Мистический Атлас - Печорин Виктор (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Хотя предметом настоящей книги является мистическая практика, в ряде случаев особенности этой практики и формы, которые она приобретала в различных мистических системах, невозможно объяснить, не обращаясь к «теории», т.е. к религиозным представлениям практикующих. В значительной степени такая необходимость возникает при объяснении специфических черт даосской практики.

Содержательным ядром представлений древних китайцев о мире была вера в существование Верховной, Высшей силы, стоящей не только над людьми, но и над богами и духами. Её называли то Небом, то Верховным Владыкой (Шан-ди), то просто Владыкой (Ди). В философии Лао-цзы эта Верховная сила получила название Дао. Представление о Высшей силе было прорывом от первобытного анимизма к понятию Бога-Абсолюта. Через этот этап прошли все религии на стадии своего формирования. Например, у древних вавилонян сложилось представление о «Верховном боге», «боге над богами» Ану, в ведической религии функцию Верховного бога выполнял Брахма, в греко-римском пантеоне также выделился в качестве верховного бога Зевс-Юпитер (впрочем, ещё не успевший дистанцироваться от других богов и бывший, так сказать, «первым среди равных»).

Лао-цзы

Однако Дао в интерпретации даосов – это ещё не Бог-Абсолют, оно скорее ассоциируется с воплощением Абсолюта в виде физического мира (мыслившегося вечным, бессмертным – совершенно в духе современных материалистов) или с Законом, управляющим протекающими в этом мире явлениями, или с мировым лоном, рождающим все вещи. Даосы не знали личностного аспекта Дао, а потому не могли сформулировать идею общения с ним. Возможное взаимодействие между человеком и Дао заключалось только в следовании пути Дао (т.е. в стремлении к «естественности», под которой понималось добровольное исполнение человеком вселенского Закона) и в слиянии или отождествлении с ним, что, как полагали даосы, наделяло человека свойствами Дао, в частности – бессмертием.

Другим специфическим элементом китайских верований было представление об универсальной субстанции ци 26 (сначала мыслившейся в виде воздушного пара или космического дыхания), которая в начале мира разделилась на два противоположных начала. Первое – ян («мужской принцип») – характеризовалось как светлое и тёплое, второе – инь («женский принцип») – как мутное и холодное. Ян как более лёгкое, взметнувшись вверх, образовало небо, а инь, как более тяжелое, опустилось вниз и образовало землю. Эти два начала (инь и ян) самим своим существованием обеспечивали и поддерживали в мире гармоническое равновесие. Из взаимодействия мужского и женского принципов родились все вещи.

Философское истолкование этих архаичных представлений дал живший примерно через 100 лет после Лао-цзы его самый талантливый духовный последователь Чжуан Чжоу (ок. 369—286 гг. до н.э.), прозванный Чжуан-цзы (эпитет «цзы» буквально означает «мудрец», «философ», «учитель»).

В дошедшей до наших дней книге, носящей его имя, Чжуан-цзы в форме диалогов и притч развивает учение о Дао и единстве мира, представляющем собой бесконечные трансформации энергии «ци», в чём усматривается предвосхищение закона сохранения энергии.

Исходя из этих представлений, Чжуан-цзы считал, что между жизнью и смертью нет непреодолимой грани. Для «достигшего», «естественного человека» (совершенномудрого в даосской терминологии) всегда возможны трансформации: составляя с Дао одно, будучи растворён а Нём, «достигший» тоже обладает способностью творить изменения, перевоплощаться, а следовательно может рассеять энергию «ци», составлявшую его прежнее существо, а затем собрать эту энергию в новую форму.

Чжуан-цзы приводит примеры «достигших», демонстрирующих возможности внутренней трансформации без видимых внешних изменений. Он и о себе говорит как о «достигшем»: «Я расслабляю тело, прогоняю чуткий слух и острое зрение, отделяюсь от формы, отхожу от знания и сливаюсь со всепроникающим (Дао)». Эти слова выдают использование Чжуан-цзы определенных психотехнических приемов, помогающих сосредоточению путем установления контроля над органами чувств.

Конечной целью практики Чжуан-цзы провозглашает достижение слияния с Дао или установление господства Дао в мире, что должно выразиться, в частности, в личном бессмертии «достигшего». Философ приводит описание страны, «где господствует Дао»: в этой стране «не знают, что полезно, а что вредно… не знают любви к жизни и ненависти к смерти… жизнь смерть – одна ветвь». В этом описании усматривается прообраз представления о духовном мире, хотя и в том, весьма несовершенном и не избавленном от следов материальности виде, в каком, например, ранние христиане представляли себе Царство небесное, или в каком мусульманские источники представляют рай.

Несмотря на старания Чжуан-цзы, отсутствие развитых представлений о духовном мире, а так же «призмелённый» уровень сознания древнего китайского общества не способствовали правильному пониманию окружающими возвышенных идей Лао-цзы. Произошло то, что впоследствии будет повторяться в человеческом обществе с неизбежностью дурной закономерности: мудрец Лао был обожествлён, в его честь был учреждён религиозный культ, а его идеи были отчасти извращены, отчасти преданы забвению. Общество взяло из трактата о Дао и дэ только то, что имело практическое значение, в частности – советы по ведению войны и управлению государством. Впрочем, одна философская идея даосизма (в большей степени разрабатывавшаяся Чжуан-цзы, чем Лао-цзы) оказалась востребованной: идея бессмертия. Хотя и ей была придана «прикладная» интерпретация.

Люди во все времена мечтали избавиться от смерти, продлить свою земную жизнь как можно дольше – ведь в материальной системе ценностей жизнь представляется высшим благом, без которого все другие материальные блага не имеют никакой ценности. Поэтому когда какой-нибудь философ, мистик или основатель новой религии предлагал своё учение, люди прежде всего интересовались, обещает ли это учение личное бессмертие. В противном случае интерес к учению резко падал. Не миновали «искушения бессмертием» и столпы даосизма, которые, впрочем изначально провозгласили бессмертие целью своей практики.

Древнекитайское общество (по-видимому, не без существенного вклада в это дело даосов) было буквально помешано на бессмертии. Рассказами о путешественниках, достигших «островов бессмертных», об отшельниках, вознесшихся в общество небожителей, об алхимиках, изготовивших эликсир жизни, об императорах, занятых поисками бессмертия изобилует старинная китайская литература.

Эликсир жизни пытался отыскать Цинь Ши-Хуанди (221—210 гг. до н. э.). Ханьский У-ди (140—87 гг. до н. э.) принимал пилюли бессмертия. Тай-у (424—451 гг.) император династии Северная Вэй, удостоился чудодейственного талисмана. Стареющий Чингис-хан обратился за лекарством бессмертия к даосскому монаху Чан-Чуню (1222 г.). 27

Цель отыскания средства продления жизни («эликсир жизни», «пилюли бессмертия») ставила перед собой даосская «внешняя алхимия», имевшая много общего с натуральной магией и колдовством и аналогичная средневековой арабской и европейской алхимии. Пик популярности «внешней алхимии» пришёлся на III – V века.