Эволюционная теория познания : врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингв - Фоллмер Герхард
Однако, эмпирическая эквивалентность является скорее исключительным случаем. Поэтому практические критерии играют только подчинённую роль. Также и принятие новой теории, объяснеющей меньшее число наблюдений, происходит весьма редко. В нормальных случаях, новая теория принимается именно потому, что она обладает более высокой объясняющей ценностью, нежели её предшественица. Развитие науки идёт по пути расширения области применимости, переходу к более широким теориям, общим законам, единому описанию. Насколько далеко она может пойти по этому пути — предмет пессимистичческих и оптимистических спекуляций(122). Однако нет сомнений в том, что в связи с огромным успехом ньтоновской механики и гравитационной теории в уравнивании «земной» и «небесной» физики, особенно за последнее столетие, мы приблизились к такому объединению, причём не только в физике, но также в биологии (см. примеры к постулату непрерывности на стр. 30).
В особенности важно учитывать, что классическая механика не была дополнена квантовой механикой. Представление о том, что классическая механика описывает макромир, а квантовая механика — микромир, возникает ввиду того, что классическую механику не могут применить в физике элементарных частиц, атомов и молекул, в то время как квантовую механику не хотят применять к микроскопическим феноменам. Точно говоря, классическая механика всюду ложна, в то время как квантовая механика, напротив, (гипотетически!) правильна; однако отклонения классической механики от квантовой в макроскопической области так малы, что они в современности находятся за пределами измерительной точности. Но соотношение неопредлённостей, корпускулярно-волновой дуализм, квантование энергии и т. д. действуют также и в макромире! Таким образом, квантовая механика превосходит классическую механику.
Совершенно аналогично, общая теория относительности не просто механика сильных гравитационных полей; специальная теория относительности действует не только для высоких скоростей. Общая теория отностельности скорее содержит специальную и классическую теорию гравитации, релятивистская физика охватывает классическую; но отклонения в области наших чувственных органов, в сфере «человеческих» отношений (слабые гравитационные поля, малые скорости), так малы, что они длительное время вообще не были заметны.
Здесь вновь проявляетя тенденция к объективированию и деантропоморфизации: современные научные теории, включая область «земных» отношений, особенно область повседневного опыта, выходят далеко за его пределы. Законы фундаментальных теорий действуют универсально, законы классических теорий — только приблизительно и только в условиях нашего "окружающего мира" (см. стр. 44).
Также и формальные соотношения классических и современных утверждений нельзя некритично характеризовать как граничные случаи, как это часто делалось физиками. Классическая физика не следует просто из квантовой механики, когда планковский квант действия обращается в ноль или становится "большим квантовым числом", она не следует также из теории относительности, когда скорость света считается бесконечной. Такие граничные случаи возможны отнюдь не для всех формул квантовой теории и теории относительности; они могут быть многозначными или давать неклассические результаты.
Соотношение между теориями соответствует представлению, согласно которому, новая теория в состоянии (или должна быть), после того, как она принята, симулировать старую. Должна иметься также возможность, определять понятия и законы старой теории в новой, если они оказываются осмысленными при объяснении эмпирических результатов.
В этом смысле, например, возможно с помощью дарвиновской теории симулировать ламарковскую эволюционную теорию, особенно наследование благоприобретённых признаков ("эффект Болдуина").
Нельзя не увидеть, что ламаркизм является родом приближения к дарвинизму и что результаты отбора поэтому часто выглядят как результаты ламаркистского приспособления, обучения посредством повторения: дарвинизм в определённой степени симулирует ламаркизм.
(Popper, 1973, 169; аналогично 272, 296)
Аналогичным образом индукция симулирует метод проб и устранения ошибок. Это служит основанием для их взаимной замены. (Popper, 1973, 299).
Также возможно ввести понятие силы в общую теорию относительности и получить "нечто вроде" ньютоновского закона гравитации, так что общая теория относительности будет симулировать классическую теорию гравитации.
Посредством статистических законов становится возможным (для больших совокупностей) симулировать детерминистские феномены. Это действует как для термодинамики, так и для квантовой механики.
Эволюционная теория познания также в состоянии «симулировать» другие теории познания, поскольку она объясняет опытные факты. Например, она заменяет априорные формы созерцания и категории Канта врождёнными структурами познания. Также и они являются в полном смысле конститутивными для опыта в трансцедентальном философском смысле, но не независимы от всякого, а только от индивидуального опыта. Их логическая или трансцедентальная необходимость отрицается. Но то, что Кант правильно увидел, он ложно интерпретировал, а именно абсолютизировал до трансцедентального априори психологическую необходимость. Но последняя признаётся и объясняется в эволюционной теории познания.
Было бы интересным и полезным проверить симуляционные способности эволюционной теории познания на других фактах и теоретико-познавательных теориях. Такое сравнение могло бы послужить также её отграничению от других позиций и уточнению. Данная задача здесь не ставится. Мы обратимся в заключение к некоторым иным размышлениям по поводу эволюционной теории познания, которые мы обозначили как «метаразмышления».
I МЕТАРАЗМЫШЛЕНИЯ
Эволюция эволюционной теории позания
Эволюционное понимание — как любое познание — также является историей. Насколько далеко распространяется эта история? Принципиально возможно считать такую позицию естественной уже всегда; ибо теория познания имеет ведь гипотетический характер и в выборе наших гипотез мы относительно свободны (стр. 122).
Однако для обоснования должны быть выполнены дальнейшие условия, особенно возможность объединения с базисным знанием, проверяемость и объясняющая сила. В.Р. Гамильтон, который развил гамильтоновскую форму классической механики, хотя и располагал математическими средствами для установления шрёдингеровского уравнения и волновой механики, не имел эмпирических полномочий для такого шага; тогда (1834), не было свидетельств о волновых свойствах материи. Точно также Аристарх не имел опытных оправданий для своей гениальной интуиции (см. стр.109).
Так, гипотезы об эволюции человеческих познавательных способностей могли быть поставлены осмысленно лишь после того, как идея развития в 19-м столетии была представлена в форме эволюционной теории (причём спекуляциям Эмпедокла или Абу — Гасана аль Масуды (*956) нельзя отказать в оригинальности).
В главе А мы видели, что проблема врождённых идей в истории теории познания играла ключевую роль. Но вопрос о том, имеют ли врождённые структуры познания биологическое значение мог осмысленно дискутироваться лишь тогда, когда биологическая наука стала не только описывающей, как у Аристотеля и Линнея, но также и объясняющей. Поэтому ответы на такие вопросы можно найти лишь позднее (после 1900) и даже тогда относительно редко.
Биологическая обусловленность субъективных структур познания утверждалась
философами:
Ницше, Зимммель, Спенсер, Пирс, Болдуин, Ф.К.С. Шиллер, Рассел, Куайн, Поппер;
физиками:
Гельмгольц, Пуанкаре, Мах;
биологами:
Геккель, ф. Берталанфи, Ренч, Лоренц, Мор, Моно;
психологами:
Циен, Пиаже, Рорахер, Кэмпбелл, Фурт, Леннеберг;
антропологами:
Леви-Стросс, Швидетций;
языковедами:
