Творец и робот - Винер Норберт (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗

Очевидно, что в процессе копирования в качестве нового оригинала может быть использована предыдущая копия. Иными словами, изменения наследуемых свойств сохраняются, хотя они и подвергаются дальнейшим изменениям.

V

Мне приходилось уже говорить о том, что осуждение, которому в прошлые века подвергалось колдовство, теперь в умах многих людей переносится на современную кибернетику. Я вряд ли ошибусь, сказав, что еще лет двести назад ученый, пытавшийся создать машины, способные обучаться играм или размножаться, был бы облачен в «санбенито» – балахон для жертв инквизиции – и предан огню, ибо «пролития крови быть не должно». Избежать костра ему удалось бы разве лишь в том случае, если бы кто-нибудь из его высоких покровителей поверил, будто он владеет магическим искусством превращать простые металлы в золото, как некогда император Рудольф поверил пражскому раввину Лёви, что своими заклинаниями он способен вдохнуть жизнь в глиняного человека – Голема.

Но даже если бы в наше время явился изобретатель, который сумел бы доказать какой-либо компании по производству вычислительных машин, что его магия может ей пригодиться, он мог бы, ничем не рискуя, заниматься своей черной магией до второго пришествия.

Что же такое колдовство и почему оно осуждается как грех? Почему глупый маскарад «черной мессы» вызывал такой гнев?

Ритуал «черной мессы» легче понять, если мы станем на точку зрения ортодоксального верующего. Для остальных это бессмысленная или даже непристойная церемония. Однако те, кто принимает в ней участие, гораздо ближе к ортодоксальной вере, чем большинство из нас думает. Главный элемент «черной мессы» не противоречит обычной христианской догме, по которой священник творит чудо, превращая дух в плоть и кровь Христа.

Верующий христианин и колдун сходятся на том, что, как только чудо превращения свершилось, божественная стихия способна творить новые чудеса. Они согласны, кроме того, и в том, что чудо перевоплощения может совершить только священнослужитель определенного сана. И, наконец, они согласны в том, что такой пастырь никогда не утрачивает свою чудотворную силу; если же он чудодействует, будучи отрешенным от сана, то ему грозит вечное проклятие.

Исходя из этих предпосылок, можно считать совершенно естественным и такой случай, когда некоему человеку – по натуре злому, но хитроумному – придет мысль получить власть над магическим духом и употребить его силы ради собственной выгоды. Именно в этом, а не в кощунственных оргиях и заключается главный грех «черной мессы». Ведь магия духа по природе своей добра. Стремление направить ее к целям, противоположным вящей славе божьей, – смертный грех. Таким и был тот грех, который библейская легенда приписывает Симону-волхву, пытавшемуся купить у апостола Павла чудотворные силы христианства. Я хорошо представляю себе замешательство и огорчение бедняги, когда он узнал, что эти чудотворные силы не продаются и что апостол Павел отказался от сделки, по мнению Симона, честной, приемлемой и совершенно естественной.

Такое поведение апостола Павла поймет всякий, кому случалось отказываться от продажи своего изобретения, несмотря на весьма выгодные условия, предложенные ему каким-либо капитаном современной индустрии.

Христианство, что бы там ни говорили, всегда считало грехом симонию, то есть куплю и продажу церковных должностей и чудотворных сил, которые им приписывались. Данте считал этот грех одним из тягчайших; бесстыдно погрязших в нем современников он низверг на самое дно своего «Ада». Однако грех этот, бывший главным искушением в чрезвычайно суеверную эпоху Данте, безусловно, отмирает в современном, более рационалистическом и рациональном мире.

Он отмирает! Он отмирает… Отмирает ли?..

Пусть силы машинного века на самом деле нельзя считать сверхъестественными, но все же они не укладываются в представления простого смертного о естественном порядке вещей. И хотя мы больше не считаем своим долгом приводить эти колоссальные силы в движение ради вящей славы божьей, тем не менее нам представляется неприемлемым пускать их в ход ради суетных или корыстных целей. Грехопадение нашего времени в том, что магические силы современной автоматизации служат для получения еще больших прибылей или используются в целях развязывания ядерной войны с ее апокалиптическими ужасами. Если этому пороку следует дать имя, мы вправе назвать его симонией или колдовством.

Ибо независимо от того, верят или не верят люди в бога, не все им дозволено. В отличие от покойного Адольфа Гитлера мы не достигли еще в своем надменном моральном безразличии того кульминационного пункта, который ставит нас по ту сторону добра и зла. И до тех пор, пока мы хотя бы в малейшей степени сохраним то нравственное чутье, которое позволяет различать добро и зло, применение великих сил нашего века в низменных целях будет в морально-этическом плане совершенно равнозначно колдовству и симонии.

Коль скоро существует возможность создания автоматов в металле или только в чертежах и расчетах, изучение их производства и теории является естественной фазой человеческой любознательности. Мощь человеческого разума сводится на нет, если сам человек ставит какие-то жесткие границы своей пытливости. И все же существуют аспекты автоматизации, которые выходят за рамки узаконенной любознательности и становятся греховными по своей сути. Это можно пояснить на примере технического руководителя особого типа, которого я назвал бы машинопоклонником.

Мне очень хорошо известны машинопоклонники нашего мира с их лозунгами свободного предпринимательства и экономики, основанной на стремлении к наживе. Я думаю, что машинопоклонники могут существовать и существуют и в коммунистическом мире.

Власть и жажда власти – это, к несчастью, реальные силы, которые выступают в разнообразных облачениях. Среди фанатичных жрецов силы встречается немало таких, которые нетерпимо относятся к ограниченным возможностям человечества, и в особенности к ограничениям, связанным с ненадежностью и непредсказуемостью человеческого поведения. Эти обычно скрываемые склонности руководителя можно выявить по облику подчиненных, которых он себе выбирает. Они смиренны, незаметны и готовы выполнить любое его распоряжение; именно поэтому они в общем-то оказываются беспомощными, когда неожиданно перестают быть только механическими исполнителями его воли. Способные проявить огромное усердие и в то же время почти лишенные собственной инициативы, они подобны евнухам в гареме идей, с которыми обвенчан их султан.

Помимо того что машинопоклонник преклоняется перед машиной за то, что она свободна от человеческих ограничений в отношении скорости и точности, существует еще один мотив в его поведении, который труднее выявить в каждом конкретном случае, но который тем не менее должен играть весьма важную роль. Мотив этот выражается в стремлении уйти от личной ответственности за опасное или гибельное решение. Побуждения такого рода проявляются в попытках переложить ответственность за подобные решения на что и на кого угодно: на случай, на начальство, на его политику, которую-де не положено обсуждать, или на механическое устройство, которое якобы невозможно полностью постичь, но которое обладает бесспорной объективностью. Вероятно, мотивы такого же рода движут потерпевшими кораблекрушение, когда они тянут жребий, чтобы определить, кто должен быть съеден первым. Подобными аргументами искусно оперировала защита Эйхмана. Из таких же мотивов исходят и те, кто раздает одним солдатам, исполняющим приговор о расстреле, боевые патроны, а другим – холостые, с тем чтобы каждый солдат так никогда и не узнал, участвовал ли он в убийстве. Несомненно, что подобными же уловками будет пытаться успокаивать свою совесть то высокопоставленное должностное лицо, которое осмелится нажать кнопку первой (и последней) атомной войны. Это старый колдовской трюк, чреватый, правда, трагическими последствиями: после удачного исхода рискованного предприятия приносится в жертву первое встречное живое существо. Как только такой господин начинает сознавать, что некоторые человеческие функции его рабов могут быть переданы машинам, он приходит в восторг. Наконец-то он нашел нового подчиненного – энергичного, услужливого, надежного, никогда не возражающего, действующего быстро и без малейших размышлений!