ, высшая буржуазія, попадая изъ одной политической катастрофы въ другую, дошла до послѣдней степени умственной и нравственной пустоты, разложилась въ массу, въ которой, кромѣ эгоизма, не осталось ничего человѣческаго. Она ищетъ спасителя, когда ей нѣтъ спасенія; принимаетъ на себя видъ циническаго равнодушія и этимъ замѣняетъ себѣ всякій планъ дѣйствій. Она не соглашается на неизбѣжное преобразованіе и предпочитаетъ навлечь на себя и на страну новыя бѣдствія яростнымъ отрицаніемъ того, что привѣтствовала и чему поклонялась въ 89 году, т. е. Права, Науки, Прогресса, короче – Справедливости.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Политическія несовмѣстности. – Заключеніе.

ГЛАВА I.

Замѣтимъ, что съ 1848 г. французская нація раздѣляется на семь главныхъ партій:

a) Легитимистовъ;

b) Орлеанистовъ или приверженцевъ конституціонной монархіи;

c) Бонапартистовъ или имперіалистовъ;

d) Клерикаловъ, епископаловъ или іезуитовъ;

e) Республиканцевъ консервативныхъ, которые отличаются отъ предъидущихъ только отрицаніемъ монархіи, а въ экономическихъ вопросахъ слѣдуютъ тѣмъ же принципамъ, какъ и монархисты;

f) Республиканцевъ радикальныхъ или демократовъ, иначе красныхъ или соціалистовъ; къ нимъ логически примыкаютъ –

g) Федералисты.

Каждая изъ этихъ партій подраздѣляется на множество оттѣнковъ: такъ мы видѣли (часть 2, глава II), что радикалы раздѣлялись на двѣ школы, школу коммунистовъ или Люксанбургскую и школу принципа взаимности, недавно основанную Шестьюдесятью. Едва республика утвердилась 24 февраля 1848 г. на мѣстѣ монархіи, какъ возникла вражда, а вскорѣ и междоусобная война между союзомъ старыхъ партій а, b, с, d, e и новою партіею f‑g, которую защитники старыхъ началъ обвиняли въ заговорѣ противъ собственности, религіи, семейства и нравственности.

Послѣдствія этого обвиненія оказались весьма счастливыми для обвиненной партіи. Она положила начало уничтоженію старыхъ партій, принудивъ ихъ примириться другъ съ другомъ; потомъ она сдѣлала республику солидарною съ своими принципами, доказавъ, что принципы эти прямо вытекаютъ изъ республиканскихъ началъ. Со времени Люксанбургскихъ засѣданій, особенно съ 16 го апрѣля, борьба противъ соціальной республики сдѣлалась задачею всѣхъ правительствъ, переходя, какъ по наслѣдству, отъ одного къ другому, отъ временнаго правительства къ генералу Кавеньяку, отъ генерала Кавеньяка къ президенту Людовику Наполеону, отъ Людовика Наполеона къ императорскому правительству, которому союзныя партіи, враждебныя соціальной демократіи и побѣжденныя въ одно время съ нею 2 декабря, дали названіе Спасителя Общества.

Теперь мы видимъ, что въ борьбѣ противъ красной или соціальной демократіи, сначала въ 1848 и 1849, потомъ въ 1851 и 1852 г. г., сосредоточивается весь интересъ современной исторіи; что до сихъ поръ она остается главнымъ условіемъ существованія императорскаго правительства; что въ своей домашней политикѣ вторая имперія никогда не упускала изъ виду этого условія своего существованія; что нѣтъ основанія думать, чтобы она измѣнила теперь свое поведеніе, тѣмъ болѣе, что на выборахъ 1863 и 1864 г. радикальная партія приняла угрожающее положеніе и что только страхъ Соціализма связываетъ съ правительствомъ побѣжденныя, но непримирившіяся съ нимъ партіи легитимистовъ, орлеанистовъ, консервативныхъ республиканцевъ и клерикаловъ. Такимъ образомъ, съ нашей точки зрѣнія, императорское правительство, на которое антрепренеры конституціонной оппозиціи хотятъ свалить все бремя непопулярности, постигшей одинаково всѣхъ ихъ, представляется простымъ выраженіемъ реакціи. Наше положеніе ни на волосъ не измѣнилось бы, если бы вмѣсто наполеоновской династіи обстоятельства вручили власть Генриху V, или графу Парижскому, или какому нибудь африканцу, продолжателю Кавеньяка.