Герменевтика гимна - Воробьева Елена Юрьевна (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
С «Маршем Преображенского полка» соперничал в популярности созданный в конце XVIII в. церемониальный гимн царствования Екатерины II «Гром победы раздавайся!», написанный Г.Р. Державиным. Оба произведения напоминают «Марш Домбровского», с тем лишь исключением, что врагов «храбрый росс» планирует побеждать на территориях других стран, а не собственной и, кроме «Магомета ты потрёс», конкретно их не определяет. Но понимание того, что гимн есть отражение мировоззрения общества, изложение национальной и державной идеи, привело к созданию именно государственного, а не церемониального или военного символа. В 1833 г. С.С. Уваров обнародовал знаменитую формулу официальной идеологии: «Православие, самодержавие, народность». Эти же смыслы необходимо было воплотить в государственной символике для демонстрации широкомасштабной и целостной доктрины императорского правления. В том же 1833 г. А.Ф. Львов и В.А. Жуковский создают знаменитый «Боже царя храни», в котором явно прослеживается преемственность идей гимна Британской империи. Это был один из самых коротких гимнов Европы – шесть строк и шестнадцать тактов мелодии легко запоминались и воспроизводились массами. Его слова максимально плотно спрессовывали смыслы, присущие феодальной империи и воплощенные в символе-государе: «сильный, державный, православный; царствуй на славу нам, на страх врагам».
После Октябрьской революции 1917 г. гимном молодого Советского государства (сначала – РСФСР, а затем и СССР) был официально признан Интернационал. Стихотворение Эжена Потье, участника Парижской коммуны, как нельзя лучше отражало боевой настрой молодой Страны Советов, консолидируя энергию борьбы в символическую форму: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Нужно отметить, что, в отличие от Марсельезы, Интернационал, таки, планировал будущее созидательным, обещая строительство нового мира, и не раскалывал общество настолько непримиримо и кроваво, как революционная песнь Руже де Лиля – «это есть наш последний и решительный бой».
Гимн Советского Союза стилистически близок гимну, созданному для союза Германского. Но, написанный в годы Великой Отечественной войны (впервые исполнен в 1944 г.), он упирал на военное превосходство государства («мы армию нашу растили в сраженьях, захватчиков подлых с дороги сметем») и выражал веру в победу над врагом («знамя советское, знамя народное пусть от победы к победе ведет»). В 1977 г. текст был переориентирован на мирную жизнь и построение светлого коммунистического будущего, отразив ведущую роль партии в жизни государства.
После периода разброда и шатания, «парада суверенитетов», увлечения неолиберальной западной идеологией в 90-х гг. XX в., ознаменованной невнятным гимном в виде бессловесной «Патриотической песни» М. Глинки, в 2000 г. вернулся гимн Советского Союза, трансформировавшись в гимн Российской Федерации. Его возвращение вызвало ожесточенные споры в обществе. До сих пор у определенной части граждан страны по тем или иным причинам есть претензии к новой редакции текста либо старому музыкальному сопровождению. Тем не менее, можно сказать, что это один из самых политкорректных государственных гимнов, возможно, именно потому, что изменялся вместе с потрясениями, постигавшими страну и мир.
1. Страна – «священная держава», «любимая», раскинувшаяся «от южных морей до полярного края», «одна на свете такая», «хранимая Богом». «Отечество свободное», достояньем которого являются вовсе не богатейшие природные ресурсы, а «могучая воля, великая слава», что более приемлемо для государственного концепта;
2. Основная задача государственной власти – сохранять «братских народов союз вековой»;
3. Основная задача граждан – хранить верность Отчизне, что «дает нам силу» и открывает «широкий простор для мечты и для жизни» в грядущем. Особенно подчеркивается гордость народа за свою страну: «Славься страна, мы гордимся тобой!»;
4. Враг – отсутствует;
5. Упоминается «предками данная мудрость народная», т. е. прописывается бережное отношение к прошлому, и мечты о будущем «грядущие нам открывают года». Утверждение: «так было, так есть и так будет всегда» подключает к вечности государственный концепт великой, свободной, хранимой Богом страны. Существует надежда, что с введением данной формулы новые редакции гимна нам уже не грозят.
Для гимна характерно слабое различие между понятиями «страна» и «государство», что, в общем-то, характерно для российской политической мысли, стремящейся слить воедино то, что народ привык радикально разделять. Так же характерно для России привнесение патернализма, закрепляемого на символическом уровне – верность народа Отечеству в данном контексте равна верности государственной власти, которая приводит к награде в виде возросших сил и светлого будущего. Патернализм как воплощение архетипа отеческой власти государства противостоит архетипу народного героя-бунтовщика, навечно впечатанному в коллективное бессознательное нации, и призван защитить общество от социальных потрясений, которых за предшествующие века случилось предостаточно.
Сходство данной редакции гимна с «Песнью немцев» в полном и окончательном отсутствии врагов. Складывается ощущение, что его программа направлена на внутренние дела государства, утверждение самодостаточности нации, воспитании самоуважения и трансценденции к утраченным, было, высшим смыслам существования – Богу, традициям, мечтам, питающим творческий дух народа.
Таким образом, идеальный конструкт государства, программируемый гимном России, не так уж плох. Единственный его минус – он не вызывает эмоций. После 2000-х годов общество проявляет поразительное равнодушие к государственной символике, возможно потому, что выздоравливает от радикализма. Россия не желает возвращаться в 90-е с их революционным пафосом и бурными баталиями о форме и содержании символов власти, меняя боевой задор на стабильность и порядок. Может быть, и впрямь благословенны те времена, когда нацией не правят символы? По крайней мере, не правят напрямую, ибо их подспудное воздействие, как мы уже убедились на примере гимнов разных стран, не прекращается ни на миг.
***
Информационная цивилизация, вырастающая из вещной цивилизации былых времен, располагается в пространстве символической вселенной, о которой вел речь Э. Кассирер и в которую погружалась герменевтика XX в. Миф, наука, язык – феномены, конструирующие ее реальность. Символы и знаки – артефакты, формирующие феномены. Процесс познания в данной реальности движется по траектории герменевтического круга: понимание целого возникает при должной интерпретации частей, что можно сделать только тогда, когда понимание предзадано. Самопрояснение понимания, таким образом, проявляется в истолковании. Задачей герменевта определено правильное «вхождение» в герменевтический круг, что должно привести к пониманию непонятного.
Срединное расположение символической вселенной предоставляет ей уникальную возможность стать связующим звеном между эмпирической и трансцендентной реальностями. Человек все увереннее обживается в этом промежуточном пространстве, усложняя и окультуривая его, применяя познавательные практики, являющиеся герменевтическими по природе самого объекта. В такой позиции процесс понимания становится более результативным, сдвигая горизонты непонятого к суб- и надсмысловым конструктам. За символом смыслы стоят всегда, ибо он заякорен одновременно и в вещности, и в трансцендентности. Таким образом, через анализ известных и традиционных знаковых фигур возможно прояснение неизвестного.
Когда символ непосредственно воздействует на предметную реальность, он открывает дорогу потоку трансцендентного, взламывающему упорядоченные структуры материального мира. Поступок, жест, лозунг, лишенные драйва во времена процветания, в эпоху перемен наполняются надпредметными иррациональными смыслами, подключаются к хаосу неопределенного и невыразимого. Трансцендентные наводнения вновь наполняют живительной силой, выражаясь словами К.Г. Юнга, «русла пересохших рек» архетипов государственной власти, а их эмблемы – герб, флаг и гимн – актуализируют забытые смыслы.
