Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма) - Мотрошилова Неля Васильевна

Подошла к концу «Феноменология духа». Абзац, из коего мы только что привели цитату, заканчивается как раз образом Голгофы и (приводившимися ранее) перефразированными словами Шиллера о «чаше духов», из которой «пенится бесконечность», – образом, который как нельзя лучше отвечает глубине и страстности феноменологического анализа Гегеля.

Применительно к разделу «Дух» сформулируем особенности гегелевского понимания принципов системности и историзма.

1. Гегель стремится построить некоторую типологию духовных проявлений, принимающих бытийственные, независимые от индивидуального сознания формы существования и действия (мораль, право, а затем религия, искусство, философия), но задуманный анализ пока что не удался Гегелю: этот уже важный для него предмет автор «Феноменологии..» то и дело теряет. Отсюда – осознанная впоследствии необходимость новой разработки проблемы «объективного» и «абсолютного духа». В «Феноменологии…» еще отсутствует работающий системный принцип, который помог бы установить взаимное отношение данных форм и в то же время дал бы стержень для анализа внутренних связей каждого из формообразований. Но и общее разделение форм, и отдельные конкретные структурные членения (например, разделение на моральность и нравственность) тем не менее уже были найдены Гегелем и впоследствии, пусть с несколько другим содержательным наполнением, воспроизводились в зрелой системе объективного духа.

2. Но в гораздо большей степени анализ Гегеля оказался повернутым к истории. Системное развертывание мысли в разделе «Дух» связано с обобщенной зарисовкой некоторых действительных событий, а именно происшедших в предреволюционной и революционной Франции. Однако и тут – по принципиальным соображениям, рассмотренным ранее, – Гегель не намеревается писать что-то вроде исторического эссе. Он по-прежнему занимается исследованием духовных проявлений, но в разделе «Дух» они отличаются немалым своеобразием. По существу это процессы массового сознания, сознания основных общественных групп в революционные эпохи. Конечно, у Гегеля нет таких формулировок, но фактически его анализ течет именно по такому проблемному руслу.

Избранный Гегелем особый жанр анализа является истористским и по предмету, и по исполнению. Потому Гегелю удается дать немало ярких, остроумных типологических портретов общественного сознания своей, да и не только своей эпохи. Любопытно, что временами Гегель движется в таком русле анализа достаточно последовательно, проявляя внимание к особенностям методологии, пригодной для такого, впоследствии редко им используемого философского жанра. Но никак нельзя забывать о том, о чем, спохватываясь, вспоминает сам Гегель: он ведь ведет феноменологический анализ духа, по замыслу целостное, единое исследование. Гегелевские припоминания об «абсолютном» в данном контексте выглядят особенно искусственно; реальное историческое содержание, хотя и в немалой степени оттесненное типологическим анализом Гегеля, все же достаточно сильно, чтобы дезавуировать слишком уже парадное, искрящееся «чистым светом» всеобщее. Особый историзм не мирится тут с системой, которая к тому же еще не набрала силу, чтобы подчинить себе поток исторических ассоциаций, здесь пущенный Гегелем в другое, отличное от конструкций системы, «организующее» русло.

Таким образом, если писать к гегелевской «Феноменологии…» краткий эпилог, то он возвратит нас к характерному для всего произведения напряженному противоречию между пропагандируемым Гегелем, но еще не набравшим внутреннюю силу принципом системности, и специфическим, тоже внутренне противоречивым, принципом историзма. В чем можно видеть одну из причин начавшегося вскоре пересмотра роли и содержания феноменологии в системе философии – истоки процесса, который совпал с новым этапом разработки, с существенным переосмыслением содержания принципов системности и историзма.

В год, когда вышла «Феноменология духа», Гегель испытал едва ли не самые глубокие в своей жизни сомнения и разочарования. Неудовлетворенность книгой была большей, чем работа того заслуживала. На Гегеля сильно повлияло то, что его не поддерживало не только официальное сообщество – это автор тогда счел бы по-своему почетным. Специфика, жанр, открытия феноменологического исследования не были поняты, не были признаны и неофициальным сообществом, включая Шеллинга – самого близкого друга-единомышленника. Было от чего прийти в отчаяние.

Мы констатируем тот факт, что здание гегелевской системы росло дальше не на фундаменте феноменологии (а ведь для этого он был заложен). И надо учитывать, что произошло это не только в силу внутренних, содержательных теоретических соображений, но и потому, что первой гегелевской работе суждено было еще проделать долгий, трудный исторический путь признания, причем при жизни Гегеля «Феноменологии духа» так и не была дана достойная ее высокая оценка. В новый период своей жизни Гегель вступил, будучи автором ряда статей и одной большой книги, накопив некоторый опыт университетского преподавания, хотя и не снискав ни славы, ни положения, ни внутренней уверенности в себе. По историческому счету итог был весьма серьезным. Но по счету той реальной жизни, какой и живет человек, итог, казалось, состоял из одних потерь.

Йена становилась провинцией. В преподавании заметных успехов не было. Гегелю пришлось – а может быть, хотелось? – попробовать себя в другом деле. Другим делом, к которому Гегель вначале отнесся горячо, и была упомянутая ранее «Бамбергская газета». Журналист-политик из Гегеля не вышел. Полтора года (март 1807 – ноябрь 1808 г.) были растрачены на газетную рутину. Газета стала для мыслителя «галерой». Поэтому Гегель принял предложение Нитхаммера стать директором гимназии в Нюрнберге. На ниве образования Гегель трудился до 1816 г., т.е. восемь лет. К сожалению, необходимость выбора из колоссального материала не позволяет нам во всех подробностях рассмотреть роль этих двух периодов – бамбергского и нюрнбергского – в развитии Гегеля как личности и как философа. Мы ограничимся замечательным трудом, который директор гимназии Гегель написал в Нюрнберге – его «Наукой логики», которая будет рассмотрена в свете проблем системности и историзма, а отчасти и под углом зрения развития философского сообщества Германии в конце первого – середине второго десятилетия XIX в.

Примечания

¹ Гегель Г.В.Ф. Соч. М., 1959, т. 4, с. 231.

² Там же, с. 237. Блестящий анализ трактовки Гегелем «нравственности» и «моральности» в поздних произведениях дан в книге О.Г. Дробницкого «Понятие морали» (М., 1974, с. 79 – 87).

³ Гегель Г.В.Ф. Соч., т. 4, с. 239. Ж. Ипполит особо заострял внимание на тех пассажах «Феноменологии духа», где появляется – и, как мы видели, нередко – слово «смерть». Отсюда заключение Ипполита: «Вся „Феноменология…“ есть размышление об этой смерти, которая переживается сознанием и которая вовсе не является исключительно негативным, имеющим завершение в абстрактном ничто, но, напротив является снятием, восхождением» (Hippolite J. Grundlagen der Phänomenologie – Interpretation. – Hegel G.W.F. Phänomenologie des Geistes. Hamburg, 1973, S. 758).

⁴ Гегель Г.В.Ф. Соч., т. 4, с. 240.

⁵ См.: Там же, с. 241.

⁶ Там же, с. 242.

⁷ Там же.

⁸ Там же, с. 244.

⁹ См.: Там же, с. 243.

¹⁰ Там же, с. 247.

¹¹ См.: Там же.

¹² Там же, с. 248.

¹³ Там же, с. 249.

¹⁴ Там же, с. 251.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Там же, с. 255.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же, с. 256.

¹⁹ Там же, с. 262.

²⁰ Там же, с. 266 – 267.

²¹ Там же, с. 270.

²² Там же.

²³ Там же, с. 271.

²⁴ Там же.