Размышления о Декарте - Карт (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Отсюда ясно, что усиление происходит не в пространстве прогрессии и безразличных прибавлений, а создает или предполагает какое-то свое пространство и время. И теперь мы знаем, какое пространство: вертикальное, как бы "веером" растянутое или умопостигаемо сворачиваемое в "естественном свете" разума, укорененного в я-когито. Оно связано с порождением возможных форм, заглушая или, как волной, стирая какие-то другие возможности. То, что усилено до внятности и умопостигаемости, то, что преобразовано в этом смысле, - исключает то, что такому преобразованию не поддалось. Это и есть разум, "естественно освещающий" нашу душу.
Само его существование в виде бытийствующего сознания мы получили в пространстве, вертикальном или перпендикулярном к нашему линейному, горизонтальному взгляду, с выборкой из последнего "чистых мыслей". Мыслей, полноактных в независимое мгновение "настоящего" (в "момент, когда") и умопостигаемо соединимых в вертикальном сечении "вечности" или вневременной способности снова и снова воспроизводить и размножать самих себя в целости всех своих моментов. И мы уже знаем, что это за пространство. Это пространство феномена сознавания. Например. зарождающая клеточка всей геометрической мысли Декарта в вопросе о кривых (ее можно изобразить на плоскости так называемой логарифмической спиралью) - явный артефакт, рожденный из этого феномена. А у артефактов свои морфогенетические поля...
Итак, существование феномена сознавания мы получили как амплифицирующее устройство, усилительную приставку к нашим органам чувств и уму. По Декарту, мы усиливаемся в двух направлениях: в сторону сверхэмпирического непрерывного сознания и в сторону "новых чувств" воображения (которое, как выражался Декарт, вполне является "настоящим телом").
Сейчас я другими словами сказал фактически то же самое, что говорил до этого на языке так называемых "врожденных идей". Но зато теперь нам понятно, что, собственно говоря, врожденные идеи есть лишь постулат непрерывной длительности (или континуальных свойств) действия метаэмпирического сознания, особого "времени" семян мысли, своим прорастанием как раз и обеспечивающих человеческую способность без конца повторять творческий акт тот, который совершается "впервые и только однажды" независимо от всего остального мира. Это и есть длительность и протяженное распространение "внутреннего слова", "малого образа бесконечности", сопутствующего человеку.
Эта непрерывность, постулируемая независимо от эмпирически дискретного характера нашего реального сознания, парадоксальным образом связана, однако, с атомарностью духовных индивидуальных проявлений. Действительно, ведь мы мыслим не всегда и не везде. Мы дискретно отделены друг от друга как в пространстве, так и во времени. А идея "врожденных идей", по сути, означает решение не считаться с эмпирическим фактом этой разделенности, чтобы ввести некоторую непрерывность и длительность на уровне где-то постоянно функционирующего сверхэмпирического сознания, которое есть всегда и в котором есть длительность, но не являющаяся длительностью нашей психологической, эмпирической сознательной жизни. Это как бы приставленный к нам резонатор, когда даже самые слабые звуки, попадающие в наше ухо, могут стать оглушительным громом.
То есть Декарт предполагает, что, двинувшись в познании, мы как бы начинаем тем самым прорабатываться в некотором непрерывном сознании, усиливаться его свойствами, которые не присущи нам как эмпирическим человеческим существам. Это соответствует тем принципам теории познания, о которых я говорил, подчеркивая, что в нее допускаются лишь те утверждения о познающем существе, которые характеризуют его в ходе познания, не предполагая никакого набора предданных способностей и сил. Силы возникают в резонаторе. С другой же стороны, как написано в "Правилах для руководства ума", все вещи должны быть предъявлены нашим внешним чувствам. А внешние чувства - это все те чувства, которыми мы видим и воспринимаем предметы извне или вовне. Но при этом необходимо учитывать одну особенность нашего восприятия: мы воспринимаем предметы только как пространственные. Например, восприятие нами демона (что вполне может случиться в нашей реальной психологической жизни, скажем, при галлюцинации или во сне), который что-то нашептывает нам, голос которого идет извне, не есть восприятие внешним чувством. Поскольку то, что мы восприняли, его артикуляция, не развернуто пространственно. Этим шагом Декарт фактически обобщает, хотя и выражает иначе, переводит на другой уровень всю античную теорию элементов, в той мере, в какой она была связана с задачей определения предметов нашего суждения и восприятия в соответствующей стихии какого-то органа чувств. То есть с задачей определить материю на стороне субъекта, материю чувственности, которая является эквивалентом вообще нашей возможности воспринимать предметы вовне. Не вещи, а именно предметы. Потому что одно дело - воспринимать в мире деревья или ходящих людей, и другое - видеть в них элементы, из которых они составлены. До феноменологической абстракция которая всегда реально проделывается в основании познания, мы видим вещи, т.е. смыслы и значения, данные им до нас, без нас в той или иной культуре. Чтобы увидеть вещи, а не "культурные" предметы, мы должны узнать, что мы такое есть в действительности и чем, т.е. в каком "элементе", воспринимаем. И какие-то вещи будут тогда теми, которые живут только в "воде". "Вода" их элемент. Или теми, которые живут в "слухе", т.е. воздух их элемент. А элементом для всего того, что мы воспринимаем осязанием (например, тяжесть), будет "земля" и т.д.
Я остановился на этой теории потому, что мне нужно сделать еще один важный шаг: у Декарта, а потом и у Канта в особенности, появляются обобщения по поводу именно этой проблематики элементов (и, наоборот, именно в ней источник происхождения особого учения Декарта и Канта о пространстве и времени). Обобщение следующее: как бы ни были различны элементы, коррелированные соответствующими органами чувств, все они распадаются на два вида: или внешние чувства, или внутренние. Для того чтобы увидеть в предметах вещи, первые должны быть даны нам в пространственном элементе, который исключает из предметов то, чего мы никогда не могли бы артикулировать в пространстве ("скрытое", "внутренне действенное"), воспринимая информацию со всех его частей. Внутренними же чувствами мы воспринимаем, например, последовательную смену наших собственных восприятий, их интенсивность и т.п. Причем этот "элемент", как и пространственный, будет содержаться везде, где мы будем наблюдать предметы и высказываться о них, будет в бесконечности сопровождать их как "медиум", "эфир".
