Машина и Винтики - Геллер Михаил (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Придя к власти нацисты приступают к строительству нового языка. Lingua Tertii Imperii, Языка Третьего Рейха. Немецкий филолог Виктор Клемперер вел на протяжении 12 лет нацистского режима дневник, в котором особое внимание обращал на изменения, происходившие в немецком языке, на процесс превращения немецкого в язык Третьего Рейха. Прежде всего он отметил: "… Все, что в Германии печаталось и говорилось, целиком и полностью нормировалось партийными органами". Основные черты нового языка, который строится: нищенская бедность, т.е. исключение всех "сложных", "двусмысленных" слов; отсутствие различия между словом письменным и разговорным, язык письменный, партийных текстов, входит в разговорный язык; изменяется ценность слов и их частотность, возникает иерархия в словаре, менее важные, ненужные с точки зрения руководителей языковой политики постепенно должны исчезнуть (те, которые в советских словарях отмечаются знаком: "устаревшие".)
Клемперер записывает в свой дневник: "… Нацизм входит в плоть и кровь людей через отдельные слова, обороты речи, языковые формы, которые навязываются миллионами повторений и воспринимаются механически и бессознательно". Клемперер настаивает на значении "отдельного слова", бесконечных повторений готовых клише. Поразительное сходство техники пропаганды, обработки языка, используемых знаков бросается в глаза даже при беглом изучении советских и гитлеровских текстов, иконографии. Клемперер считает, что основные знаки гитлеровского языка – модели нацистского языка – имеются уже в Майн кампф, опубликованной в 1929 г. Новые слова, готовые формулы – народ, партия, борьба – заполняют язык, начиная со дня прихода нацистов к власти. Нацисты широко применяют в мирной жизни военную терминологию, как – по инициативе Троцкого – начали это делать большевики после Октября. "Трудовой фронт", "битва за урожай"35 – так пишут и говорят в нацистской Германии и в Советском Союзе. Гитлер заимствует у советских пропагандистов знаменитый тройной портрет – профили Маркса, Энгельса, Ленина, заменяя профилями Фридриха Второго, Бисмарка, Гитлера. Сталин заимствует формулу Гитлера: правительства приходят и уходят, но германский народ остается, заменяя своим содержанием: Гитлеры приходят и уходят, но германский народ остается. Сталин говорит: марксизм не догма, но руководство к действию. Розенберг: нацизм не догма, но отношение к миру. На гитлеровских лагерях написано: Arbeit macht frei, на сталинских: Труд дело чести, дело доблести и геройства, а в сегодняшних лагерях: Труд – путь к досрочному освобождению. Германию украшали плакаты: Адольф Гитлер – это победа! В Советском Союзе лозунг звучал: Где Сталин – там победа!
Цензорская деятельность министра пропаганды Геббельса известна почти так же хорошо, как – сегодня – деятельность польских цензоров. Техника обработки информации и слова – идентична. То же самое отношение к слову, как носителю магической силы. Геббельс запрещает употреблять слово "пропаганда" в отрицательном смысле, например: вражеская пропаганда. Летом 1942 г. он запрещает использовать в пропаганде слова: "убийство" и "саботаж", чтобы не возбуждать недобрых мыслей. В феврале 1944 г., когда немецкие потери на Восточном фронте неимоверно возросли, он запрещает употребление выражения "пушечное мясо", когда речь идет о враге, чтобы не вызывать ассоциаций. Заменяя слова, Геббельс старается заменить реальность – реальностью становилось то, что говорил Геббельс. История гитлеровской Германии убедительнейшее свидетельство могущества Слова и техники его манипулирования. Население страны, окруженной со всех сторон могущественными врагами, ежедневно убеждаемое реальностью авиационных бомб, артиллерийских снарядов, победоносным маршем вражеских армий, продолжало до последней минуты верить в реальность геббельсовской пропаганды. Виктор Клемперер свидетельствует, что в апреле 1945 г., в окруженном Берлине, немцы ожидали, что 20 апреля, в день рождения фюрера произойдет чудо и враги исчезнут, как туман под солнцем. Это чудо – веру в Гитлера, в реальность, созданную его Словом – американский историк Херштейн называет "войной, которую Гитлер выиграл".
Воздействие Слова, советского языка продолжается семь десятилетий. Польша находится в "магическом кругу" советского языка четыре десятилетия. Она располагает в течение всего этого времени другим языком, языком церкви, который служит точкой отсчета, сравнением. И тем не менее, ее пример свидетельствует о том, что даже в наиболее благоприятных условиях тотальная власть над языком позволяет оказывать могучее воздействие, как на язык, так и прежде всего на сознание людей. В 1979 г. варшавское неофициальное издательство опубликовало материалы коллоквиума, организованного неофициальным "Обществом научных курсов", на тему Язык пропаганды.36 В докладе социолога Стефана Амстердамского, в выступлениях лингвистов, историков, писателей (их имена не названы) анализировалось явление, которое я называю "советским языком", а поляки назвали "новомова", переведя термин Орвелла Newspeak. "Новомова" – советский язык со всеми его особенностями, только звучащий по-польски. Амстердамский выделяет четыре основных признака новомовы. Первый признак – важнейший: навязывание слову явного знака ценности. Знак ценности не имеет права вызывать сомнения, значение подчинено оценке. То, что обычно выявляется в речи, в новомове определяется на уровне слова. Первый признак новомовы – это однослойный язык. Второй признак – особый синтез прагматических и ритуальных элементов. Прагматичность – связана с функцией пропаганды, с необходимостью учитывать обстоятельства и аудиторию. Ритуальность связана с обязательностью в определенных ситуациях говорить так и только так. Ритуальность принципиально ограничивает прагматичность. Третий признак – магичность новомовы, т. е. представление желаемого, как если бы оно было реальностью. Употребление слова рождает реальность, неупотребление слова обрекает предмет – вещь, человека, факт, на исчезновение. Четвертый признак: слово появляется или исчезает по воле высшей инстанции.
Участники варшавского коллоквиума привели примеры техники новомовы, техники обработки слова. Для поляков, например, слово "силы" во множественном числе – без прилагательного – может означать только силы зла: антисоциалистические, антисоветские, антипольские, с прилагательным это слово имеет всегда положительный оттенок: силы социализма, силы прогресса. В единственном числе слово "настроение" нейтрально, относится к человеку, во множественном числе – "настроения" – всегда имеет отрицательный оттенок: антисоветские, антисоциалистические настроения. Выражение "вода на мельницу" – по законам языка могло бы значить и "вода на мою мельницу", в польской новомове всегда значит: "вода на мельницу врага". Слово "чужой" в польской новомове означает не вообще чужеземца, но – немца и еврея, ни в коем случае, например, не советского человека, болгарина, даже не немца из ГДР.
Варшавский коллоквиум о языке пропаганды и новомове свидетельствует о том, что "языковое строительство", о котором писал в 1923 г. Григорий Винокур, добилось больших успехов – даже в Польше. Причем, польская новомова, строившаяся по советской модели, приобрела все качества нового языка, которые полвека назад выявил русский лингвист. Историки "Солидарности" отмечали – будут подчеркивать – важнейшую роль в рождении самоуправляемого профсоюзного движения свободной, бесцензурной печати. Многочисленные подпольные книги, газеты, журналы, выходившие в 1976-80 гг. разрывали магический круг новомовы, советского языка.
Характер советского языка позволил ему превратиться в универсальный язык, в эсперанто второй половины двадцатого века. Мир нашего времени хочет одеваться по-американски, есть по-американски, смотреть американские фильмы. Ко мир говорит по-советски, выражает свои страхи и надежды на советском языке. Это касается не только "прогрессивной печати", о которой в Москве говорится, что "ей присущи некоторые особенности социалистической прессы",37 не только тех, кого в Москве называют "мировой прогрессивной общественностью", но также всех тех, кто употребляет советский язык, не подозревая об этом. Месье Журдан – типический герой нашего времени.
