ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Совсем другим выглядит второй этап. Олигархи понимают что к ним реально залезли в карман, и теперь готовы на все, причем без всяких импровизаций. Их интересует сумма которую они должны выложить чтобы враг исчез. Исчез сразу и навсегда.
В мире абсолютного страха и полной несвободы, появление великого человека является больше исключением нежели правилом. Моисей здесь остается уникальным исключением. Но в Карфагене такой человек появился, причем не где-нибудь, а в золоченном чертоге одного из первых семейств. Он не был пророком, он был воином. Назвали его Ганнибал, т. е. "дар Ваала" и в девятилетнем возрасте он принес клятву на алтаре Астарты что будет бороться с Римом до конца, до полного его уничтожения. Ганнибала для осуществления данной цели готовили с момента рождения и учеником он оказался отменным, овладев помимо стандартного набора дисциплин, языками всех основных народов находящихся в соприкосновении с Карфагеном, и, в первую очередь, — латинским. Ганнибал изучил о Риме все что можно было изучить находясь в Карфагене. Мы не можем даже представить что в его воображении представлял Рим, как он его чувствовал, тем более что сам Ганнибал не оставил никаких письменных трудов. [49] Реально осуществлять свою миссию уничтожения Рима он начал… правильно, в 29 лет. Как и первая война, вторая началась не "из принципа", а "по поводу", но на этот раз инициативу проявил Карфаген, ибо время работало на Рим. Ганнибал получил все что просил: деньги на наемников, деньги на вооружение, деньги на сотню боевых слонов, а клятву бороться с Римом до конца с него, повторимся, взяли еще в детстве. Вся его жизнь была ставкой в этой игре мирового уровня и можно только предполагать с какой неохотой олигархи отдавали деньги великому человеку, которого в душе презирали и ненавидели. Гению не везет в мире уродов. Он не может в нем по-настоящему самореализоваться. Появись Ганнибал в Риме и он попал бы в положительные герои, как в недавнем прошлом Александр. Но Ганнибал воевал против Европы, против страны которая тогда олицетворяла Европу, а значит — против интеллекта, против цивилизации, против света, поэтому он — герой отрицательный. Как Чингиз-Хан или Аттила. При этом как личность несравненно более опасный чем эти два озверелых азиатских маньяка. В Карфагене его просто использовали. Как вещь. И когда Вторая Пуническая война закончилась не разрушением Рима, а под стенами Карфагена, Ганнибал был выброшен как обесценившийся вексель. Доведенный до отчаянья он вынужден был самоликвидироваться.
Для полного уничтожения Карфагена потребовалось три войны. Как и положено. Бессмысленно пытаться отнести их к бессознательному разряду «справедливых» или «несправедливых». Подобные понятия не применимы к государствам "золотого тельца". Все что делается против них — априорно справедливо. Мы же не задаем себе вопрос: "справедливо ли мы поступаем травя тараканов"? И римляне ввязались в первую войну совершенно сознательно, хотя и после долгих колебаний.
Сильные и интеллектуалы до сих пор сохранились потому, что оставались таковыми когда казалось что все, все уже потеряно. Вот вам один из их отличительных признаков совершенных, который так и не смогли понять карфагенские уроды. Как можно сражаться, когда исход заранее ясен? Когда нас гораздо больше?!К огда у нас деньги и исторический опыт! Однако самые важные вещи за деньги не покупаются, они обретаются бесплатно, но только теми кто находиться на светлой стороне и имеет достаточную степень чистоты. Можно сосредоточить в одних руках все, абсолютно все активы, но это никак не будет гарантировать полного контроля. Ганнибал, гоняясь за Фабием по всей Италии, мог торжествовать победу со дня на день, по крайней мере таковой виделась ситуация карфагенским олигархам. Они отдавали себе отчет в том что вернись Ганнибал могильщиком римлян, неизбежно начнется передел собственности. И денежные мешки испугались. Расходы на войну прекратились, когда требовалось выделить еще какие-то жалкие гроши. Теперь уже Ганнибал понял что он в ловушке и случись обвал, никакие галлы и коллаборанты положения не спасут. И он не ошибся. Вместо Фабия Медлителя пришел Сципион, в мгновение ока перенеся военную кампанию в Испанию, а чуть позже — в Африку. И вот римские легионы стоят у Замы, где Ганнибал проигрывает свое последние сражение. Карфаген повержен. Правда, для его уничтожения потребуется еще одна война. Она будет скоротечной — всего три года, но только на втором ее году поклонники Молоха и Ваала спохватятся, однако будет поздно, ибо 146 год — год максимального усиления Рима, год, когда его сила и зрелость пересеклись в высшей точке; год, когда все свои отборные войска он мог сосредоточить в одном районе, а такая возможность ему больше не представится ни разу, ибо враги, как болезни при старости, теперь будут множиться от года к году, а августовский "pax romani" станет временным убаюкивающим самообманом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО И НЕДОЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Совершенные не нуждаются в законах, потому что они сами, во всех своих ипостасях, суть высшее проявление единственного и единственно правильного закона. Их модели поведения можно сопоставить систему уравнений описывающих связь между всеми видами взаимодействий, воплощение той самой "единой теории поля", над которой бесплодно бьются физики. С одной стороны, все сходятся во мнении что такая система должна быть проста, как и все гениальное, и как мне кажется она вряд ли будет намного сложнее системы уравнений Максвелла и гораздо проще системы нелинейных уравнений Эйнштейна. Но никто из тех кто реально знаком с ситуацией в современных фундаментальных науках, не заявит вам, что мы стоим недалеко от формулирования подобного уравнения, хотя порой кажется что оно вот, рядом, подойди и бери! Точно такая же ситуация с управляемым «термоядом». Можно не сомневаться, что "единая теория поля" если и приобретет в обозримом будущем завершенные формы, то решающий вклад здесь внесет один человек в момент который бывает раз в жизни, причем у единичных экземпляров. Остальные только потом увидят как оказывается все было просто, и долго будут задавать недоуменные вопросы, удивляясь почему люди раньше не додумались до столь очевидных вещей! Такая система уравнений будет верхом совершенства и создатель ее также будет совершенен. Эти две вещи можно принять без всяких оговорок. О физике в данном контексте приятно говорить. Как и о философах. Вот где науки! В античные, да и в средневековые времена, не делали никакой разницы между физиком и философом, да и самого термина «физик» не существовало. А вот о законах юридических ничего подобного не скажешь. Многие ли даже по-настоящему образованные люди, смогут так, сразу, назвать хотя бы десять всемирно известных юристов XIX–XX века? Притом, что с другими науками или, скажем, с музыкой, спортом, живописью, подобных проблем не возникнет. В чем дело? Почему юристы-законотворцы и теоретики права не оставили аналогичного следа в мировой цивилизации? Ответ здесь может быть только один: все современные законы несовершенны, ибо изначально разрабатываются под несовершенное общество. Совершенный человек за такое дело не возьмется, точнее он может взяться, но появись такой идеальный закон, кому он будет нужен? Его не приложишь к миру дебилов и дегенератов и именно поэтому совершенные очень редко участвуют в их создании, особенно в последние две тысячи лет, хотя имена древних законоведов известны даже продвинутому школьнику, а законы ими созданные, как правило максимально долго держались в обществе и способствовали прогрессу. Совершенные во всех своих проявлениях являются носителями и выражением совершенного закона который и есть квинтэссенция настоящей свободы. Такой закон не нуждается в записи и уж тем более нет необходимости в сворах цепных псов призванных стоять на его страже. Ведь если закон нельзя нарушить в принципе, то какой смысл его как-то охранять? Это то же самое, что поставить сверхсовременную противоугонную сигнализацию на луноход, или, допустим, на американский «Вояджер». Мы же не следим, за соблюдением законов Ньютона или Кеплера. Они выполняются «автоматически» (при соответствующих краевых условиях), а механизмы созданные без их учета, работать не будут, чего только стоят потуги по созданию отдельными субпассионариями вечных двигателей. Вы думаете они в прошлом? Как бы не так! Патентные бюро ежегодно заваливаются десятками тысяч подобных проектов. То же самое происходит и с современными законодательными системами, находящимися в прямом противоречии с самими собой. И вот тут возникает поле для деятельности адвокатов, открывается необозримый простор для коррупции прокуроров и судей и не успеваешь оглянуться, как еще вчерашний преступник, взятый с поличным за серию тяжких преступлений, выходит на свободу, радостно махая ручкой в видеокамеры, или просто показывая оттопыренный средний палец. Одновременно усиливается полицейский беспредел, ибо бороться с правонарушениями «законными» способами становится попросту невозможно. Адвокаты, юристы, а подчас и «преступники», оказываются интеллектуально несравненно выше «копов», выбивающихся в свою профессию из весьма специфического социально-психологического контингента, которому, по большому счету, и идти-то больше некуда. [50] Здесь, кстати, кроются причины патологической злости всех работников карательных органов. Отто Вейнингер прямо называл их «мужчинами-мегерами». Т. е. «закон», точнее то что им называют, отходит даже не на второй, а как минимум на третий план. Попугаи кричат что пусть лучше будет очень плохой закон чем никакого. Это великолепно! Как раз то что мы имеем сейчас! Торжество упадочнической псевдоморали. Это из цикла "лучше пусть муж будет алкоголиком и дегенератом, чем его не будет вообще" или "пусть дети будут олигофренами и наркоманами, чем жить без детей". А древние, между прочим, считали, что лучше один день прожить свободным, чем пятьдесят лет стоя на коленях. Кто сейчас такое скажет? Как круто все поменялось! Жизнь поставлена с ног на голову. Счастье нации, и в более общем случае всей нашей расы, состоит в неуклонном увеличении абсолютных и относительных показателей красоты, силы и интеллекта индивидов входящих в нее. Все остальное — бред и фикция выдуманная представителями недочеловечества и сводящая жизнь не к достижению личного счастья вектор которого у совершенных всегда действует в том же направлении что и вектор счастья нации в целом, а к попыткам найти мазохическое удовлетворение в несчастии, которое порождает грязный суеверный страх, местечковые суеверия и подлинное мракобесие. Именно такие и издают зловоние как физическое, так и культурное, политическое, моральное и т. д. И именно такие всегда удачно вписываются в любой закон, в любую ублюдочную идеологию. [51] Сегодня они коммунисты, завтра — либералы, послезавтра — монархисты, а через два дня пацифисты или еще невесть кто. А все потому, что законы пишутся такими как они. Абсолютная сила не нуждается в охране, а потому и закон стал нужен тогда, когда люди в массе своей утратили совершенство, и прежде всего тогда когда появились слабые.
