Духовные ландшафты Земли (этюды и парафразы) - Сысоин Андрей (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
«Уж не сплю ли я?..» Увы, то была явь, но слишком невероятной казалась такая явь, и снова чудилось: «нет, это сон!..» Мало того, обоим его товарищам привезли из столицы много писем, Сюнкану же не прислали ни единой весточки… Стало быть, никого из моих родных и близких не осталось в столице», — при мысли об этом нестерпимой болью сжималось сердце, — «Но ведь мы все трое наказаны за одну и ту же провинность… Отчего же двоих прощают, а третьего — нет? Может, Тайра забыли обо мне или писец ошибся при переписке?» — горевал он и плакал, припадая к земле, взывая к небу.
— Горькая участь сия постигла меня по вине отца вашего, покойного дайнагона Наритики, — говорил Сюнкан, то хватаясь за рукав Нарицунэ, то ломая в отчаянии руки. — Стало быть, вы не можете отнестись ко мне безразлично. Если нет мне прощенья и нельзя мне в столицу, то доставьте меня хотя бы до острова Кюсю.
— Поистине, мне понятно, каково у вас на душе… — отвечал Нарицунэ. — Я посоветуюсь в столице с людьми, разузнаю в каком настроении правитель и пришлю за вами посольство. А до тех пор крепитесь, — так утешал он Сюнкана, но тот в отчаянии ломал руки и, не стыдясь, плакал.
— Готовьте судно! — раздался приказ.
Сюнкан то входил в лодку, то снова выходил из нее на берег. Отвязали веревки, столкнули ладью на воду, но Сюнкан вцепился в свисавший с кормы канат. Уже вода доходила ему до пояса, потом до шеи, а он все тащился за судном. Когда же вода покрыла его с головой, и ноги уже не касались дна, он обеими руками вцепился за лодку:
— Вот как поступаете со мною вы оба! Стало быть, все-таки бросаете меня здесь! Значит многолетняя дружба ваша на поверку — притворство! Возьмите меня, не смотря на запрет, возьмите, молю вас!
Посол оторвал его руки от борта лодки. Сюнкан вышел на сушу, упал на землю, в отчаянии стал колотить оземь ногами. Он вопил, надрывая голос:
— Эй, возьмите же меня с собой, слышите! Заберите и меня, говорю вам!
Но лодка уплывала все дальше. Сюнкан взбежал на пригорок и оттуда махал руками, обратившись к морю. Лодка скрылась за горизонт, сумерки окутали землю. Сюнкан всю ночь пролежал на морском берегу, не чувствуя, что волны лижут босые ноги, и ночная роса насквозь пропитала одежду… Не утопился он только потому, что в душе уповал на Нарицунэ: а вдруг тот поможет вернуться. Увы!
Киёмори Тайра:
— Сюнкана я сам вывел в люди, столько для него сделал. И вот благодарность — не где-нибудь, а у себя, в Оленьей Долине, устроил настоящую крепость, собирал заговорщиков. Нет, о Сюнкане и слышать не желаю!
Минул год. Слуга Сюнкана, Арио решил разыскать своего господина. Тайно покинув столицу, добрался до острова Кюсю. В гавани, откуда отплывали корабли на Остров Демонов, к нему отнеслись недоверчиво, заподозрили в дурном, да самого же и обобрали. Но он нисколько не сокрушался и все равно добрался до цели. Глядит и видит: все еще ужаснее, чем в слухах. Полей нет, нет деревень и селений. Изредка встречаются люди.
Эй, постой-ка!
Чего тебе?
— Не знаешь ли, что сталось с преподобным управителем храма Торжества Веры, Хоссёдзи, сосланным сюда из столицы?
Не знаю! — прохожий и слов то таких не знал.
Долго искал Арио господина в горах, на берегу. Раз повстречал существо похожее на кузнечика-богомола. Волосы беспорядочно отросли и стояли торчком вперемешку с сухими водорослями. Весь он был кожа да кости, покрытые обрывками непонятно из чего сшитой одежды. В руках сжимал пучок съедобных водорослей и выпрошенную у рыбаков рыбу. Шел, еле-еле волоча ноги. «В священных сутрах сказано, что демоны Асюра обитают у моря… — подумал Арио, — а Будда учит, что Три Сферы Зла и Четыре Пути Греха находятся вблизи глухих гор. Уж не забрался ли я в одну из этих сфер — в царство таки Голодных Демонов…» Но это был всего лишь управитель храма Хоссёдзи, Сюнкан.
Сюнкан привел Арио в свою хижину, собранную из плавника и камыша, и там узнал о гибели своих слуг, о смерти жены и сына. Осталась в живых только малолетняя дочь. Сюнкан лег, перестал принимать пищу, устремил помыслы к Будде. На 23 день, так ни разу не поднявшись, скончался. Арио обрушил на тело хижину, набросал сосновых ветвей и предал останки огню. Когда погребение закончилось, собрал в суму кости и отбыл на остров Кюсю.
Разная кара ожидает людей: возмездие в настоящем, в будущем и в отдаленном грядущем. Все три возмездия разом обрушились на главного управителя всех земель храма Торжества Веры, самурая Сюнкана, когда-то распоряжавшегося 80-тью поместьями, обитавшего в пышных покоях Оленьей Долины в окружении сотен слуг и вассалов.
Самураи клана Минамото — дальние родственники императора, носители капли божественной крови Аматэрасу. Тайра, напротив, — выходцы из самых низов сословия самураев. (Но, Киёмори — внебрачный сын Го-Сиракавы — слухи.) Тайра всегда и всюду третировали Минамото. Вот забавный случай:
Второй сын правителя-инока, Мунэмори Тайра отнял породистого дорогого скакуна у сына царедворца третьего ранга Ёримасы, Накацуны Минамото. Мунэмори выжег на крупе коня тавро с именем бывшего хозяина. Когда его гости просили показать прославленного коня, Мунэмори приказывал:
— Оседлайте этого чертова Накацуну! Ведите его сюда! Садитесь верхом на эту скотину Накацуну, дайте ему кнута!
— Мунэмори, подло использовав свою власть, отнял коня, который был мне дороже жизни, — жаловался Накацуна отцу. — Мало того — теперь он бесчестит меня, делая посмешищем всей страны.
— Тайра презирают нас, не ставят ни во что, оттого и глумятся, — отвечал Ёримаса сыну, — Нужно выждать удобный случай и отомстить!
Долго ждать не пришлось. В 4-й год Дзисё (1180), Киёмори, памятуя заговор Наритики, арестовал Го-Сиракаву, возвел на императорский трон своего внука-младенца. Ёримаса, имея родственников по всей стране, начал готовить вооруженное восстание с целью возвести на трон младшего сына Го-Сиракавы, принца Мотихито. Подобные широкомасштабные приготовления утаить трудно. Киёмори скоро все стало известно. Он приказал арестовать Мотихито. Принц бежал из столицы вместе с Ёримасой, его сыновьями и дружиной в 300 самураев. К ним присоединились несколько сотен монахов из храма Трех Источников, Миидэра.
Вассал принца, самурай Нобуцура один остался во дворце прикрывать бегство. Надев панцирь, сшитый светло-зеленым шнуром, повесив на пояс большой церемониальный меч, вышел он к воротам поджидать недругов. В полночь нагрянули 300 всадников во главе с офицером Сыскного ведомства, самураем Мицунагой. Этот наглый самурай, не слезая с коня, въехал в ворота и возгласил:
Вы изобличены в заговоре, выходите без промедления!
Нобуцура не медлил:
Принца нет.
Что такое? Где ему быть, как не здесь? Стража, ступайте и обыщите дворец.
— Вот речи скудоумного стражника! Возмутительное, дерзкое поведение! Здесь перед вами Нобуцура смотрите, не просчитайтесь!
Действительно просчитались. Своим церемониальным мечом он уложил более десятка вооруженных боевыми мечами и длинными алебардами самураев. Не сломись игрушечный меч — уложил бы больше. Его пытались образумить, но в ответ слышали только: «Знать не знаю никаких указаний!» Сломав меч, Нобуцура хотел вспороть себе живот, но не успел — взяли живым. Обыскав дворец, самураи вместе с пленником вернулись к Тайра. Допрашивал Нобуцуру Мунэмори, правитель-инок наблюдал из-за бамбуковой шторы. Нобуцура отвечал обстоятельно, не выказывая страха:
— В последнее время вокруг дворца слоняются подозрительные людишки. И тут вдруг ломится вооруженная банда… А разбойники перед грабежом всегда говорят: «Прибыл знатный вельможа!» — или: «Посланец привез высокое указание!» Вот я и пустил в ход меч, если бы он был настоящий ни один из этих стражников не ушел бы целым. Что же касается моего господина, то, как самурай, я и под пыткой ничего вам не скажу.
Тащите на берег реки и снесите ему голову с плеч, — приказал Мунэмори.
