Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Каковы те матрицы поведения людей и их жизненных планов, которые сложились за последние 15 лет? Понятно, что в развитом обществе стереотипы поведения и установки, господствующие в разных слоях, различаются. Но все же в стабильном состоянии общества есть в нем культурное ядро, связывающее разные группы общим представлением о добре и зле, в самых главных чертах. В моменты потрясений это ядро разрыхляется или даже распадается, вплоть до открытого конфликта групп и классов. В фазе стабилизации происходит сборка новых матриц, связанных новым культурным ядром.
В ХIХ веке эти матрицы в России развивались в рамках сословного общества. Подавляющее большинство принадлежало к сословию крестьян (в конце века 85%), с возрастающей долей рабочих, сохранивших связь с землей и деревней. Представления этого большинства народа о благой жизни складывались, прежде всего, под воздействием тех «структур повседневности», в которых жил великорусский пахарь — тяжелого необходимого труда, сверхусилий и взаимопомощи в страду, общинного размышления и самоуправления. Непосредственное участие в создании этого порядка принимали помещики (организация барщины и оброка, участие в управлении), власти (сбор податей и наведение порядка), священник и учитель, царь как самодержец.
Большинство людей, воспитанных такой жизнью, имело общие четко выраженные установки на упорный сложный труд, стойкость, непритязательность и уравнительность (на Западе об этом свойстве говорили: «общинный крестьянский коммунизм»). Из условий бытия вырастал и становился частью культуры патриотизм и государственное чувство. Эти установки сильно влияли и на остальные сословия русского общества, что хорошо отражено в нашей литературе.
Советское государство стало средствами культуры и управления утверждать матрицы поведения, сложившиеся в общинном крестьянстве, но уже в их модернизированном виде («советский коммунизм»). Соединив общество на основе тех же установок на труд, стойкость и уравнительность, СССР провел индустриализацию, выстоял в войне и стал великой мировой державой. Люди-символы, которые воплощали эти установки — Стаханов и Чкалов, Жуков и Гагарин, Курчатов и Уланова. Однако имевшиеся в обществе 20-х годов культурные предпосылки вовсе не были реализованы автоматически, длительная разруха и вынужденная борьба за выживание резко усилила в массовой психологии стереотипы «гунна».
20-30-е годы — это время выполнения сознательно выполняемой государством программы по «воспитанию нового человека». В последние годы мы слышали много издевательств якобы над этой формулировкой, но на деле в них сквозила ненависть именно к сущности программы. А ведь эта программа были исключительно новаторской и всеохватной — от обучения людей мыть руки и кипятить воду, от ликвидации массового сифилиса и гельминтозов — до массового притока молодежи в аэро- и радиоклубы.
В 70-80-е годы объективные условия для сохранения «крестьянского коммунизма» иссякли — благополучная городская жизнь и ставшая привычной безопасность усилили индивидуализм и «установку на удовольствия». На этой волне прошла перестройка и началась реформа. В политических целях государство всеми средствами укрепляло эти установки, вновь выполняя программу «воспитания нового человека» — но теперь совсем другого. С продуктом этой программы мы и входим сегодня в новый этап кризиса.
Каковы же типичные матрицы поведения этого «нового человека»? Они довольно хорошо описаны и в научной, и в карикатурной форме. Кратко можно выделить такие их признаки: ориентация на доходность работы и «легкие» деньги при устранении критерия профессионального и общественного долга; предпочтение «внешнего» рынка отечественному; истощение действенного патриотизма; нежелание делать «капиталовложения в будущее» (что выразилось, например, в резком спаде рождаемости).
Конечно, указанные стереотипы еще не овладели полностью массовым сознанием и не вполне укоренились в нем, эти новые матрицы еще не сложились в устойчивое культурное ядро. Однако тенденция определилась, и господствующее меньшинство, представленное государством и СМИ, целенаправленно закрепляет одни и подавляет или разрушает другие стереотипы.
Сильнейшим средством для этого служат экономические условия. Если постоянный и честный труд не обеспечивает жизнь, то никакая идеология не пересилит этого фактора, и люди станут переключаться на теневые или криминальные источники дохода, а потом и привыкнут к ним. Но если к тому же ведется интенсивная пропаганда теневой экономики и криминального богатства, то эта переориентация становится массовой.
В цехах промышленных предприятий сейчас совсем мало молодежи. Даже получая выгодные заказы, заводы не могут набрать учеников, чтобы обучить их и выполнить заказ — молодые парни сидят по ларькам на блошиных рынках. Молодой хирург-кардиолог идет торговать автозапчастями, хотя поступить в мединститут стоило ему героических усилий. Это признак тяжелого культурного кризиса, порожденного новыми социальными условиями, экономикой и шкалой престижа. В такой «структуре повседневности» формируется элита колониального типа. Личная мотивация не может пересилить давление этой реальности.
Эти новые для России матрицы поведения вполне согласуются с новой государственностью, которая оформилась уже после Ельцина. Но это нарождающееся культурное ядро несовместимо с жизнью России даже в среднесрочной перспективе. Если оно укрепится, то ляжет тяжелым камнем на всяком пути к преодолению кризиса.
Советский строй преодолел цивилизационную раздвоенность России, соединил «западников и славянофилов». В советском проекте удалось произвести синтез космического чувства традиционной русской культуры с идеалами Просвещения и прогресса. Это — исключительно сложная задача, и сегодня, разбирая ее суть, поражаешься тому, как это удалось сделать. Политика государства вновь возрождает старый цивилизационный раскол. Если у реформаторов будет достаточно сил, чтобы держать традиционную культуру в хрипящем полузадушенном состоянии, то Россия как цивилизация и как большая страна будет ликвидирована — на обозримое будущее. Только Запад смог осуществить проект развития, порвав с традиционным обществом, но лишь потому, что длительное время мог изымать огромные средства из колоний, а потом уже собирать со всех дань как технологический лидер. Россия такой возможности не имела и не получит.
Человек, созданный советским строем, спроектировал и построил большие технико-социальные системы жизнеустройства России, которые позволили ей вырваться из исторической ловушки периферийного капитализма начала ХХ века, стать индустриальной и научной державой и в исторически невероятно короткий срок подтянуть тип быта всего населения к уровню развитых стран. Мы не понимали масштабов и сложности этой задачи, потому что жили «внутри нее» — как не думаем о воздухе, которым дышим (пока нас не взяла за горло чья-то мерзкая рука).
Все эти большие системы «советского типа» — замечательное творческое достижение нашего народа. В их создании было много блестящих открытий и прозрений, во всех них есть что-то от автомата Калашникова — гениальная простота и красота. Замечательные, великолепные создания — советская школа и наука, советское здравоохранение и советская армия, советское промышленное предприятие с его трудовым коллективом и детским садом и советская колхозная деревня, советское теплоснабжение и Единая энергетическая система.
Все это за последние двадцать лет оболгали и исковеркали. Для уничтожения «империи зла» это было необходимо. Но едва ли не самая главная для нас часть этого злодеяния заключается в том, что молодежь отвратили от знания о том, как все это работает. А ведь страшная истина заключается в том, что иных, «антисоветских» больших систем построить уже не удастся. Место занято! Можно изуродовать РАО ЕЭС или даже уничтожить ее, но построить иную, «западного» типа, уже не выйдет. Как мы видим, можно уничтожить советскую науку, но планы создания какой-то иной науки поражают своим ничтожеством, как будто в наказание кто-то с неба щелкнул разрушителей по лбу.
