Философия возможных миров - Секацкий Александр Куприянович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Вопрос о судьбе суперпозиций в современном мире вызывает у Пенроуза целый ряд затруднений, приходится физику-философу в поисках решения ходить вокруг да около:
«Когда эффекты различных квантовых альтернатив оказываются увеличенными до классического уровня, так что различия между альтернативами становятся столь большими, что мы можем воспринимать их непосредственно, тогда такие суперпозиции с комплексными коэффициентами, по-видимому, перестают существовать… действительные числа теперь играют роль настоящих вероятностей для рассматриваемых альтернатив» [8].
Однако убедительное теоретическое объяснение редуцирования суперпозиций отсутствует, в конечном счете приходится просто опираться на то, что ничего подобного мы не видели, и Роджер Пенроуз это честно признает: «…между квантовой механикой и экспериментами не было обнаружено никаких расхождений, если не рассматривать, разумеется, явное отсутствие линейной суперпозиции крикетных шаров как контраргумент. Мое личное мнение сводится к тому, что несуществование линейных суперпозиций крикетных шаров действительно является контраргументом!» [9] То есть Пенроуз говорит: я не видел своими глазами, чтобы крикетные шары так вот запросто, за здорово живешь исчезали… Но это потому, что его не было тогда на мосту через речку Новую, тогда, когда выдрали Витька, Виктора Сапунова. Будь он рядом, свидетельство стало бы решающим и не давало бы ему покоя. И хотя закон затягивания разрыва, являющийся высшим обобщением закона сохранения энергии, касается, конечно же, и памяти, однако память, по-видимому, единственная среда, где ничто не исчезает бесследно: даже самое глубокое забвение не тождественно небытию. Если только найдется приемлемая форма, память сможет вспомнить все – в этом, в частности, убеждает нас психоанализ, а «физический закон» – вполне приемлемая форма репрезентации даже леденящего ужаса. Фрейд был прав в том, что забывается самое ранящее, шокирующее, порой несовместимое с психической вменяемостью. Он просто не дошел до конца в своем анамнезе, остановился на разного рода первичных сценах и первичных травмах, связанных с сексуальным насилием и вообще с пробуждающейся сексуальностью. Однако самое жуткое (geheimnisse) и невыносимое, то, что действительно несовместимо с вменяемостью, случается тогда, когда происходит разрыв суперпозиции, лопается допричинная струна-связка и исчезает что-то или, может быть, кто-то. У Серого Волчка свидетелей всегда меньше, чем у Эдипа, да и те преимущественно рассредоточены по психбольницам. В частности, и потому, что наука этого не объясняет. Но хочется верить, что приближается к объяснению. Спросим себя, в каком случае объекты макромира, будь они крикетными шарами, кошками или людьми, могут быть представлены в виде ансамблей или объектов вида (n↑, n↓)? Ответ чрезвычайно прост и вполне согласуется с физикой микромира: в том случае, если об этой комплектности никто ничего не знает. Как о кошке Шредингера вплоть до проведения решающего эксперимента.
К счастью, все мы носим в себе ящичек внутреннего мира, который вскрытию не подлежит. Нет ничего страшнее, чем проговориться о его содержимом, поэтому для подстраховки мы и сами в точности не знаем, что в нем. Возможно, там «ролии» цветут и кошка Жидохла гуляет сама по себе. Комплектность оказывается нарушенной, если относительно любого из этих состояний становится нечто точно известно: например, если вдруг раскрывается маленькая постыдная тайна. Такая тайна, ничтожная и невинная сама по себе, становится абсолютной властью (или дикостью), если входит в комплект некой психической реальности. Скажем, она является скрытым параметром (n↓) какого-нибудь существующего у всех на виду n – ну хотя бы «добросовестного работника» или «заботливого мужа»… И вот жена вдруг говорит: «Милый, мне с тобой так хорошо, но зачем, когда ты запираешься в своем кабинете, ты время от времени невпопад напеваешь: цуба-цуба, цуба-цуба… Не делай этого, прошу тебя!» В этот самый момент с «заботливым мужем» происходит то же самое, что с Кощеем Бессмертным, когда Иван-царевич ломает иглу: «заботливый муж» в один момент как бы развоплощается, а человек лишается сам не знает чего, он становится другим человеком.
Теперь наконец, после акцентирования маленькой постыдной тайны, становится понятным, что психический объект под названием «заботливый муж» представлял собой тоже своего рода комплект (n↑, n↓), где параметру n↑ соответствовало наполненное чувствами, ответственное бытие, а параметру n↓ всего навсего цуба-цуба…
Взятый навскидку пример демонстрирует важнейший императив сколько-нибудь устойчивых и длительных отношений: люди, не трогайте лягушачьи шкурки друг друга! Иначе в поисках сестрицы / братца, жениха/невесты придется искать тридевятое царство, тридесятое государство или мчаться во лесок под ракитовый кусток.
Здесь речь идет о психических реальностях, которые удобно рассматривать как объекты пси-поля, и мы можем сказать, что некоторые объекты этого поля, не исключено, что самые важные, суть суперпозиции единства, имеющие вид (n↑, n↓), и их стабильное или квазистабильное существование зависит как раз от отсутствия «решающего выбора» (Einselection), оно определяется укрытостью от Серенького Волчка. Но о транслокальных размещениях нужен особый разговор, в данном случае нам достаточно самой простой рабочей модели, зато применимой на куда более широком поле реальности, включающем в себя и крикетные шары, и человеческие тела, и конкретно Виктора Сапунова. Классическая физика тут ничем не могла помочь, поскольку исходила из естественной установки, что тела существуют в мире тел, соотношения между которыми достаточно прозрачны. Это прежде всего соударения, отталкивания и прочие контактные локальные взаимодействия, готовые иллюстрации детерминизма. Есть также силы дальнодействия во главе с гравитацией, но и они осуществляются в непрерывности, которая может быть принципиально отслежена. Другое дело – суперпозиции, которые могут «защелкиваться» безотносительно к локальным координатам, образуя не просто «устойчивые пары», а единые объекты, имеющие две стороны медали. Например:
1. <Частица, летящая к экрану>, <частица в далеком созвездии Тау Кита>.
2. <В огороде бузина>, <в Киеве дядька>.
3. <Любовь до гроба>, <цуба-цуба>. Парадокс еще в том, что с классической точки зрения нужно что-то совсем невероятное для подобных сцеплений – прихоть всемогущего Творца или что-то сопоставимое с ней. Отнюдь! Современная физика демонстрирует, что суперпозиция и есть простейшая, допричинная связь, и даже не связь, а защелкивание: для нее достаточно чего-нибудь первого попавшегося – пока еще не до разборчивости. Макрообъекты, то есть физические тела, включены в природу, в фюзис, и внутри природы они связаны причинными связями, принято говорить, что они взаимно детерминированы. В суперпозиции же они просто защелкнуты, и уже в таком виде, в такой упаковке доставлены для куда более тесной причинной связи, им еще предстоит сплестись в континуум, а затем и в Универсум.
И еще. Поскольку объект n стабильно существует в виде комплекта (n↑, n↓) до тех пор, пока он не определен, не измерен, пока не произведена процедура решающего выбора, можно предположить, что в макромире, то есть в природе в строгом смысле слова, удалось уцелеть лишь тем суперпозициям, «обратная сторона» которых расположена где-то чрезвычайно далеко и отнюдь не обязательно в смысле пространственной удаленности – где-то в тридевятом царстве, в трансцендентном. И если для суперпозиции квантовых объектов расстояние не имеет значения, то для всех счетных объектов, стянутых в континуум, это не так, они все извлечены из суперпозиций, если только их комплектность была расположена в зоне досягаемости причинных взаимодействий. Стало быть, все еще остающиеся суперпозиции макромира трансцендентны – не обязательно в теологическом смысле. Так или иначе, никто не мешает нам представлять некоторые имеющиеся единства, будь то крикетные шары, кошечки или елочные игрушки, в виде уже упомянутых ансамблей, теневая сторона которых невидима никому, кроме Серенького Волчка.
