О благодати и свободе воли - Клервоский Бернард (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Явным, однако, не для Христа, а для Петра. Ведь Христос и раньше знал то, что было в человеке. Следовательно, насколько он [Петр] почитал Христа, его воля вполне терпела принуждение (что невозможно отрицать), чтобы он мог говорить вопреки себе: в той мере в какой себя почитал, вне сомнения, добровольно согласился, чтобы говорить в пользу себя. Если бы он не любил Христа, он отрекся бы не против воли; но если бы не любил себя еще более, он вообще не отрекся бы. Итак, надо признать, что человек был принужден собственную волю если не изменить, то хотя бы скрыть; принужден, говорю я, хотя и не отступить от любви к богу, однако несколько уступить любви к самому себе.
39. Следовательно, что же? Очевидно, устранено все предыдущее утверждение о свободе воли, ибо бесспорно обнаружено, что воля могла быть принуждена? Это так, но только если она могла быть принуждена чем-либо другим, нежели самой собой. Но, т.к. сама себя заставила, она и принужденная, и принуждающая; очевидно, что где она теряет, там и приобретает свободу. Ведь силу, которую она сама себе внушает, из себя черпает. Далее, то, что воля из себя черпает, присуще ей. А то, что ей присуще, [делается] не по принуждению, но по собственной воле. Если же по собственной воле, то свободно. Тот, кого собственная воля даже на отречение принудила, был принужден, ибо хотел: вернее, не принужден был, а согласился, и не посторонней силой, но по собственной воле, по крайней мере по той [воле], согласно с которой он хотел всеми средствами избежать смерти. В противном случае, если бы не согласилась воля -- повелительница речи, разве смог бы голос слабой женщины облечь священную речь в нечестивые слова. Наконец, впоследствии, когда умерил эту чрезмерную любовь к себе и начал почитать Христа, как должно, т.е. всем сердцем, всей душой, всей добродетелью, он возымел такую силу, что никакими наказаниями или угрозами нельзя было заставить его волю сделать речь орудием неправедности, смело посвятил ее истине. "Должно повиноваться, говорит, больше богу, нежели человеку" (Деян., V, 29).
40. Принуждение же бывает двух видов: мы принуждены или терпеть что-либо, или действовать против своей воли. Причем пассивное (ведь так называется первое из них) может иногда совершаться без добровольного согласия терпящего, но активное -- никогда. Поэтому зло, которое возникает в нас или из нас, не должно вменяться нам в вину, если мы его не желаем. Впрочем, то, что возникает в нас, не происходит без участия воли. Поистине мы убеждаемся, что мы хотим того, что не происходит, если мы не хотим этого. Следовательно, существует и некое активное принуждение, но [подчинение ему] не имеет оправдания, если оно добровольное. Христианин был принужден отречься от Христа, страдая, но и желая. Он весьма хотел избежать меча убийцы; и не меч, находившийся снаружи, а его воля, руководящая им изнутри, отверзла ему уста. Далее, меч убедил эту волю быть такой, но не вынудил. Итак, не меч, а она сама ввергла себя в вину. Наконец, те, в ком воля была истинной, могли быть скорее убиты, но не совращены. Это то, что им было сказано: "поступят с вами, как захотят" (Марк., IX, 13), но с членами их, а не с сердцем. Да не сделаете вы то, что они захотят, но они сами сделают, а вы будете терпеть. Замучат тело, но не изменят волю: будут свирепствовать над плотью, но не получат ничего от души. Хотя тело терпящего по власти пытающего, но воля его свободна. Если она не будет стойкой, они, свирепствуя, узнают это: если же стойкой будет, не принудят ни к чему. Ее бессилие -- полностью от нее самой, стойкость же -- не от нее, но от духа Господня. Вознаграждается же она, когда возрождается.
41. Далее, возрождается, ибо, как учит апостол: "мы же..., взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу", т.е. из добродетели в добродетель, "как от Господня духа" (II Кор., III, 18). Между этим божественным духом, с одной стороны, и влечением плоти (appetitus) с другой, некое промежуточное место занимает то, что называется в человеке свободным выбором, т.е. человеческая воля. И как бы повиснув на склоне весьма крутой горы, она во влечении ослабляется плотью, так что если бы дух не поддерживал слабого в его усердии благодатью, он не только не имел бы сил завладеть вершиной праведности, которая, согласно пророку, "как горы Божии" (Псалт., XXXV, 7), восходя от добродетели к добродетели, но от порока всегда направляясь снова к пороку, проваливался бы в бездну, низвергнутый своим собственным весом, отягощенный бесспорно не только законом, присущим греховным членам изначально, но и привычками, внушаемыми, как правило, страстями земной жизни. Об этом двойственном бремени человеческой воли напоминает Писание одним коротким стихом, говоря: "тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум" (Прем., IX, 15). И как эти два зла рода человеческого не наносят ущерба, но лишь испытывают несоглашающихся, так и не оправдывают, но осуждают соглашающихся, ибо спасение и осуждение не могут быть достигнуты иным способом, кроме предшествующего добровольного согласия, чтобы не казалось, что это до некоторой степени случайно предоставляется свободе выбора.
Глава 13
Оглавление
Глава XIII
О том, что истинные заслуги человека есть милость Божия 42. Поэтому то, что в человеке называется свободным выбором, или справедливо осуждается, когда оно у него не предназначено к греху никакой внешней силой, или милосердно спасается, когда для праведности ему не хватает никакой его добродетели. Поистине в этом читатель может предполагать способ быть и совсем избавленным от первородного греха. Впрочем, в свободном выборе, а не вне его, может быть найдена причина осуждения, так как ничто не приводит к осуждению, кроме собственной вины: и не от него заслуги к спасению, так как спасает только милосердие. Его стремление (conatus) к добру бесплодно, если ему не способствует благодать, и только ею порождается. Впрочем, "во зло", говорит Писание, "склоняется ум и помышление человека" (Быт., VIII, 21)*. Поэтому не к нему от себя, как говорилось, но скорее сверху вниз, от отца света, как полагают, исходят заслуги, если, однако, среди наилучших даяний и совершенных даров, то считается заслугами, посредством чего достигается вечное спасение.
43. Ведь Бог, наш царь предвечный, когда осуществил спасение на земле, свои дары людям разделил на заслуги и награды, дабы в результате свободного обладания стали нашими в настоящем, а на основе бескорыстного соглашения (sponsio) мы бы их ожидали и даже желали как должное в будущем. Напоминая о том и о другом, Павел говорит: "плод ваш есть святость, а конец -- жизнь вечная" (Рим., VI, 22); а также: "и мы сами, говорит, имея начаток духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления" (Рим., VIII, 23), называя начатками духа освящение, т.е. добродетели, которыми мы ныне освящаемся духом, чтобы от заслуги следовали к усыновлению. То же обещается и в Евангелии в конце времен, где говорится: "получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Матф., XIX, 29). Итак, не от свободы выбора, но от Господа есть спасение; и даже он сам -- спасение, и он -- путь к спасению, который говорит: "Я спасение твое!" (Псалт., XXXIV, 3) а также утверждает: "Я есмь путь (Иоан., XIV, 6). Он воплотил в себе путь, который был и спасением, и жизнью, чтобы всякая плоть не восхваляла себя. Если, следовательно, добрые заслуги, принадлежат пути, как спасение и жизнь -- отцу, и истинно то, что сказал Давид: "нет делающего добро, нет ни одного" (Псалт., XIII, 3), а именно то, о чем сказано также: "никто не благ, как только один бог" (Марк., X, 18), то, без сомнения, богу принадлежат заслуги как наших дел, так и его наград. И тот, кто обязался [воздать] их, сделал и нас их заслуживающими. Однако, чтобы создать эти заслуги, он удостаивает служить себе творения, в которых не нуждается, но с помощью которых он посредством этого творит благо.
44. Он вершит, следовательно, спасение тех, имена которых в книге жизни, то посредством твари без нее самой, то посредством твари наперекор ей самой, то посредством твари и вместе с нею. В самом деле, много блага делается для людей посредством неощущающей, а также неразумной твари. Поэтому я сказал, что это делается без нее, так как она не в состоянии, будучи лишена разумения, быть сознающей. Также великое множество полезных для спасения дел совершает бог через посредство злых людей и падших ангелов; но так как это совершается помимо их желания, то и наперекор им самим. Ведь когда они поддерживают желающих вредить, насколько другим способствует полезное деяние, настолько им вредит дурное намерение. Далее. Те, посредством кого и вместе с кем Бог действует -- добрые, ангелы и люди, которые сами делают, и равным образом, хотят того, чего хочет Бог. Тех же, которые по собственной воле соглашаются на добро и претворяют его в действие, Бог полностью приобщает к делу, которое он посредством их воплощает. Поэтому Павел при том множестве добра, которое бог посредством него сделал, писал: "не я ведь, но благодать божья со мной" (I Кор., XV, 10). Мог бы сказать: через меня, но поскольку был слишком ничтожен, предпочел сказать: со мной, зная, что он, действуя, не только слуга дела, но и, соглашаясь (per consensium) в известной мере соучастник созидающего.
