Тайна Запада: Атлантида - Европа - Мережковский Дмитрий Сергеевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
и благословил «святую, неизреченную жатву» бога Галла, Скопца.
Псевдо-Лукиан сообщает иерапольский миф о царевиче Кумбабе, мужском двойнике Кубебы-Кибелы. Мачеха, царица Стратоника, влюбилась в него, и, чтобы спастись от любви ее, он оскопился; но не спасся: полюбил ее сам. «Многие видели их, страстно обнимавшихся… Можно и теперь еще видеть в Иераполе подобную страсть скопцов к женщинам и женщин к скопцам… Ревности ничьей она не возбуждает и почитается даже священною» (Pseudo-Lucian., de Syria dea.); «ураническою», «небесною», сказал бы Платон.
Так, в язычестве; так, и в христианстве. Житие препод. Моисея Угрина повторяет Аттисов миф. «Некая жена ляхина бесстыдно влекла блаженного (раба своего) на грех… Но он противился ей и говорил: „Напрасен труд твой! Не думай, что я не могу этого сделать, но из страха Божьего я гнушаюсь тобой, как нечистой“. Услышав это, ляхина велела его оскопить, говоря: „Не пощажу красоты его, чтобы не насытились ею другие“. И лежал Моисей, как мертвый, истекая кровью» (В. Розанов. Люди лунного света, 1913, с. 193), подобно оскопленному Аттису:
наполняющие мир благоуханием вечной весны — любви нездешней.
В самые палящие дни пола, вдруг откуда-то тянет холодком девства-скопчества; огненная лава пола клокочет и подо льдом чистейшего девства, потому что и здесь, в любви, как везде, «противное — согласное», «to antixon sympheron», по Гераклиту (Heracl., fragm. 8). «Два близнеца», Эрос и Антэрос, борются:
Самоубийство пола — самооскопление. Ведал эти искушения и самый здоровый из нас, Гёте, когда писал «Вертера», и самый сильный из нас, Наполеон, когда плакал над «Вертером».
«Плотское соитие родственно убийству», — скажет Вейнингер, самоубийца и девственник, новый Вертер, новый Аттис, повторяя учение древних офитов: «Плотское соитие есть крайнее зло», pany ponêron (Hippolyt., 1. c., V. — Hepding, 33), и учение Саторнила, гностика: «Брак — от сатаны, девство — от Бога» (Bousset, 108).
«Я думаю, что человек должен перестать родить. К чему дети, к чему развитие, коли цель достигнута? В Евангелии сказано, что в воскресении не будут родить, а будут, как ангелы Божии», — скажет безумный Кириллов у Достоевского («Бесы»), и повторит мудрый Толстой («Крейцерова соната»).
Вот что значит: «Это не однажды было, но всегда есть». Всегда, везде, во всех веках и народах, от начала мира до конца, именно здесь, в поле — рождении — смерти — утоляющем жажду «дурной бесконечности», и разгорается неутолимая жажда конца.
«О, Матерь богов и людей, восседающая на престоле великого Зевса… даруй Римскому народу очиститься от пятна нечестия!» — кончает император Юлиан свою Пессинунтскую речь. «Пятно нечестия» — христианство. В том же IV веке папа Либерий устанавливает празднование Рождества Христова 25 декабря — день, когда от «Небесной Девы Матери», Virgo Goelestis, Кибелы, рождается «Непобедимое Солнце», Sol Invictus, Митра-Аттис. Два солнца борются, заходящее и восходящее, — Аттис и Христос.
Против базилики Св. Петра, уже воздвигнутой императором Константином Равноапостольным на Ватиканском холме, все еще возвышается древний жертвенник Аттиса (Graillot, 550). Имя римского первосвященника — самое древнее фригийское имя этого бога, Папа, Papas, — в детском лепете всего человечества, имя Отца (Frazer, Adonis, Osiris, Attis, 178). Папская тройная тиара есть фригийская шапка Аттиса, остроконечный пастуший колпак, только не падающий, мягкий, а жесткий, поднятый; tiara est frigium quod dicunt (M. Brückner. Der sterbenbe und auferstehende Gottheiland, 1908, p. 15. — Graillot, 232). Целибат римских священников — полускопчество, а темные длинные, как бы женские, одежды их напоминают одежды настоящих скопцов.
В ночь на 25 марта — весеннее равноденствие, победа солнца над зимой, — «полагается на гробовое ложе изваяние Аттиса… и долго, многими слезами, оплакивается». Вдруг, в темном святилище, появляется свет факелов и раздается клич:
И жрец помазует (елеем) уста плакавших, с медленным шепотом:
«Так-то подражает дьявол воскресению (Господа), diabolus imaginem ressurectionis inducat», — негодует Тертуллиан (Tertullian, de praeschr. haeret., 40).
«Из тимпана вкусил, из кимвала испил, приобщился Аттису!» — говорят верные, после таинства (Firm. Matern., 1. c., с. III. — Loisy, 110). «Есть, видно, христиане свои и у дьявола, habet ergo diabolus christos suos», — возмущается Фирмик Матерн. «Дьявол до того соблазняет их кознями своими, machinamenta, что некий жрец Тиароносца („Пилеата“ — Аттиса) говаривал при мне: И сам-де наш Пилеат — христианин, et ipse Pileatus christianus est», — вспоминает бл. Августин (Loisy, 120).
Правы учителя церкви: в этих кощунственных подобьях, слияниях тени с телом Христа был великий соблазн. Через столько веков, все еще жутко читать о радениях галлов-скопцов в Иераполе. Сливая протяжный вой, «улюлюканье», ololygma (Antholog. graec., VI, 173) с пронзительным визгом флейт и глухим рокотаньем тимпанов, кружатся в неистовой пляске, бичуются до крови, режутся, не чувствуя боли, пока не упадут, изнеможенные, на ступени Аттисова жертвенника. Многие, пришедшие только взглянуть на зрелище, заражаясь безумьем, вдруг сами пускаются в пляс и, хватая один из лежащих тут же всегда наготове мечей, оскопляются (Pseudo-Luc., de Syria dea. — Graillot Fir. Cumont, 86. — Loisy, 93).
по страшному слову Овидия (Ovid., Fast., IV, v. 221).
Столько было оскоплений в Сирии, что царь Авиар повелел отрубать виновным руки (Movers, 684). Но не помогло: мученики Аттиса летели на кровавую жатву, как мотыльки на огонь.
Если бы и скептик наших дней попал в такую толпу, то, может быть, почувствовал бы в ней «присутствие», parousia, какой-то Силы нездешней, какого-то «Существа, действительно сущего»; понял бы, что здесь Кто-то буравит через человеческую плоть такую же воронку хаоса, какая уже поглотила первый мир, Атлантиду, и, может быть, поглотит — второй.
Столпники стояли на каменных столпах-фаллах, перед святилищем Аттиса в Иераполе (Pseudo-Luc., de Syria dea). Аттис пал, но на такие же столпы стали христианские столпники. Столько их в VI–VII веке, что Византийская империя признала их особым в государстве сословьем, под именем stylitai, columnarii (Иером. Алексий. Юродство и столпничество, 1918, с. 272).
В царствовании императора Льва Великого, св. Симеон Столпник умер 103 лет, простояв на столпе 50 лет. «Тело свое он стягивал сплетенною из пальмовых ветвей веревкою так, что она проникала до самых костей, и, через десять дней, загноилось оно и закипело червями, издавая смрад», — повествует житие Преподобного.
