Антология реалистической феноменологии - Коллектив авторов (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
§ 4. Сущностные законы не являются законами сущности
Нелишне напомнить о том, что законы, которые приписывают некоторому S p-бытие на основании того, что это p-бытие принадлежит его сущности или коренится в его сущности, являются не законами самой сущности, но законами S.
От тех высказываний, которые выражаются в форме «S в силу (благодаря, на основании) своей сущности есть p», если быть точным, следует отличать такие высказывания о p-бытии, которые именуют этот момент, уже установленный по каким-либо основаниям, сущностной чертой S или представляют его как обнаруживающийся необходимым или возможным образом на основании так-бытия [предмета S].
Но ни в одном из двух случаев мы не имеем дело с законами сущности, и для более глубокого ознакомления с тем, что есть сущность, следовало бы, пожалуй, исходить из того замечания, что мы хотя и можем вникнуть в сущность некоторой вещи и исследовать ее, но результаты этих усилий мы обычно выражаем в высказываниях, не имеющих своим субъектом саму эту сущность. Высказыванием о сущности было бы, например, такое: «Сущность S включает p-бытие, скрывает его в себе; и, соответственно, делает необходимым или возможным его существование».
Во всяком случае, мы очень часто видим, что срастание сущности S, и того, что есть S, настолько тесно, что ему нелегко найти аналог в других областях. Сущность S можно усмотреть только на и в объекте, который является носителем этой сущности. Она имеет место, так сказать, только в нем, но не вне его. Тем самым напрашивается ложное отождествление сущности с ее носителем. С другой стороны, S и сущность S столь различны, что было бы трудно найти предикат, который можно было бы приписать им обоим, за исключением разве что следующего: оба они обладают одним и тем же характером существования, поскольку, например, сущность есть всегда τόδε τι, если ее носитель является этим [τόδε τι].
§ 5. Сущности и сущностное ядро [162]
1.
Позвольте мне напомнить о некоторых встречающихся во всех научных рассуждениях структурных особенностях некоторых сущностей, на глубочайший смысл которых, правда, может быть пролит свет лишь впоследствии. Очень часто при поиске сущности объекта мы не довольствуемся по возможности полным и ясным усмотрением общего состава его ποίον είναι, но проблемой для нас является сама сущность. Мы хорошо видим, из каких черт она складывается, но ее внутренняя взаимосвязь нам непонятна, «недоступна»; у нас нет ключа, который откроет нам полноту этой сущности как некоторую взаимосвязанную структуру. Так, нас всегда оставляет неудовлетворенным описание характера некоторой исторической личности, которое исчерпывается только скрупулезным перечислением отдельных черт этой сущности. Требуется сделать a priori понятным, почему именно эти черты могут переплетаться таким образом, и – предполагая наличие некоторой их части – должны ли они как связанное целое образовывать упорядоченную внутреннюю взаимопринадлежность. Требуется, прежде всего, подвести итог этой дескрипции таким образом, чтобы перед нами открылось более или менее простое ядро основных черт, наличие которого делает понятным [сумму] остальных черт этой сущности в соответствии с ясно усматриваемыми или, скорее, инстинктивно нами руководящими априорными законами. Точно так же мы надеемся извлечь из всех предикабилий, которые принадлежат к сущности какой-то геометрической фигуры, некоторое ограниченное их число, которые образуют ее фундаментальную сущность и при наличии которых, очевидно, обнаруживаются другие предикабилии. [163]
2.
Поиск такого сущностного ядра осуществляется в актах обнаружения данного и не имеет ничего общего с произвольным упрощением сложного или с гипотезой о неизвестном для объяснения известного. Однако здесь ни в коем случае не утверждается, что каждой сущности присуще такого рода сущностное ядро, или даже просто взаимосвязанная структура, которую можно постигнуть во внутренней необходимости.
Если я целиком и полностью привожу к данности poîon eÏnai лежащей передо мной промокательной бумаги, то я могу, конечно, и здесь установить определенные различия уровней: протяженность и тяжесть относятся к иным уровням, нежели мягкость, которая, в свою очередь, относится к другому уровню, нежели зеленый цвет; оба первых момента присущи ей как телу, хотя каждый, опять же, различным образом, мягкость присуща ей как промокательной бумаге, а зеленый цвет – как именно этой промокательной бумаге. [164] К этим отношениям, представляющим величайший философский интерес, нам придется вернуться позднее; но они имеют место в случае любой сущности, и эти структурные отношения не имеют, очевидно, ничего общего с теми, которые являются определяющими для наличия сущностного ядра. Ибо сложность сущности этой промокательной бумаги игнорирует как неупорядоченную случайность любую попытку постичь ее посредством привлечения определенных фундаментальных свойств, точно так же, как сложную сущность Юлия Цезаря или сущность конического сечения.
Констатация того, что далеко не каждая сущность имеет нечто подобное ядру, предварительно важна для нас потому, что из отсутствия второй из этих загадочных величин нельзя сделать вывод об отсутствии сущности как таковой. Возможно, после указанного размежевания менее парадоксальным покажется наше утверждение, что всякий индивид имеет сущность.
§ 6. Об изменчивости сущности
1.
Мы уже подчеркнули выше, что область того, что не принадлежит к сущности 8, не совпадает с его ποιείν καί παοχείν, хотя последнее, по-видимому, никогда не принадлежит к сущности. Пожалуй, всякое р-бытие определенного 8, поскольку оно не принадлежит к сущности этого 8, можно было бы назвать его аффекцией.
Особенно интересные и сложные примеры предлагаются нам реальными предметами, в которых аффекции проявляются не только в форме ποιεΐν και πάσχειν или πρός τι и т. п., но и в форме свойств, которые принадлежат им самим. Если дом, который был прежде коричневым, перекрашен в белый цвет, то мы могли бы, пожалуй, сказать: белый цвет не принадлежит к его сущности; и мы обосновываем это указанием на то, что его можно было бы покрасить в другой цвет и при этом сущностная особенность, конституирующая этот дом, никак не изменилась бы. [165] В действительности, сущность является здесь τό τί ήν είναι.
2.
От такого рода изменений, происходящих в вещи, мы по праву отличаем изменения самой вещи. Дом можно перестроить так, что он превратится из тесного и мрачного в просторный, светлый и приятный. После этого переворота изменится весь его характер. И для того, чтобы отдать должное этому положению вещей, мы должны вынести следующее суждение: сама сущность дома претерпела изменение. При этом речь о том, что изменяется, всегда предполагает, что есть нечто, остающееся тождественным самому себе, которое здесь изменяется, поэтому мы как в самом доме, так и в его сущности можем постичь, что оно остается тождественным при своих изменениях. Тем не менее, для сохранения тождественности никоим образом не требуется сохранения некоторой части его черт. Ибо нечто – и сущность в том числе – может основательно изменяться и все же оставаться тождественным самому себе.
Имеются, конечно, и частичные изменения, причем при определенных обстоятельствах то, на что мы старались обратить внимание, говоря о сущностном ядре, является неизменным. Примерами этому являются, пожалуй, случаи та к называемого изменения характера людей, которые могут быть весьма радикальными, не затрагивая, тем не менее, как мы говорим, их глубочайшей сущности. [166]
