Будущее настоящего прошлого (СИ) - Нюхтилин Виктор Артурович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Никто нам не виноват. Болезненный девятнадцатый век замутил головы, вывихнул мировоззрение, и — «…вот оставляется дом ваш пуст». Теперь, без возможности Случайного, техногенный мир оставлен Богом и катится по наклонной. Хорошо, если ногами вперед… Впереди или катастрофа, или… новое знание.
Как инки говорили.
Понимая теперь, что нас не купишь и не обманешь трансвеститским видом настоящего, и, твердо осознавая, что мы находимся уже в своем будущем, мы должны просто увидеть вокруг себя это новое знание. Как нам это увидеть? Попробуем это сделать в следующей главе.
Кто в доме хозяин
Собственно говоря, поиски этого нового знания не должны стать для нас загадочным и смутным движением на уровне интуиции, потому что мы начинаем уже не с пустого места в этом пустом доме. Ведь на самом деле не так уж много из нынешнего знания можно назвать новым. В принципе любое новое знание — оно новое, но по большинству своих характеристик это всего лишь новые отростки на старом теле. И смысл всех этих отростков — питать старое обреченное тело. То, что мы ищем, должно иметь принципиальную новизну, нечто такое в своем характере, чего еще не было. Помимо вот этой принципиальной новизны, у этого знания должна быть еще и системная возможность наполняться за счет случайных обстоятельств и факторов. Второе — даже важнее. Это должно быть свободное, понятное и конкретное знание, на которое еще не наложило лапу деградирующее стремление человечества самому определять нормы и стандарты относительно того, каким может или не может быть дальнейшее развитие какого-либо знания.
В какой-то мере предыдущие требования возводят сразу же некий барьер между наукой и этим знанием, и этот барьер действительно необходим, но лишь в той мере, в какой наука, как бюрократическая организация, не должна мешать свободе знания и произвольному развитию его концепций. С другой стороны, это определенно должно быть научное знание, поскольку только знание научного характера может приводить к некоему умению, практически значимому для человеческой цивилизации настолько, чтобы ее спасти.
Все это предельно понятно, и вся прелесть затруднений состоит лишь в том, чтобы определить принципиальную новизну этого некоего присутствующего где-то рядом с нами научного, преднаучного или околонаучного знания. Что это вообще значит — «принципиальная новизна»? Относительно науки это означает некую аналогичную ей деятельность, но полностью отличающуюся от нее по своему методу. Каков же основной метод науки? Несмотря на детально разработанную философией науки архитектуру научных методов — все они не более чем операции в составе одного и того же главного научного метода. А этот метод состоит в простой последовательности основных действий: «распознать — научиться дружить — применить возможности этой дружбы». Человек ищет для себя в природе через науку больших друзей для исполнения своих больших и малых прихотей. Эти большие друзья живут своей недосягаемой для человека жизнью, и весь смысл этой дружбы состоит в том, что друзья могут изменить жизнь человека до неузнаваемости, а человек изменить жизнь друга — никогда. Кинетическая энергия воды может значительно изменить жизнь человека, вращая турбины, но человек вынужден считаться с тем, что он никогда ничего не изменит в жизни самой кинетической энергии как таковой. Электричество может сделать другой жизнь целых городов, но целыми городами вместе человечество не сделает другой жизнь даже одного электрона. Человек может наступать на грабли, а может не наступать. Но сделать грабли такими, чтобы, наступая на них, он не переживал момента короткого удивления, человек неспособен.
Человек вписывается в жизнь этих друзей, втирается к ним в доверие, дурачит их, использует их привычки, подставляет на их пути ту или иную нужную ему работу, и сам пристраивается в незаметные попутчики их внутренних мероприятий. Это и есть техногенная наука. Сам себе человек кажется творцом, но он ничего не творит, он только вытворяет из того, что уже есть. Сам себе человек кажется укротителем природы, но он ничего не укрощает — так блоха, перемещаясь на собаке, считает себя ее укротителем, если она точно знает, куда собака сейчас бежит, и это «куда» как раз то место, куда блохе надо. Человек сам себя считает создателем, но он всего лишь сборщик-монтажник созданного совсем не им.
Естественно, что техногенно-научному методу «распознать — научиться дружить — применить возможности этой дружбы» мы, если и должны противопоставить другой, (также научного характера и научного по задачам), то это должен быть: «создать — научиться управлять». В принципе, на первый взгляд, подобного вокруг нас немало. Это можно отнести к любой управляемой человеком технике, например. Но всё это на самом деле — результат третьей исполнительной фазы «Применить возможности дружбы», поскольку вся техника, созданная человеком, использует законы природы, которые не созданы человеком. Здесь опять всё та же самая дружба с распознанным. Здесь ничего не создано. Гнетущая мысль, которая сейчас посетила читателя, и в самом деле верна своей непреодолимой правотой — все, что связано с физической реальностью, всегда подчинено физической реальности во всех своих возможностях, и всегда человеческое творчество в пределах этой реальности будет не созидательным, а вторичным, то есть — приспособленческим и присваивающим.
Дальнейший вывод также настолько ясен, что его можно было бы просто опустить, как само собой разумеющийся, но в целях демонстрационной целостности текста мы этот вывод, оставляем — только создав некую новую реальность, человек будет истинным творцом всего того, чего ему в этой реальности захочется. Следовательно, принципиально новый метод нового знания может реализоваться только в какой-то реальности, организованной не по законам физической природы. 698 слов и 4787 знаков (автор специально подсчитал) понадобилось нам, чтобы преодолеть все затруднения и открыть это новое знание — подобная реальность существует, создана человеком и знакома каждому. Эта реальность — среда языковых софтов. А искомое нами новое знание — веб-технологии.
Удивлены и разочарованы? Напрасно. Присмотримся к этому знанию внимательнее. Мы знакомы с ним по Всемирной паутине, которую мы называем Интернетом. На самом деле Интернет и Всемирная паутина — две вещи не совсем одинаковые, хотя и не очень разные. Но знание отличий между ними относится к утонченному щегольству особо квалифицированных специалистов в области современных информационных технологий, каковыми мы не являемся. Поэтому договоримся далее называть и то и другое Интернетом. Так вот, как в народной пословице считается, что очень плохо за деревьями не видеть леса, так и мы попробуем разглядеть за лесом деревья, то есть истинную структуру Интернета. Интернет это не только ценные электронная почта, форумы и чаты, Интернет — это соединение двух очень интересных новшеств человеческой культуры: сетей бессмертной конструкции и программ гипертекстовой организации информации.
Начался Интернет давно, во времена холодной войны. Слава Богу, молодежь не знает атмосферы того времени, когда невидимым грузом над каждым человеком висел дамоклов меч ядерного удара, а старшеклассники в школе рассказывали подшефным младшеклассникам на специально отведенных часах о поражающих факторах атомного взрыва и о том, каковы будут шансы выжить у тех, кто выжил после взрыва атомной бомбы. Две державы стояли с запалами наготове непосредственно у запальников день и ночь, и у многих сдавали нервы. В частности, министр обороны США Макнамара так долго ждал атомного нападения СССР, что в какой-то момент поверил, что оно действительно началось, и, как и следует министру обороны в подобных случаях, немедленно выпрыгнул из окна небоскреба с криком «Русские идут»!
Однако более занятые неотложными делами офицеры Генерального штаба, от которых и требовалось-то всего, что писать сценарии различных вариантов будущих боевых действий, понимали, что ядерный конфликт будет совсем не той увлекательной игрой в стратегию, которой были все прежние войны, потому что штабы останутся без связи. Электромагнитный импульс, выделяемый в первые секунды взрыва бомбы, поражает всю радиоаппаратуру и всё остальное, что хоть как-то основано на электронике или радиотехнике. Генеральный штаб, как бы он ни был надежно укрыт, после начала войны становился слепым и никому не нужным органом, о котором все знают, что он необходим, но никто уже не знает — зачем именно. Единственной перспективой для выживания систем связи после ядерного удара становилась телефонная сеть.
