Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 1 - Франклин Бенджамин (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Всякое внушение, откровение, наставление или разумение непременно следует назвать либо естественным, либо сверхъестественным, ибо третьего не дано. Таким образом, если мы заменим слово «сверхъестественное» словами «непосредственное», «необычайное», «мгновенное» или каким-нибудь другим выражением, то все же надо постараться вложить в них тот же смысл или идею, какие мы вкладываем в слово «сверхъестественное» применительно к откровению, т.е. к тому, что находится «за пределами и выше естественных способностей». Таким образом, определяя откровение каким-нибудь термином, мы должны быть уверены, что имеем в виду нечто сверхъестественное, иначе мы должны определить откровение всего лишь как естественное, что, по мнению некоторых, испортило бы его и лишило всей прелести. Суть в том, что большинство верующих находит радость в откровении, которое они по своему неразумию воображают сверхъестественным, хотя ни они и никто другой не знают, что оно собой представляет. Столь же неуместно, как слово «сверхъестественное» применительно к откровению, и слово «таинственное». Дать в откровении — значит сделать известным, и поэтому нелепо утверждать, что таинственное может составлять часть откровения, ибо это все равно что дать и не дать в откровении в одно и то же время. Ведь то, что было дано в откровении, перестало бы быть таинственным или сверхъестественным, а наряду с другими составными частями знания, которым мы обладаем, стало бы естественным. Если бы откровение подобно другим писаниям было приноровлено к нашим способностям, оно, как и они, могло бы быть поучительным для нас, но таинственное или сверхъестественное откровение не было бы таким. Ибо непонятные для нас учение, заповедь или предписание, выражения, положения и выводы которых превосходят наше понимание или «о которых мы имеем недостаточные представления» (а это и есть дефиниция таинственного), не могут быть изучены или исследованы нами. Точно так же и совершенствование не может привести к раскрытию этих таинственных вещей, о коих мы имеем совершенно недостаточные представления.
Для того знания, которое мы приобретаем благодаря совершенствованию, у нас имеются достаточные способности, иначе мы не могли бы его достичь. Но если мы допустим, что знания, приобретенного через таинственное откровение, можно достичь одним лишь совершенствованием, то и тогда такое откровение (хотя его неправильно так называть) не могло бы быть поучительным — что должно составлять цель и замысел предполагаемого откровения, — так как посредством такого совершенствования мы постигли бы это без откровения с таким же успехом, как и через него. В самом деле, если бы разум, независимо от всякой помощи таинственного (по предположению) откровения, должен был накапливать знания до тех пор, пока он его не постигнет, то оно сделалось бы совершенно непоучительным и бесполезным. Ведь предполагается, что оно было бы постигнуто или понято благодаря применению и совершенствованию разума без всякой помощи самой скрытой от нас тайны, которая не могла бы быть открыта, пока разум посредством естественного совершенствования не проник бы в нее и, исследовав таким образом содержащиеся в таинственном откровении знания, в то же время не устранил бы его неполноты. А так как действия разума естественным образом проходят ряд ступеней, то раз сравнявшись с таким откровением, он будет продолжать совершенствоваться и за его пределами; когда же разум превзойдет откровение, он уже ничему не сможет научиться у него, так же как он не мог этого сделать, соперничая с откровением...
Глава VII
Кометы, землетрясения, вулканы и северные сияния (ночью) наряду со многими другими необычайными феноменами, или явлениями, пугают слабые умы, которые считают их чудесами, невзирая на то что они, несомненно, имеют свои надлежащие или соответствующие естественные причины, в значительной мере уже обнаруженные. Блуждающий огонек — пугающее явление для некоторых, но менее страшное, чем воображаемый призрак. Главный же из всех ужасов, повергающий в трепет человеческую природу, — это дьявол; говорят, что у него весьма многочисленное семейство, имя которому легион и с помощью которого он вносит страшное смятение в наш мир. Рассказ о всех кознях и проделках, которые сие адское отродье будто бы сыграло с людским родом, составил бы том внушительных размеров. Предполагается, что под властью дьявола находятся все маги, чернокнижники, колдуны, ведьмы, чародеи, цыгане, пророчицы, домовые, привидения и т. п., и всеми ими правит старый Вельзевул. Люди не устрашатся губительного огня пушек и мортир, вступят в вооруженную схватку друг с другом и, не дрогнув, встретят ужасы войны, но они до безумия боятся дьявола и его злодейских пособников и посланцев, которые оказывают большое влияние да людей, порождая и укрепляя их суеверия.
Некоторые считают это предполагаемое общение между людьми и обитателями ада чудом или чем-то сверхъестественным, другие же смеются над всеми россказнями об их существовании, видя в них просто-напросто ложь и обман, на который попадаются легковерные люди, всегда падкие до всего необычного, волшебного или сверхъестественного, а также до всего непонятного. В то же время такие люди неумелы или неискусны в исследовании природы, истины или реальных предметов, что объясняется отчасти природной глупостью, а отчасти леностью и невниманием к природе и разуму.
В главе шестой было доказано, что всякое магическое общение или связь духов с человечеством противоречит природе и потому невозможно. В настоящей главе доказывается, что единственным чудом была бы отмена всемогущим богом установленного им вечного порядка в природе и введение новых и противоречивых законов, а такое не под силу простым творениям, не исключая и дьявольского рода. Отсюда мы заключаем, что бесы не могут творить чудеса. Небрежение к разуму и незнание природы вещей побуждают многих людей верить в чудеса. По-видимому, объясняя вещи столь необычным образом, они в своем невежестве рассчитывают снискать себе славу. В самом деле, если бы природа представляла собой только некий сверхъестественный водоворот или непостоянный и неправильно действующий механизм, то всякая ученость и наука были бы низведены до уровня фанатизма и суеверия слабых и легковерных людей, а умные и глупые были бы равны по своим знаниям. Ведь в этом случае в природе не было бы никакого правильного мерила, при помощи которого можно установить истину и реальность вещей. Некоторые считают чудом так называемую ловкость рук. Другие верят в астрологические гороскопы, счастливые и несчастливые дни и времена года и даже в родинках на коже видят предвестников счастья или несчастья.
«Шведских лапландцев, самых невежественных людей» в Европе, «называют чародеями; говорят, что своим колдовским искусством они творят настоящие чудеса: шлют морякам попутный ветер во все время их странствования, могут на любом расстоянии напускать и излечивать болезни и даровать успех начинаниям людей. И при всем том они остаются такими же нищими, жалкими горемыками, как и большинство обвиненных в колдовстве здесь», т. е. в Англии и Новой Англии, «я не в силах добыть для себя даже самое насущное. В самом деле, в наше время этим сказкам уже не верит никто, кроме самых легковерных и невежественных людей, хотя прежде им, по-видимому, верил, как зачарованный, весь мир». «24 марта 1735 г. парламент Великобритании отманил установление Иакова I, именовавшееся актом против чародейства, колдовства и сношений со злыми и нечистыми духами, и закон под названием „О колдовстве“, действовавший в Шотландии». Прошло каких-нибудь 46 лет с тех пор, как высшая законодательная власть Великобритании поняла естественную невозможность всякого магического общения между людьми и нечистыми и злыми духами. Вследствие этого она отменила свои законы против колдовства, ибо таковые, естественно, были лишними и ненужными, а само колдовство не заслуживало законодательных ограничений сто той причине, что такое преступление просто не могло существовать в природе, а значит, и не могло быть совершено человечеством, хотя до отмены этих законов их жертвами пало некоторое число людей. За общение, в которое будто бы вступали эти мнимые преступники, их предавали позорной казни, которая имела одобрение закона, иными словами, законодательных органов и судей. Многие ученые-правоведы доказывали постыдный характер такого рода преступлений и справедливость законов, стремившихся избавить землю от этого бича общества. Духовенство также одобряло это, поскольку сии страшные грешники обращались слишком вольно со своими бесами.
