Мост через вечность - Бах Ричард Дэвис (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Я наблюдал снова, как ты приземлилась, – сказал я. – Как Мэри Кинозвезда перед камерой. Ты коснулась земли легко, как воробышек!
– Как бы мне хотелось, – сказала она, – чтобы у меня не было всех этих просчетов в последнем заходе. Или чтобы я не уходила в полынь в конце взлетной полосы. Ты слишком хорошего мнения обо мне.
И тем не менее она гордилась своим приземлением, я видел это. Когда ее хвалили, она часто переводила разговор на что-то близкое, но не совсем идеальное, чтобы смягчить шок от комплимента, который теперь легче было принять.
Сейчас, кажется, можно сказать ей, подумал я.
– Вук, мне кажется, что я хочу немножко полетать.
Она сразу поняла, что я имею в виду, испуганно взглянула на меня и $ + мне возможность изменить свое намерение в последнюю минуту, говоря со мной сразу на двух уровнях.
– Сейчас летать не стоит. Воздушные потоки везде уже остыли.
Вместо того, чтобы отступить, я перешел в наступление.
– Я не имею в виду полет на планере. Я хочу уехать. После завтрашних соревнований. Как ты на это смотришь? Мне нужно побыть одному некоторое время. И тебе тоже, правда?
Она положила вилку и села на кровать.
– Куда ты летишь?
– Еще не знаю. Это неважно. Куда угодно. Мне просто, наверное, нужно побыть одному недельку-другую.
Пожалуйста, пожелай мне удачи, думал я. Пожалуйста, скажи, что ты сама тоже хочешь побыть одна. Может быть, вернуться и сказать что-нибудь для телевидения в Лос-Анжелесе?
Она посмотрела на меня, и на ее лице отразился вопрос.
– За исключением нескольких конфликтов, мы провели здесь самое счастливое время в жизни, мы более счастливы сейчас, чем когда-либо раньше, и вдруг ты хочешь сбежать куда-то и побыть одному? Действительно ли ты стремишься к одиночеству, или хочешь встретиться с одной из своих женщин, чтобы потом снова вернуться ко мне?
– Это несправедливо с твоей стороны, Лесли! Я пообещал меняться – и я уже изменился. Я пообещал, что других женщин не будет, и их нет. Если бы мы не выдержали нашего испытания, если бы я захотел увидеть кого-то другого, я бы сказал тебе. Ты ведь знаешь, что я достаточно жесток, чтобы сделать это.
– Да, я знаю. – Красивые тени и полутени на ее лице не выражали ничего: ее ум сортировал, перебирал со скоростью света: причины, предлоги, возможности, альтернативы.
Я считал, что ей следовало быть готовой к этому рано или поздно. Мой циничный разрушитель – этот змей, обитающий в моем уме, – сомневался в том, что наш эксперимент продлится больше, чем две недели, а мы уже жили в трейлере больше шести месяцев, и ни дня разлуки. Со времени моего развода, – думал я, – никогда я не проводил с одной женщиной больше шести дней. Как бы то ни было, пришло время сделать перерыв.
– Лесли, послушай. Что плохого в том, чтобы нам расстаться на некоторое время? Ведь самое убийственное из всего, что случается в браке:
– О боже мой, он снова за свое! Если я должна выслушивать снова всю эту тираду о причинах, по которым ты не любишь: – она подняла руку, чтобы остановить меня. -: Я знаю, что ты терпеть не можешь слова «любовь», потому что весь его смысл исковеркан, как ты мне говорил уже сотню раз. Ты никогда не говоришь его, но я воспользуюсь им сейчас!: вся эта тирада о причинах имеется у тебя потому, что ты не любишь никого, кроме неба и своего аэроплана! Если я должна буду снова это выслушивать, я начну кричать!
Я сидел спокойно, пытаясь поставить себя на ее место и понять ее ошибку. Что может быть плохого в том, чтобы устроить друг другу каникулы? Почему идея о временной разлуке так сильно пугает ее?
– Для того, чтобы кричать, тебе придется повысить голос, – сказал я с улыбкой; думая про себя, что если я могу шутить, когда речь идет о моих священных правилах, то значит, мы приближаемся к не таким уж и плохим временам.
Но она отказывалась улыбаться.
– Пошел ты со своими идиотскими правилами! Долго ли ты – о Боже! – долго ли ты еще будешь носиться с ними?
Меня охватил гнев.
– Если бы они были неправильны, я бы не стал тебе ничего говорить о них. Неужели ты не видишь? Они значат очень много для меня; они истинны для меня; я очень долго жил с их помощью! И пожалуйста, выбирай слова, *.#$ говоришь со мной.
– Ты еще будешь указывать, как мне говорить! Я могу, черт побери, говорить все, что мне, черт побери, захочется!
– Ты, конечно, свободна говорить так, Лесли, но я не обязан слушать:
– О, снова эта твоя глупая гордость!
– Если и есть что-то, чего я не выношу, – то это такое обращение!
– А если есть что-то, чего я не выношу, то это когда меня ПОКИДАЮТ! – Она закрыла лицо руками, а ее волосы опустились, как золотой занавес, и спрятали от меня ее страдание.
– Покидают? – спросил я. – Вук, я не собираюсь покидать тебя! Я только хотел:
– Собирайся! И я не выношу: быть покинутой – Слова тонули в рыданиях, за золотым занавесом.
Я встал из-за стола, сел рядом с ней на кровать и придвинулся к съежившемуся комочку ее тела. Она не оттолкнула меня, она не переставала плакать.
В этот момент она превратилась в ту маленькую девочку, которая была когда-то, и никогда не исчезала и которая чувствовала себя покинутой, покинутой, покинутой всеми после развода родителей. После этого она встречалась с ними и любила их обоих, но раны, полученные ею в детстве, никогда не заживали.
Лесли добилась всего в своей жизни сама, всегда жила в одиночестве и была счастлива одна. А теперь она подумала, что после стольких месяцев, проведенных вместе со мной, она полностью потеряла всю ту свою независимость, которая связывалась у нее с самостоятельностью. У нее тоже были стены, и вот я натолкнулся на них.
– Я здесь, вук, – сказал я. – Я здесь. Она права, когда говорит о моей гордости. Я сразу же становлюсь таким отчужденным, защищая себя при первых же признаках приближения бури, что забываю о том, через какой ад она прошла. Как бы сильна и сообразительна она ни была, она по-прежнему чегото боялась.
В Голливуде она всегда была в центре внимания в гораздо большей степени, чем я когда-либо в своей жизни. На следующий день после нашего девятичасового разговора она оставила друзей, помощников, студию, политику покинула их всех, даже не попрощавшись, без объяснений, не зная, вернется ли она когда-нибудь, или же это не случится никогда. Она просто уехала. Глядя на запад, я мог разглядеть вопросительные знаки, кружащиеся над городом, который она оставила позади: «Что же случилось с Лесли Парриш?»
Теперь она в центре огромной пустыни. Вместо ее любимого старого кота, который мирно умер, ей создают теперь комфорт не-такие-уж-спокойные гремучие змеи, скорпионы, пески и скалы, а живет она ближе всего к ласковому и неистовому миру полетов. Она поставила на карту все и отбросила прочь Голливуд. Она доверяет мне в этом суровом месте; ее ничто не защищает, кроме этой теплой ауры, которая окружает нас обоих, когда мы счастливы вместе.
Рыдания стали утихать, но она, прижавшись ко мне, все еще была напряжена, как пружина.
Я не хотел, чтобы она плакала, но что я мог поделать с ее слабостями! Мы согласились на этот эксперимент, состоящий в том, чтобы провести вместе так много времени. Мы не договаривались, что не можем расстаться на несколько недель. Когда она привязывается ко мне и отрицает мою свободу быть там, где и когда я захочу, она сама становится причиной моего ухода. Она так проницательна, но почему она не понимает этот простой факт? Как только мы становимся тюремщиками, – наши узники хотят сбежать.
– О, Ричард, – сказала она устало бесцветным голосом. – Я хотела, чтобы это у нас получилось, быть вместе. А ты этого хотел?
– Да, хотел.
Хотел, но при условии, что ты позволишь мне быть самим собой, – $.! "(+ я мысленно.
– Я никогда не становился между тобой и твоими желаниями. Почему же ты не можешь?
Она расплакалась и молча уселась на другом конце кровати. Слез больше не было, но в воздухе повис тяжелый груз наших разногласий, наши острова находились так далеко друг от друга.
