САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА - Дейс Герман Алибабаевич (книги без сокращений TXT) 📗
Глава 29
По выходе из избы Константин Матвеевич обнаружил Мироныча, растерянно озирающегося по сторонам. Одет был старый хрыч в плащ-палатку довоенного образца, а озирался по причине похмельной невменяемости.
- Мироныч? – окликнул односельчанина Сакуров.
- Костя? – оживился старый хрыч.
- Ну, - кратко возразил Константин Матвеевич и закурил, стоя под козырьком крыльца.
- А вы Семёныча не видели? – поинтересовался Мироныч, вскарабкался на крыльцо, позволил угостить себя заготовленной самокруткой, позволил поухаживать за собой в смысле огонька, втянул в свои паразитские лёгкие ядрёный дым и слегка остолбенел.
- Нет, - также кратко ответил Константин Матвеевич.
- А Георгия вы не видели? – продолжил расспросы старый хрен.
- Нет.
- А Петю Варфаламеева?
- Нет.
- А свои деньги Жорка у вас держит?
- Какие деньги?
- Ну, те сто тысяч долларов, которые он получил в наследство.
- От кого?
- А вы не знаете, от кого?
- Я про доллары вообще впервые от вас слышу.
- А что вы вчера обменивали?
- Что мы вчера обменивали?
- Ну, сто долларов… у меня… да ещё с Ванькой договаривались… Помните?
- Не помню. А вы сами Семёныча не видели?
- Нет. А разве он не уехал?
- Не знаю. А это не он вам наплёл про сто тысяч долларов, которые Жорка получил в наследство?
- Нет, это Петровна.
- Ясно. А какого хрена вы тут в такую непогодь?
- Так вам же на работу, а я помочь…
- Помощник хренов, - скрипнула дверь в Жоркиной избе, и одновременно послышался голос бывшего интернационалиста. Как он, находясь в сенях, мог услышать фразу Мироныча сквозь шум непрекращающегося дождя, оставалось догадываться. В смысле, вспоминать ту степень тщательности, с какой в гнусные советские времена отбирали людей для службы в специальных подразделениях. В общем, на слух, зрение и качество прочего организма Жорка, призванный в своё время в воздушно-десантные войска, никогда не жаловался.
- Доброе утро, Георгий, - сладко возразил старый халявщик. – Вы Семёныча не видели?
- Не видели. А на что он тебе сдался?
- Он мне должен бутылку водки.
- Что ты говоришь?
- И сто рублей, - гнул своё Мироныч. – Вот я и думал, что если бы Семёныч вернул долг, мы все могли бы слегка поправить здоровье.
- Так чё ты здесь топчешься? – удивился Жорка. – Прогуляйся до избушки Семёныча и…
- А вдруг его дома нет? – забуксовал старый хрыч.
- Ну, напряги Петровну, - посоветовал Жорка и закурил приличную сигарету. – Ты ведь с ней в настолько тёплых отношениях, что она тебе рассказала… По большому секрету, наверно?… Про моё наследство в виде ста тысяч восхитительных американских бакселей.
Мироныч выбросил недокуренную самокрутку, стрельнул у Жорки приличную сигарету, одолжился огоньком у Сакурова и стал отговариваться от похода к вздорной бабе, которая, кстати, отсутствовала в деревне вместе со своим сказочным и занедужившим супругом.
- Не дойду я до избы Семёныча, - глядя на Жорку ясным взглядом, заявил старичок, - у меня от сырой погоды происходит временная разбалансировка вестибулярного аппарата.
- Изрядно сказано, - ухмыльнулся Жорка, и кинул бычок за перила Сакуровского крыльца. Все трое, Мироныч, Жорка и Сакуров стояли на покосившейся площадке недостроенной веранды в виде двух деревянных ступенек, одной временной стены из полунепромокаемого тента, довольно сносного (в шиферном исполнении) навеса и одной несостоявшейся стеклянной рамы. В общем, на веранде Сакурова, которую начал когда-то строить его дядька, не хватало стёкол, дверей и одной капитальной стены. Поэтому дождь снабжал стоящих под навесом обильными брызгами, а хитрый навозный жук Мироныч норовил спрятаться за спины своих односельчан, хотя один из троих догадался облачиться в подходящую верхнюю одежду. Крыша избы и навес недостроенной веранды исправно озвучивали непогоду, за пределами крыльца послушно шуршала пожухлая трава, где-то наверху, застряв в невообразимой кроне изрядно поредевшей ракиты, волновался какой-то особенно бестолковый грач, не желающий сбиваться в стаю и лететь туда, куда летят все добропорядочные грачи. В загоне за околицей мычали сырые тёлки.
- Вообще-то, надо на работу, - сказал Сакуров.
- Времени полдевятого, - отмахнулся Жорка. – Ты завтракал?
- Нет, - с готовностью ответил Мироныч и добавил: - А Семёныч мне должен бутылку водки.
- Слышали, - огрызнулся Жорка и переспросил Сакурова: - Так ты завтракал?
- Какой завтрак, - вымученно улыбнулся Константин Матвеевич и вспомнил свой сон. Честно говоря, к Африке он относился прохладно, но если бы она накрылась медным тазом, бывшему старпому, как человеку гуманному, было бы жаль саванны, экваториальных лесов и тех африканцев, которые не успели слинять в Европу, Америку и прочие мексиканские штаты.
- А что у вас на завтрак? – поинтересовался Мироныч.
- Котлеты из рыбьих глаз, - буркнул Жорка и, услышав своим диверсантским слухом возню в дальней избе Варфаламеева, скрадываемую шорохом занудного осеннего дождя, крикнул: - Петька!
- Здесь! – послышался голос бывшего штурмана дальней авиации.
- Ко мне! – гаркнул Жорка.
- Есть! – отозвался Варфаламеев.
- А мне Семёныч должен бутылку водки, - занудил Мироныч, - а вы мне обещали ещё сто долларов по спецкурсу.
- Ничего я тебе не обещал, - отрезал Жорка и потопал к своей избе, смачно хлюпая резиновыми сапогами по напитанной траве, что покорно увядала вдоль уличной колеи.
- Нет, обещали, - продолжил свою сквалыжную нудню Мироныцч, - а это некрасиво, чтобы сначала наобещать бедному пенсионеру с три короба, а потом от ворот поворот. И это тем более некрасиво, что мы с вами старинные друзья-приятели, а с друзьями так не поступают.
- Слушай, друг, выпить хочешь? – спросил Мироныча Жорка, соскребая грязь с сапог о скобу возле своего крыльца.
- Хочу, - с готовностью ответил Мироныч.
- Братцы! – завопил с того конца Серапеевки Варфаламеев. – Подождите меня минут десять, пока я курам чего-нибудь вброшу!
- Ждать не будем! – рявкнул Жорка. – Но твою дозу не тронем!
- Спасибо! – крикнул Варфаламеев и смылся в своё подворье, где волновалась его некормленая живность.
- Здорово, Жорка! – послышался голос халявщика Гриши.
- Пошёл в жопу, - негромко ответил Жорка и вошёл в свою избу.
- Действительно, - одобрил Мироныч, - сколько можно пастись на дармовщину.
- Золотые слова, - буркнул Жорка.
- А мы разве вчера не всё выпили? – поинтересовался Сакуров, входя в Жоркину кухню.
- Нашёл ещё один загашник, - ответил Жорка.
- Запасливая у вас супруга, - похвалил Мироныч.
- Я пить, пожалуй, не буду, - сказал Сакуров и уселся за обеденный Жоркин стол.
- Мудрое решение, - похвалил Мироныч и уселся рядом.
- Правильно, - одобрил Жорка, - после работы выпьешь. А то…
«После работы можно», - мысленно согласился Сакуров, имея в виду ответственность перед акционерным обществом за лучшее сохранение акционерного стада молодняка на откорме в более или менее трезвом виде. И ещё он имел в виду увидеть очередной сон, потому что интересно посмотреть, как там после крушения целой Африки.
- А я вам обязательно помогу, - пообещал Мироныч.
- В смысле? – уточнил Сакуров.
- Ну, тёлок загнать – выгнать, - объяснил старый пень, - это же большое дело.
- Особенно в твоём исполнении, - ухмыльнулся Жорка и выставил на стол литровую пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью. Затем он плюхнул о столешницу банку сельди в маринаде. Хлеб, полдюжины помидоров и несколько луковиц на столе уже присутствовали.
- Особенно в моём исполнении, - не стал возражать Мироныч и, не чинясь, взялся резать лук и хлеб ножом, извлечённым из-за голенища его довоенного кирзового сапога. Этот нож Мироныч притаранил с войны, его сделали добросовестные немцы, и на этот нож зарилась не одна местная собака. Многие пытались купить или выменять нож, но Мироныч гнул такую несусветную цену или обменный «эквивалент», что всякая местная собака отставала от старого сквалыги, как говорил Жорка, не хлебалом соливши. (47)
